Потерявших много лет назад друг друга брата и сестру чудесным образом соединили… пчелы
С Валентином мы познакомились случайно. Обходя по пути к шоссе глубокий овраг, я наткнулся на гигантский, обнесенный дощатой изгородью муравейник под разлапистой сосной. На стволе висела табличка: «Живой памятник природы. Охраняется государством». Сонмища рыжих муравьев хлопотливо сновали по склонам живого холма. Я приблизил ладонь к его вершине, и она тут же напиталась терпким запахом.
— Интересуетесь? – раздался голос за моей спиной.
Оглянувшись, увидел коренастого, «метр с кепкой», мужичка с москитной сеткой на шляпе.
– Я вот тоже интересуюсь, – сказал он. – У меня тут пасека рядом, а между делом прихожу сюда на мурашек полюбоваться. Трудолюбивый,
скажу я вам, народец, чисто пчелы! Когда я этот муравейник обнаружил, он был теперешнему вполроста. Чтобы его грибники не нарушили, прикрепил к сосне табличку. А вскоре вижу: бок у него копытом разворочен. Судя по отпечатку, лось наступил – ему ведь мое письменное предупреждение до лампочки! Пришлось заборчик соорудить…
День поздней осени был по-особенному хорош. Сама обстановка располагала к душевной беседе.
– Не поверите, у меня даже появилась мечта увидеть, что произойдет, когда муравейник достигнет вот этой нижней сосновой ветки, – остановится, обойдет или прорастет через нее дальше? Ждать осталось недолго.
За разговорами я опоздал на последний рейсовый автобус. Ничего не оставалось, как согласиться на предложение пасечника заночевать у него. Мы подошли к крепкому пятистенку, стоящему практически в поле. Пестрый лохматый пес, дружелюбно обнюхав гостя, устремился было за нами, но хозяин остановил его короткой командой: «Волчок, место!» Все в доме указывало на занятие хозяина: фляги у порога, сотовые рамки на подоконниках, ручная центрифуга посреди комнаты.
Валентин Сивков не думал, что станет пчеловодом. Призванный в армию из деревни, он по окончании службы устроился на железную дорогу и 16 лет оттрубил там электриком. И все-таки крестьянские гены сработали: в конце 80-х годов решил он заняться фермерством. В обезлюдевшей деревеньке с двумя заброшенными домами по разным концам заросшей молодым березняком улицы облюбовал крепенький пятистенок, арендует небольшой участок земли.
Поначалу ему фатально не везло. Завел овчарню, купил породистых романовских овец. Но в первую же осень весь урожай зерновых ушел под снег: совхоз не дал комбайна. Душа разрывалась у Сивкова, когда видел, как на его ржи отъедались куропатки. Пришлось часть овечек продавать, остальных пустить под нож. На следующий год прикупил индеек. Но однажды, когда ему пришлось уехать по делам, заезжие охотники устроили тут настоящее сафари – расстреляли сразу 20 вольно пасшихся на поле птиц. Немалый вред домашней живности причиняли лисы и бродячие собаки.
Валентин занялся пчеловодством. Продал все, что осталось от фермерского имущества, взял по договору несколько ульев, прикупил пчелиных семей. Дело это хлопотное, кропотливое, требует специальных навыков и знаний. Но мужик он трудолюбивый, упертый – обложился журналами «Пчеловодство», съездил на практику к старику-пасечнику в соседний район.
В общем, заладилось. Часть продукции сдавал государству, часть продавал местным жителям, остатки – себе.
Приходит
– Что ж ты, братец, не женишься? – спросила сестра, оглядев его убогое жилище.
– Есть поговорка: если не влюбился до сорока лет, то лучше не влюбляться и после, – отшутился он.
Родились и росли они в одном селе, их матери-сестры жили по соседству. Потом Вальку отправили в школу-интернат, Валентина призвали в армию, и больше он домой не возвращался. О своей двоюродной сестре ничего не знал, следы ее затерялись, что немудрено: жила она как перекати-поле. В городе, где училась на ветеринара, познакомилась с курсантом военного училища. Тот даже хотел на ней жениться, но в страсти своей был невоздержан: овладел девушкой против ее воли, чего та ему не простила.
Родив девочку, Валентина уехала от позора куда подальше. Работала на колхозной ферме, вышла замуж за пьяницу и хулигана, родила от него двух сыновей. Максима из-за его характера и пагубного пристрастия подолгу на работе не держали, семья кочевала с места на место. Наконец купили дом на отшибе бывшей деревеньки. Сестра и не знала, что по соседству живет брат!
Поначалу пробавлялись огородом. Валентина развела целые плантации помидоров, огурцов, лука, засадила участок картошкой. Держала корову, телушку, свиней. А денег катастрофически не хватало: сыновья-школьники, дочь-невеста. Нанялись с мужем пасти частный скот в соседнем селе, но денег не выручили: народ кругом бедный, рассчитывались с ними продуктами. Мальчишки собирали по деревням цветной металл. Но все равно – копейки!
А тут вышел закон о фермерском хозяйстве, в котором прописано, что «органы местного самоуправления содействуют созданию фермерских хозяйств, оказывают им все-
стороннюю поддержку». Энергичная и предприимчивая Валентина пошла в эти самые органы за кредитом, чтоб скотину купить на откорм, стройматериалы, мотоколяску, комбикорма. Ей отказали. Она даже Президенту России написала про свои злоключения. Из Управления главы государства по работе с обращениями граждан пришло уведомление: ее письмо направлено на рассмотрение местным властям. От них письмо, как водится, спустилось на районный уровень. В конце концов выяснилось, что причина отказов – в пьющем муже и ее бескомпромиссном, неуживчивом характере.
Вскоре и вовсе горе – дочь Алину, поехавшую на велосипеде в райцентр за молоком для новорожденного сына, сбила машина. На похороны и поминки ушли последние сбережения. Отчим, и без того большой охотник до спиртного, после этого запил капитально. Теперь на Валентине еще и двухлетний внук, на которого она оформила опекунство.
Брат, слушая ее, сочув-ственно кивал. Он и сам сколько лет бился как рыба об лед, не получая ни рубля помощи на обустройство пасеки. Хотя налоги с него взимаются исправно, независимо от медосбора. Случись засушливое лето – и он банкрот!
– Послушай, сестра, а что если нам объединиться в одно фермерское хозяйство? Животноводческо-пчеловодческое. Назовем его «Валентин и Валентина». Сыновья помогут, муженька твоего закодируем, работать станет. Совместно кредит возьмем на развитие. А, Валь?
Той идея понравилась. Но, как говорится, человек предполагает, а судьба располагает.
Как-то ночью захлебнулся в лае Волчок, загремела дверь в сенях. Валентин не удивился – его нередко одолевали бродяги и бомжи. Завалятся в избу, опустошат кастрюли, меду зачерпнут. Он все это сносил и не роптал – лишь бы пасеку не пожгли. На этот раз гостем оказался незнакомец в линялой майке и стоптанных кроссовках. Бесцеремонно прошел к столу, налил кипятку из чайника, сунулся ложкой в плошку с медом. И только после этого представился: Жора. Валентин понял, кого к нему черт занес. В соседнюю деревню определили под надзор милиции мужчину, недавно освободившегося из заключения.
В отличие от прочих «гостей» этот жил у Валентина по нескольку дней кряду. Внаглую нахлебничал, лакомился медком. За три-четыре заварки извел на чифирь весь запас чая. По хозяйству не помогал, да и мало что умел. Одна от него польза была: шпана перестала докучать – побаивались бывшего зэка.
Так продолжалось до тех пор, пока он не повстречался с Валентиной. А женщина она, надо сказать, завидная: ни дать ни взять Катерина Матвеевна из «Белого солнца пустыни»! Жора запал на нее с первого взгляда. Он ей проходу не давал: выслеживал, словно голодный хищник, кружил возле дома, увязывался с ней в город. Силой совладать с ней он не мог: весовые категории разные, а попытки сойтись с ней в «ближнем бою» заканчивались не в его пользу. Лиловый синяк под глазом и поцарапанные щеки стали дежурным украшением Жориной физиономии.
Когда о его домогательствах узнал муж, в экологически чистом воздухе деревеньки запахло убийством. Максим остервенел от ревности и злости, а от него пьяного можно было ждать чего угодно. Не- удивительно, что добром это не кончилось.
Однажды, явившись к Валентину пьяным, он столкнулся с соперником нос к носу – тот дул за столом свой чифирь. На Максима его вид подействовал, будто красная тряпка на быка. Слово за слово, кулаком по столу – сцепились! Валентин, предусмотрительно убрав со стола нож, пытался их разнять. Куда там! На пол полетели стаканы, банки, тарелки. Трезвый Жора явно одолевал пьяного Максима, сбил с ног, сел на него верхом. Но тот вывернулся и, схватив с лавки кривой нож, которым срезают восковую пленку с медовых рамок, полоснул соперника по горлу!
Хлынула кровь, Жора стал пускать ртом красные пузыри. Валентин, не растерявшись, обмотал ему шею бинтом, вызвал по мобильнику «скорую». К счастью, ранение оказалось несмертельным. Потерпевшего положили в больницу, а Максима арестовали. Суд приговорил его к трем годам колонии строгого режима. С той поры Жору здесь никто не видел…
Год назад я специально сделал крюк, чтобы навестить пасечника. Еще издали увидев знакомый пятистенок, поразился его странному виду: в стенах, подобно крепостным бойницам, зияли черные прорези. Подойдя ближе, я уже не сомневался, что в доме никто не живет. Сруб тут и там был вырезан бензопилой – видимо, выбирались только крепкие бревна. Половые доски, как и оконные рамы, куда-то исчезли, не было на месте и кирпичной печи. На пасеке – бурьян по колено.
Я торопливо пошагал к Валентине. Тут все оставалось по-прежнему: дом с голубыми наличниками, колодец, баня. Только вместо грядок – клумбы с астрами и хризантемами. С радостным лаем кинулся под ноги Волчок, породив слабую надежду, что Валентин перебрался к сестре. Из ворот вышла стройная женщина в обтягивающих джинсах и свитере – я не сразу узнал в ней Валентину.
А она сообщила, что брат умер зимой от инсульта. Ему вдруг сделалось плохо, еле дошел до сестры и в беспамят-стве рухнул на диван. На салазках она повезла Валентина в больницу, где он, не приходя в сознание, скончался. Похоронила на сельском кладбище неподалеку. Ульи забрали за долги, домом Валентина занялись нуждающиеся в дармовых стройматериалах дачники. Муж умер в тюрьме, она успела с ним развестись. Теперь у нее молодой бойфренд из города (так вот ради кого она села на диету!). Со скотиной больше не возится – выращивает цветы и пишет стихи. «Почитать?»
Слушать стихи я отказался: дескать, спешу на автобус. Мне действительно хотелось быстрее оказаться подальше от этого места. Но… завернул к муравейнику!
Конечно, оставшийся без охраны «живой памятник природы»
Похоже, незатейливая мечта Валентина все-таки осуществится.
