Увидев в окошко, что со двора выносят гроб с ее фотографией на крышке, женщина мгновенно протрезвела
Многим, наверное, памятен фильм «А поутру они проснулись» по сюжетам произведений Василия Шукшина. Однако действительность порой преподносит человеку куда более крутые испытания, превращающие его жизнь в подобие кошмарного сна наяву.
Придя в себя после многодневной пьянки в квартире приятелей, Марина выглянула в окно и увидела группу людей, несущих венки от ее подъезда к стоящему на улице катафалку. «Кого хоронят?» – пыталась угадать она, всматриваясь в траурную процессию. И вдруг поняла, что у гроба стоят ее муж и дочь-школьница. «Неужели свекровь умерла?» – мелькнула тревожная мысль.
«Зоя, нет ли тут какой-нибудь оптики?» – спросила она хозяйку. Та достала из серванта театральный бинокль. Ирония судьбы: то, что происходило внизу, действительно, напоминало спектакль. Настроив резкость и вглядевшись, женщина похолодела от ужаса: на крышке гроба стояла многократно увеличенная, перепоясанная наискось черной лентой ее фотография!
Что за бред! Выходит, это ее хоронят? И это она лежит, обложенная цветами, в гробу?
Все поплыло перед ее глазами, словно в тумане. На какой-то миг в сознании мелькнула мысль, что это какой-то дурной сон, наваждение, и стоит сделать усилие, заставить себя проснуться (такое случалось с ней по ночам), и весь этот кошмар исчезнет. Но вернувшийся от почтовых ящиков хозяин квартиры рассеял ее надежды. В принесенной им вечерней газете среди траурных извещений на последней полосе она сразу увидела свою фамилию: фирма, в которой работал муж, выражала ему глубокие соболезнования в связи с трагической гибелью жены!
Когда-то, еще девчонкой, Марина пережила нечто подобное. Перед майскими праздниками отец по обыкновению уехал рыбачить на Волгу. А на следующий день матери позвонили из милиции и сообщили, что ее муж утонул, и попросили забрать из отделения пакет с его вещами, найденный на берегу. Какой тогда возник переполох! Мать стала обзванивать знакомых, а ее послала на почту – телеграфировать о несчастье родственникам. Тут и раздался звонок в дверь, а на пороге возник «утопленник» – живой, здоровый и с уловом! Когда ему сказали о звонке из милиции, он заглянул в пакет. Там оказалась чья-то поношенная, грязная одежда – в суматохе никто не поинтересовался его содержимым…
Марина принялась названивать по домашнему телефону – молчание. Конечно, все на кладбище. Наконец трубку взял муж, и она дала волю истерике: «Ты что, шуток не понимаешь? Что за комедию ты тут разыграл? Обрадовался поводу от меня избавиться?» Она еще много чего ему накричала. Молчание на том конце провода затянулось: видимо, благоверный пребывал в таком же шоке, что и она сама при виде собственных похорон.
Впрочем, это она зря: муж-то как раз меньше всего был виновен в том, что закопал в фамильной ограде чужую женщину и готовился справить поминки. Ведь этот кошмар затеяла именно она!
Потом Марина проклинала тот день и час, когда, получив солидную квартальную премию, решила устроить поход по магазинам. И все бы хорошо, только по пути домой ноги сами понесли ее к приятелям, жившим в корпусе напротив. Тут было своего рода пристанище актеров, художников, поэтов, объединенных пламенной страстью к выпивке. Не зря богемная братва окрестила его «Зойкиной квартирой» – по аналогии с пьесой Булгакова. Тем более что ее хозяйку действительно звали Зоей. Где, как не здесь, «обмыть» нежданно свалившиеся деньги? Тем более что муж,
уехавший в командировку, о них не знал, а выпивкой и закусками Марина «затарилась», что называется, под завязку.
Надо ли говорить, что такую гостью здесь встретили с распростертыми объятиями! День в хмельном тумане пролетел как миг. Ее оставили ночевать, чему она не особо противилась: душа просила продолжения праздника. И с утра все пошло по новому кругу – хозяин квартиры не успевал бегать в магазин. Она понимала, что надо возвращаться домой, но оттягивала этот момент, подобно нашкодившей девчонке, которой предстоит показать родителям дневник с приглашением явиться в школу.
Когда от премии уже ничего не осталось, а компания по-прежнему требовала «продолжения банкета», в чьей-то похмельной голове вызрела мысль: а что если разыграть похищение Марины с целью выкупа? Во-первых, это бы оправдало ее долгое отсутствие, во-вторых, если фокус удастся, можно по-легкому срубить денег. Уж им-то с их театральным прошлым, да не разыграть такой сюжет? Тем более что муж, по ее словам, человек внушаемый, а деньги может запросто снять со счетов фирмы.
Авантюра показалась беспроигрышной. После нескольких репетиций она набрала номер домашнего телефона и испуганным голосом, как бы сквозь рыдания, сообщила мужу, что у магазина три типа вырвали из ее рук сумку с деньгами, после чего затолкали в машину. Куда повезли, неизвестно – ей завязали глаза.
Держат на даче у железной дороги: слышно, что неподалеку проходят поезда. Тут ее монолог прервал мужской голос: «Слышь, фраер, твоя баба у нас. Если заплатишь пол-лимона, вернем, а сунешься в ментовку – на куски порежем! И не дергайся, о времени и месте встречи сообщим дополнительно».
Угроза прозвучала вполне убедительно: ее «озвучил» профессиональный актер.
Бросив трубку, шантажисты переглянулись и расхохотались: «место встречи» – прямо как в фильме Говорухина! Правда, по мере протрезвления эйфория испарялась. Если мужик, несмотря на предупреждение, обратится в милицию, то в «месте встречи» их будет ждать засада.
Они не знали, что события развивались совсем не по их сценарию. Супруг уже успел заявить об исчезновении жены. Правда, объявлять ее в розыск милиция не спешила: мало ли чего – уехала к родителям, гостит у подруги, загуляла в конце концов? Офицер уголовного розыска даже пытался его утешить:
«Недавно среди ночи нам позвонил сторож гаражного кооператива: ему показалось, что
Уголовное дело по факту похищения человека возбудили лишь после телефонного звонка лжепохитителей. И надо же было такому случиться, что через день на заброшенной стройке был обнаружен труп раздетой женщины с многочисленными ножевыми ранениями и лицом, превращенным в лиловый кровоподтек. Ее возраст и внешние данные вроде бы совпадали с приметами пропавшей. Ухватившись за эту ниточку, следователь выдвинул логичную с его точки зрения версию: потеряв надежду на скорый выкуп, вымогатели зверски расправились с заложницей. Родные явились в морг для опознания. Муж, шокированный видом предъявленного тела, невнятно и не сразу согласился: да, кажется, похожа. Зареванная дочь и вовсе не могла понять, кто лежит на кушетке под белой простыней.
Неладное заподозрила лишь Наталья, ближайшая Маринина подруга, вернувшаяся из отпуска в день похорон. Покойницу, чтоб не травмировать близких видом изуродованного тела, хоронили в закрытом гробу, и это лишь добавило сомнений подруге. Всю траурную процедуру она изводила себя вопросом: как же так, ведь всего три дня назад они беззаботно болтали по телефону. Марина, правда, была подшофе, что неудивительно – влечение к выпивке давно уже переросло в ее хроническое состояние.
После того, как мнимая покойница явилась в дом собственной персоной, следствию вновь пришлось вернуться к этому необычному происшествию: эксгумация, повторные опознания, опросы свидетелей. В конце концов личность найденной на пустыре женщины установили, по факту ее гибели завели новое уголовное дело. В отношении же «заложницы» из «Зойкиной квартиры» дело возбуждать не стали – сыграли свою роль неочевидность состава преступления, положительные характеристики с места работы. Но пережитое не прошло для Марины бесследно – несколько месяцев она провела в больнице. А у навещавшей ее Натальи даже возникли подозрения: все ли у подружки нормально с головой?
Дело в том, что Марина с навязчивым любопытством выспрашивала у нее, как проходили похороны, рядом с кем ей выкопали могилу, какой поставили крест – деревянный или металлический, что говорили про нее на панихиде и поминках? Больше всего ее интересовало, в чем она лежала в гробу. Услышав, что на ней было вязаное финское платье, а на ногах – итальянские туфли, удовлетворилась и даже прослезилась.
Дежурно сочувствуя Марининой паранойе, Наталья и подумать тогда не могла, что весь тот бред, который она слышала в больничной палате, вскоре вернется к ней самой непредвиденным бумерангом…
Жили они с матерью весьма конфликтно, проще говоря, как кошка с собакой. После очередной размолвки Наталья хлопнула дверью, пригрозив, что уходит жить к подруге. И вдруг матери звонят из милиции: «Дочь дома?» – «Неделю, как ушла…» Вскоре ей снова позвонили и сообщили, что дочь погибла в автомобильной катастрофе. Когда убитой горем матери предъявили для опознания изуродованные останки, в которых с трудом угадывалась женщина, та сквозь «радугу слез» свою Наташеньку вроде как признала, а когда настал день похорон – известила об этом подругу дочери.
Услышав страшное известие, та едва не окаменела: «погибшая» сидела перед ней за столом и пила чай с любимым крыжовенным вареньем! А когда из морга доставили гроб с якобы ее телом, уже переполошились родственники: не она!
Чудовищная ошибка вскрылась лишь в ходе дополнительного расследования. Вскоре после того как Наталья ушла из дома, в пригороде иномарка протаранила «Жигули» – сидевшая в них пассажирка погибла на месте, водителя в тяжелом состоянии доставили в больницу. Придя в себя, он сообщил, что с попутчицей был едва знаком – случайно подсадил «голосующую» на обочине девушку. По пути разговорились, та назвалась Наташей, сказала, где живет.
А жила она, как оказалось, в том же доме, что и ее тезка! Так два случайных совпадения направили расследование по ложному следу. На основании беглого опроса следователь обобщил данные о 25-летней Наталье, не обратив внимания на то, что погибшая в автоаварии была на десять лет старше.
Тут погребальная машина завертелась вспять: неизвестное тело вернули в морг, по вновь открывшимся обстоятельствам было возбуждено уголовное дело. А несостоявшиеся Натальины «поминки» превратились в бурное застолье по случаю ее чудесного «воскрешения». Мать, правда, намеревалась подать в суд на недобросовестных следователей и горе-экспертов, но сведущие люди отсоветовали: тяжба обошлась бы ей многократно дороже денег, которые она заняла на непредвиденные похоронные расходы. И она отступилась.
Может, зря? Не так давно житель Аксубаева, одного из татарстанских райцентров, обжаловал в Верховном суде РТ решение Вахитовского райсуда, отказавшего ему в компенсации морального вреда за свою виртуальную смерть. Из-за допущенной сотрудником Федеральной миграционной службы ошибки у «живого трупа» возникли проблемы с трудоустройством, полицией. Понесенный ущерб он оценил в сто тысяч рублей, однако судья низвел размер иска до двух тысяч, после чего оскорбленный «покойник» и подал апелляционную жалобу в вышестоящую инстанцию.
Когда я готовил эти заметки для газеты, мне позвонила сестра из Йошкар-Олы и с присущим ей юмором предупредила: «Если до тебя дойдут слухи о моей смерти, считай их „несколько преувеличенными“. Ну, помнишь, как у Марка Твена».
А случилось вот что. Вернувшись из сада, сестра обнаружила, что ее мобильный телефон (она, как на грех, не взяла его с собой) забит десятками входящих звонков. С чего бы вдруг? Набрала номер соседки по даче Ольги (он фигурировал в памяти чаще других), и услышала радостный возглас: «Так ты жива? Ну, слава богу!»
Оказалось, что в тот день, когда сестра уехала в сад, на остановке, где она обычно садилась в пригородный автобус, грузовик сбил женщину. Услыхав скрежет тормозов, глухой звук удара и крики, Ольга выглянула в окно – на асфальте лежала женщина в синей куртке, резиновых зеленых сапогах и малиновом берете. Ее как током ударило – это же товарка по саду! Пока одевалась и сбегала вниз по лестницам, пострадавшую увезла «скорая». Она помчалась следом на такси. В больнице ей толком ничего узнать не удалось: у жертвы ДТП документов не оказалось, а взглянуть на нее не получилось – из операционной ту сразу перевезли в реанимацию, где она, не приходя в сознание, скончалась.
Худшие предположения усугубил молчавший «мобильник» подруги. Стучала в ее в дверь – не открывают, заглянула со двора – в окошках темень. В панике начала звонить всем напропалую. По счастью, зря их всех переполошила…
Согласно известному классическому постулату, история повторяется дважды: сначала в виде трагедии, потом – фарса. Что до историй житейских, бытовых, то они, как вы могли убедиться, объединяют эти театральные жанры в один – трагикомедию, в ней многократно повторяясь.
