Вспоминает ветеран органов государственной безопасности 

КАМАЗ

С началом работ по строительству автозавода на Каме перед чекистами республики встали доселе неизвестные по объему и сложности задачи. Мне тоже довелось участвовать в их решении. Осенью 1972 года я в числе первых оперативников был командирован в составе закупочной комиссии в одну из западных стран. Мою задачу можно было сформулировать так: защита наших экономических интересов и специалистов от посягательств иностранных спецслужб. Все тут вроде бы ясно, но на деле это был клубок проблем, известных нам только теоретически, по опыту других: конспирация, добывание нужной информации, оперативное принятие решений в сложной обстановке и т.д.

Комиссия административно возглавлялась представителями «Автопромимпорта» – крупного подразделения Минвнешторга СССР. Техническую же ее часть составляли работники КамАЗа, специалисты, как правило, не имевшие опыта пребывания за рубежом, не владеющие языком, «зажатые» многочисленными инструктажами и наставлениями. Внешторговцы, воспринимая заводчан как бы техническим придатком комиссии, случалось, допускали бесцеремонность, высокомерие.

В составе комиссии я числился представителем камазовской администрации и уже этим привлек к себе внимание внешторговцев. Один из них в конце первого же рабочего дня потащил меня в советское посольство: дескать, непорядок – завод прислал не специалиста по закупаемой технике, а администратора. В посольстве этот товарищ получил хорошую взбучку за то, что вмешивается в дела завода. И был так раздосадован, что оставил меня одного на станции метро совершенно незнакомого города. Пришлось добираться самому, моего английского хватило для этого.

Это потом мне стало известно, что любая работа коллективов, состоящих, как правило, из москвичей-внешторговцев да дипломатов, за рубежом начинается с поисков ответа на вопрос кто есть кто. Когда же к интересу «своих» прибавляются еще и внимание зарубежных спецслужб, их постоянная слежка, решать поставленные задачи приходится в условиях постоянного напряжения.

Шла проработка контракта на закупку автоматической линии для кузнечного завода, и вскоре появилась фирма, предложившая свое оборудование. За нее как за перспективную в смысле заключения большого контракта и «зацепилось» руководство нашей комиссии. Однако заводские специалисты высказали сомнение – многое указывало на то, что фирма является лишь посредником. Это мнение было встречено в штыки. Курирующему контракт специалисту «Автопромимпорта», согласившемуся с мнением камазовцев, москвичи вообще устроили обструкцию.

Тем временем мне стало известно, что ожидается приезд одного из высших чинов Минвнешторга для проверки работы комиссии и ее руководство уже готово отрапортовать об освоении средств на закупку оборудования, включая 20 млн долларов по упомянутому контракту. Вот, оказывается, почему было такое давление и на специалистов КамАЗа, и на своего инженера – они поломали готовый сценарий! Однако принятые по нашему докладу меры предотвратили подписание невыгодного контракта, который мог нанести экономический ущерб, отрицательно сказаться на сроках ввода завода…

Были и другие моменты, требовавшие незамедлительного вмешательства. Имели место случаи досрочного откомандирования наших специалистов за те или иные нарушения правил поведения за рубежом или по профнепригодности. Словом, это была поучительная во всех отношениях командировка.

О РЕЛИГИИ, УГОЛОВНИКАХ И МИНИСТРАХ

Одним из направлений в деятельности горотдела была работа по выявлению, предупреждению и пресечению антигосударственных и иных антиобщественных проявлений. Следует сказать, что за 15 лет моей работы в Бугульме и обслуживаемых районах их практически не было.

Партийных же идеологов беспокоила деятельность религиозных общин. Один из них в очередной раз упрекнул меня: мол, куда смотришь, опять бугульминские мусульмане собрались на моление на кладбище. Помню, дело было зимой, и первое, что я сказал в ответ: «А зачем морозить людей, ведь они стоят на коленях прямо в снегу? Надо открыть мечеть, как в других местах». Не раз возникал такой разговор, но мои возражения не воспринимались. Тема была закрыта только с появлением мечети.

Организуя оперативную работу, приходилось учитывать, что в зоне обслуживания дислоцированы исправительные трудовые учреждения. В частности, в Альметьевске была колония, где содержались практически все осужденные в стране за наркоманию, а в ИТК-8 отбывали срок осужденные за уголовные преступления. Именно в ней в морозную ночь с 6 на 7 ноября 1971 года произошел бунт заключенных. «Авторитеты» спровоцировали выступления против администрации, в том числе с целью расправы над вставшими на путь исправления. Сожгли несколько зданий на территории, клуб, столовую, били стекла во всех помещениях. Охрана лагеря была вынуждена держать оборону по периметру.

К моему прибытию территория колонии представляла собой тлеющее пожарище, повсюду – окровавленный снег. Руководство ИТК и наши оперативные работники находились в помещении охраны. К этому времени стало известно: из Казани выехал министр внутренних дел ТАССР генерал С.З.Япеев, выдвигается рота специального назначения. Часам к 9 утра 7 ноября рота прибыла, колонной встала у ворот ИТК. Министр заслушал краткий доклад. Было решено, что при необходимости ворота колонии таранит бронетранспортер, силами спецназовцев зачищаются все помещения, где находятся бунтовщики.

Перед обходом территории и помещений колонии министром, начальником отдела КГБ и начальником оперчекотдела ИТК были приняты меры обеспечения безопасности, в том числе подстраховались пулеметчиками. В первый жилой корпус пришлось входить с оружим на боевом взводе. Внутри – закутавшиеся во что попало люди с затравленными глазами, замерзшие. «Почему сидим, не утепляем помещение, не ремонтируем? – обратился к ним министр. – Начинайте сейчас же. Будем все восстанавливать сами. Голодных скоро накормим».

Салиха Замалетдиновича Япеева я знал и раньше по совместным мероприятиям с МВД. Тут же был восхищен его решительностью, хладнокровием, умением находить, может быть, единственно верные слова и решения в сложнейшей обстановке.

Несколько слов и о таком разделе работы руководства периферийных органов и оперсостава КГБ, как обеспечение безопасности проведения государственных праздников и пребывания в обслуживаемых районах руководителей страны. За годы моей работы в Бугульме нефтяные районы посетили Н.С.Хрущев, А.Н.Косыгин, члены Политбюро ЦК КПСС А.Н.Шелепин, Г.И.Воронов, союзные министры и другие охраняемые лица, множество иностранных делегаций. Есть что вспомнить о подробностях этих мероприятий. Слава богу, все они прошли благополучно, чему способствовал общий уровень безопасности нашего «тогдашнего» общества. Но не избежать и сравнений с сегодняшним днем…

Моя служба в Бугульме длилась в течение полутора десятилетий. Наверное, немногие имеют подобный опыт работы в КГБ Татарии. Конечно, были предложения о переходе, в том числе в Москву, от них я отказался. Хотя пришлось испытать и прелести «окопной болезни», когда человек устает буквально от всего. В целом же у меня сохранились самые лучшие воспоминания о периоде работы на территории юго-востока республики – одного из важнейших для всей страны нефтяного региона. Горжусь тем, что довелось сотрудничать с крупнейшими и выдающимися деятелями нефтяной промышленности и науки Р.Ш.Мингареевым, А.В.Валихановым, Р.Т.Булгаковым, В.И.Грайфером, Г.Г.Вахитовым, В.П.Троновым, Р.А.Максутовым, Н.Д.Глумовым, с руководителями партийных органов А.Р.Ягофаровым, В.И.Новолаевым, Л.М.Смагиным, А.Б.Багаутдиновым, другими достойными людьми.

В своих записках я привел только малую часть примеров чрезвычайных происшествий при нефтедобыче, их опасности для людей и окружающей среды, для всей экономики страны. Обеспечение безопасности на объектах отрасли остается актуальным и сегодня. Нынешним спецслужбам приходится решать эту задачу в еще более непростых условиях: во-первых, усложнились, обрели иной масштаб добыча, переработка, транспортировка нефти и газа. Во-вторых, теперь приходится иметь дело с экстремистами и террористами, а порой противостоять их прямым диверсиям с целью нанесения ущерба экономике страны и дестабилизации обстановки в обществе.

ОКБ «СОЮЗ»

В январе 1979 года я был переведен в действующий резерв КГБ и назначен заместителем руководителя особо важного режимного предприятия в Казани – ОКБ «Союз». Прослужил на этой должности еще 12 лет. Это были очень интересные годы. Ведь работать довелось в многотысячном коллективе, основой которого было самое крупное даже в масштабах страны конструкторское бюро, известное своими революционными разработками в области оборонной техники, во главе с лауреатом Ленинской и Государственных премий П.Ф.Зубцом. Пришлось вникать в особо важные проблемы, решаемые предприятием, повседневно обеспечивать скрытость работ, предотвращение утечки секретов, к которым иностранные спецслужбы проявляли конкретный интерес, физическую охрану предприятия.

За каждым выполняемым здесь заданием стояли идеи целых коллективов конструкторов, авторитетов науки и техники, а также решения, принятые на самом высоком уровне. Конечно, практика вносила или требовала внесения корректив, а это уже процедуры, задевающие интересы многих.

Например, опыт конструкторов ОКБ еще в 1977 году показал, что разработка изделия по технологии академика Е.П.Велихова не отвечает заданию и ведет в тупик. Это решение было подтверждено научно-техническим советом ОКБ, который обосновал альтернативный вариант. Однако П. Ф.Зубец отверг мнение совета, которое носило совещательный характер. Работы были продолжены, вели они к пустой затрате огромных средств. О таком состоянии дел нами неоднократно информировалось руководство, в том числе КГБ СССР. Однако работы продолжались вплоть до гибели опытного образца. В 1983 году П.Ф.Зубец был отправлен на пенсию. Академики Велихов и Букин были «удивлены», что существующую альтернативу не довели до их сведения. Эта эпопея подробно описана в книге бывшего главного конструктора ОКБ «Союз» И.Х.Фархутдинова «Цели и средства».

Бывало и такое. Удалось выявить факт недопустимого распоряжения итогами разработок и документами ОКБ «Союз» кураторами с московских предприятий. Принятые меры вызывали недовольство последних, вплоть до неофициальных угроз в мой адрес: дескать, «Центр с тобой разберется».

С удовольствием вспоминаю годы работы с тогда еще молодыми оперработниками В.К.Игнатьевым, В.А.Кузиным, Ю.М.Уточкиным, которые выросли в профессиональных чекистов с большими должностями и званиями. В последние годы работы в ОКБ «Союз» совместно с С.М.Рядовским довелось выступить с важным предложением, обосновать и довести его до самого высокого уровня. Подготовка предложения потребовала многих усилий, привлечения больших специалистов. Мне не довелось доработать до окончания этих мероприятий – наступило время ухода в отставку. А завершились они удачно. Было много победителей. Однако не нашлось добрых слов для тех, кто на свой страх и риск подготовил и обосновал эти мероприятия, слов благодарности выдающимся специалистам, приложившим для этого много труда…

А затем еще целых десять лет я возглавлял юридическую службу ОКБ. То были годы начала разрушительных реформ, в ходе которых понесла огромные потери оборонная промышленность. Повторюсь, за 80 с лишним лет жизни довелось пережить всякое – и небывало трудные, и благополучные периоды в истории страны. Но горше всего было стать свидетелем краха СССР, так воодушевившего недругов Отечества, уже посчитавших нашу великую страну своим сырьевым придатком. Однако в обществе нашлись силы приостановить дальнейшее разрушение и сделать реальные шаги к восстановлению.

ЭПИЛОГ

В органах госбезопасности верой и правдой я прослужил 33 года. Обязанности по защите высших государственных интересов полностью соответствовали моему мировоззрению и убежденности в объективной необходимости этого. Служба проходила в окружении соратников и коллег, беспредельно преданных своему долгу и государству, верных присяге.

Пока будет государство, будут необходимы его Вооруженные силы и спецслужбы, правоохранительные органы, которые должны быть выше всяких партийных интересов. Чекистам моего поколения пришлось первыми осознать масштабы страшных последствий культа личности, массовых репрессий, лицемерия партийной верхушки, отмывающей грехи. Трагедия состояла и в том, что партийные органы провозгласили спецслужбы своим вооруженным отрядом, а работу в них – элементом карьеры своих функционеров.

Некоторые руководящие должности в органах стали номенклатурой партии. Пришлось быть свидетелем такой «работы» и служить в подчинении тех, кто шел «поруководить» туда, где от начальника требуется в первую очередь профессионализм, накапливаемый годами.

История спецслужб – это, к сожалению, и история пусть немногочисленных, но изменников Родины. Первыми предателями стали как раз те, кто пришел в органы ради корысти или карьеры по родственным и дружеским связям.

Но не они создают лицо спецслужб. Нам есть чем и кем гордиться. Это примеры преданности и отваги чекистов старшего поколения. Это те, кто в годы культа личности первым пошел на плаху, не смирившись с беззаконием. Те, кто первыми выполняли свой долг в Афганистане и других «горячих точках», герои чеченской войны, те, кто там погиб. Да и те, кто сегодня на посту и готов выполнить свой долг.

Василий УБАНЕЕВ,
подполковник в отставке