Вспоминает ветеран органов государственной безопасности

РАСПЛАТА ЗА УПУЩЕНИЯ МОЖЕТ БЫТЬ СТРАШНОЙ

В силу специфики одной из главных задач нашей деятельности было обеспечение взрыво- и пожаробезопасности на крупнейших нефтяных объектах, авиационном и железнодорожном транспорте. Для оперсостава это трудная, кропотливая и требующая системности работа. Она имеет свойство перехода в обыденность, может надоесть своей монотонностью. Но расслабляться крайне опасно, нельзя упускать даже мелочей, ибо расплатой за упущения могут стать большой экономический урон, человеческие жертвы и непоправимые последствия для экологии. Мне вскоре после назначения в Бугульму пришлось наяву столкнуться и убедиться, что такое «чрезвычайное происшествие на нефтегазовом объекте». Боевое крещение состоялось уже в конце сентября 1964 года.

…Это была обычная суббота. Начальник оказался в отъезде, я был ответственным за все. Где-то около 11 часов вечера поступил звонок из Альметьевска – пожар на Миннибаевском газобензиновом заводе. Оперативные работники М.М.Мухаметшин и Г.А.Ибрагимов уже на месте. Срочно выезжаю. По дороге – жуткая картина: в ночи на промыслах повсюду горят факелы (завод газ не принимает), вся округа – сплошное зловещее зарево. Особенно сильные всполохи в стороне завода. Нахожу оперативников, получаю первые сведения. Руководство объединения «Татнефть» и завода тоже на месте ЧП. Встречаемся с главным инженером объединения В.И.Грайфером, он получил сильные ожоги, но остался на месте.

Пожар продолжается. Горит склад готовой продукции завода, который представляет громадную обвалованную территорию. Там расположены несколько рядов так называемых «лежаков» – горизонтально лежащих на бетонных основаниях цистерн на 135 кубометров каждая для хранения сжиженного пропана, бутана, изобутана и т.д. За рядами «лежаков» (по 13 в ряду) расположена зона сферических емкостей для сжиженных газов по 500 кубов каждая. Можно представить, какую опасность представлял вспыхнувший пожар. Это потом уже специалисты подсчитали, что по тепловому эквиваленту на складе хранились мощности, равные нескольким атомным бомбам.

По первым поступившим данным стало ясно, что завод до пожара сократил прием газа с промыслов из-за отсутствия отгрузки, а в целях закрытия квартального плана практически работал «на факел», т.е. вырабатывал продукцию и сжигал. Попытки сохранить ее тоже предпринимались: искали свободные объемы для заполнения в практически заполненных емкостях, перекачивали в них даже небольшие объемы.

Первый же осмотр места возникновения пожара показал, что сорвана и отброшена на сотни метров концевая заглушка выкидного коллектора одного из рядов «лежаков». При этом силой выброса газа пробита и сметена часть обваловки склада, состоящей из щебня и грунта. Тут же мгновенно от удара сорванной заглушки по обваловке или же от замыкания в линии электропередачи вспыхнул сжиженный газ, выбрасываемый под большим давлением. Огонь «зацепился» за всю линию коммуникаций этого ряда «лежаков». Все они, видимо, от удара были повреждены и дали течь.

Сразу же возникла версия, что на выкидной коллектор было подано недопустимо высокое давление. Все это, очевидно, произошло в суматохе поиска свободных емкостей с многочисленными переключениями. Что и было подтверждено позднее в ходе следствия.

К моему приезду на место ЧП один из лежаков, наиболее поврежденный, дал «хлопок» с огромным выбросом горящего газа. Оторвались концевые коммуникации. Многотонный «лежак», как ракета, улетел в ночное небо. Упал на расстоянии полутора километров, но на территорию завода, повредив здание диспетчерской, из которой по иронии судьбы шло управление процессами перекачивания газа по емкостям в ту злополучную ночь.

Емкости с сжиженным газом, имеющие повреждения и давшие течь, горят по своим законам. При избыточном давлении, когда происходит утечка, газ горит открытым пламенем. Однако когда он утекает, через то же отверстие в емкость с характерным свистом поступает воздух, при определенных пропорциях образуется гремучая смесь, и… емкость взрывается с непредсказуемыми последствиями. В данном же случае в крайнем «лежаке» при поступлении воздуха не последовало мгновенного взрыва, а при сильной вспышке с хлопком и выбросом газа образовалась реактивная тяга, которая приподняла «лежак» одним концом, оторвала его от коммуникаций и унесла ввысь. Потом по углу старта и расстоянию, которое пролетел «лежак», баллистики определили, что он достиг высоты примерно в три километра с лишним.

• Емкости с сжиженным газом, имеющие повреждения и давшие течь, горят по своим законам. При избыточном давлении, когда происходит утечка, газ горит открытым пламенем. Однако когда он утекает, через то же отверстие в емкость с характерным свистом поступает воздух, при определенных пропорциях образуется гремучая смесь, и… емкость взрывается с непредсказуемыми последствиями

На диспетчерскую «лежак» приземлился в тот момент, когда сменные рабочие выбежали на улицу посмотреть на пожар. Когда мы прибыли на место падения «лежака», все они находились в шоковом состоянии – в огромной воронке, как раз на их недавнем рабочем месте, лежала цистерна…

При первом хлопке получили сильнейшие ожоги рук и лица более сорока пожарных. Пострадали находившиеся здесь специалисты и кое-кто из руководителей объединения и завода.

К утру на месте пожара мы действовали уже всем оперсоставом аппарата: проводили, по возможности, осмотр места происшествия, опрашивали и документировали показания очевидцев, изымали и процессуально оформляли документальные доказательства. Эта работа, как и пожар, продолжалась и днем.

На месте работали практически все пожарные части республики. До сих пор перед глазами картина ликвидации – прошли почти сутки. С гидрантом работает сам начальник Управления пожарной охраны республики, незабвенный полковник Горпиченко. Сбивается пламя, следуют попытки как-то заглушить, закрыть очаг горения. Огонь вспыхивает вновь и вновь. В конце концов Горпиченко сам накрывает очаг мокрым полотном. Ждем повторения, однако огонь сдался. Вздыхаем с облегчением. Невозможно смотреть на Горпиченко и остальных пожарных – до того все измотанные, промокшие и грязные от сажи.

К этому времени на месте происшествия уже находилось много начальства, в том числе и нашего. Прилетел начальник следственного отдела полковник М.А.Аминов, позже прибыл председатель КГБ ТАССР генерал А.Х.Бичурин. Был на месте и мой непосредственный начальник З.Я.Камалтынов. Прилетел из Москвы, прямо с сессии Верховного Совета СССР, первый секретарь Татарского обкома КПСС Ф.А.Табеев. Он расспросил о происшествии, осмотрел место пожара. Потом Фикрят Ахмеджанович отправился в больницу навестить пожарных. Я оказался в группе сопровождения. Никогда не забуду эту жуткую картину: в нескольких палатах горбольницы Альметьевска лежат пострадавшие. У них обожжены лица, руки…

Последовало совещание с руководством объединения «Татнефть», которое провел Табеев. Первый вопрос: нет ли тут преднамеренных, умышленных действий? Собранные к этому времени материалы позволили мне тут же доложить о динамике предшествующих событий и самого происшествия, которые исключали это.

Расследование подтвердило правильность действий оперсостава и выдвинутые при этом наши версии происшествия. Виновные были наказаны. Приняты конкретные меры по усилению безопасности взрыво- и пожароопасных объектов нефтяной промышленности республики.

Во второй половине семидесятых годов я стал свидетелем еще одного крупнейшего ЧП, связанного с нефтью и газом, их хранением и транспортировкой. Как-то февральским вечером мы с водителем возвращались в Бугульму из командировки в поселок Уруссу. На Бавлинской горе, при спуске в сторону Бугульмы, заметили необычно большое зарево. При подъезде к Малой Бугульме определили, что горит состав на железной дороге, слышатся взрывы. Подъехали к месту ЧП достаточно близко. Оказалось, в низине при подходе к небольшому мосту через речку Бугульминку сошел с рельсов грузовой состав с большим количеством цистерн со сжиженным газом. При этом тепловоз и три цистерны проскочили мостик и остановились. Остальные 30 цистерн пошли под откос – это они взрывались и горели.

С рассветом при первом осмотре увидели: лопнула несущая левого по ходу рельса, очевидно, под тепловозом. Первые три цистерны при движении бились колесами о поврежденный рельс, их стало отбрасывать вправо, и с четвертой цистерны все остальные, нагромождаясь друг на друга, ушли под откос. Конечно, многие из них получили повреждения, дали течь. И тут же проскочила злополучная искра…

Все горит огромным пламенем, взрывы следуют один за другим. Подняты по тревоге силы пожарных и нефтяников. Стянуты восстановительные поезда. Железная дорога перекрыта на несколько суток.

Я и следователь КГБ ТАССР по особо важным делам М.Л.Минуллин все это время находились на месте ликвидации ЧП. Опять пришлось испытать на себе всю «динамику» горения цистерн со сжиженным газом. На ходу вырабатывались и способы страховки. Начало поступления наружного воздуха в горящую цистерну сопровождается, как я уже говорил, характерным свистом. Все ликвидаторы пожара этот свист воспринимают как сигнал «спасайся, кто может» – срочно уходи на безопасное расстояние. Уходи – значит, беги в сторону от опасности протоптанными в глубоком снегу тропинками вдоль железной дороги или в поле – в неизбежной толкотне и возникшей панике. При очередном «свисте» мы с Минуллиным решили просто уходить – без беготни. Смешное и трагическое всегда рядом. Видим: на обочине тропинки суетливо закапывается в снег один уважаемый специалист-нефтяник, бывший фронтовик. Когда мы подошли к нему, он как-то смутился, встал…Свист продолжался еще несколько секунд, затем последовал огромной силы взрыв. Внешне он напомнил взрыв атомной бомбы, знакомый по кинокадрам. Железнодорожная цистерна взлетела ввысь вместе с горящими остатками сжиженного газа. Вся эта смесь серо-черного цвета, тяжело ворочаясь, горит, кружится и опускается в виде багрового пламени и дыма все ниже и ниже. Мы стоим. Слава богу, чудовищное облако не доходит до земли несколько метров – выгорает, гаснет, не достав нас… И так несколько раз – цистерн много.

На третий день пожар прекратился. Цистерны выгорели. Их начали растаскивать. Осталась одна с бутаном, которая проскочила мост, но в ней тоже обнаружили течь (две целые цистерны и тепловоз угнали). Бутан из нее уходит под снег и в овражек – прямо в сторону Малой Бугульмы. Ликвидаторы уже приспособились в сильный мороз, который тогда стоял, использовать бутан для обогрева: просто накладываешь в ведро пропитавшийся бутаном снег, поджигаешь – и горит хорошо, и греет. Но цистерна течет, и не так медленно, как бы нам хотелось. Вызвали саперов. Прикрепили взрывчатку, чтобы направленным взрывом сделать большую дыру и поджечь. Взорвали. Дыра образовалась с двух сторон – пробило насквозь. Течет сильнее, но нет пламени. Приходит отчаянная, видимо, от усталости мысль – поджечь. Но хватило ума не делать этого.

Кроме всего прочего, осталось горькое чувство от, мягко говоря, странного поступка коллег из КГБ Башкирии. Дело в том, что в оперативном обслуживании Бугульминского горотдела КГБ находился участок территории по обе стороны от железной дороги Ульяновск – Уфа в направлении Круглого Поля, определенный в километрах и согласованный в простой переписке с соответствующим подразделением КГБ Башкирии. ЧП произошло недалеко от места разграничения. Недалеко, но на участке, обслуживаемом соседями. Эти границы в повседневной работе и общении никогда не оспаривались. В тот злополучный день на место происшествия прибыл знакомый нам оперработник из Уфы. Но повел себя как-то смущенно и, видимо, получив указание, исчез. Стало ясно, что КГБ Башкирии самоустранилось, заявив, что участок не их.

Этот случай напомнил, что такие вещи надо оформлять как положено и однозначно. Следует отметить, что наш горотдел имел достоверную информацию о состоянии путевого хозяйства на своем участке. О том, что оно крайне плохое, что рельсы, в том числе на Круглое Поле, не менялись с 1954 года. Информация эта доводилась до руководства Куйбышевской железной дороги неоднократно. Именно изношенность и послужила, очевидно, главной причиной происшествия.

Продолжение – в следующем номере «толстушки».

Василий УБАНЕЕВ,
подполковник в отставке