«Приезжайте к нам в Баварщину, угостим вкусным пивом!» – приглашает Татьяна Владимировна Андреева*, специалист по компьютерным программам, вот уже десять дет живущая с семьей в Мюнхене.
Летом 2003 года, воспользовавшись одной из миграционных программ, предоставляемых российским гражданам правительством Германии, Татьяна, ее муж Игорь и 19-летний сын Борис уехали из родной Казани на постоянное жительство в «неметчину».
Решение круто поменять жизнь принимали всей семьей. Определились с конечной целью: в чужой стране устраиваться всерьез и надолго. Супруги, на тот момент уже много лет работавшие в компьютерной сфере, поставили себе задачу интегрироваться в Германии именно с этим профессиональным багажом, поскольку переучиваться-то поздно.
Возможность уехать подвернулась случайно, времени на раздумья не оставалось, и они решили рискнуть. Между тем процесс подготовки к отъезду растянулся на два года. Пришлось ждать, пока Борис окончит два курса института, зато по системе немецкого высшего образования это давало ему право стать абитуриентом уже германского вуза.
– Год потратили на то, чтобы выучить разговорный немецкий язык, но все равно приехали эмигрантами. По программе выезда каждому из нас полагалось лишь небольшое пособие на первое время и место в общежитии. До отъезда мы изучили, наверное, всю возможную информацию о трудоустройстве таких специалистов из России, но, честно говоря, на месте нам стало по-настоящему страшно, – рассказывает Андреева.
И если у Татьяны и Игоря хватило здравого смысла быстро уяснить правила игры, то многие из тех, кто также приехал из России, были разочарованы прохладным приемом. Ждали манны небесной?
– Нельзя быть такими наивными, – рассуждает Татьяна. – Немало было семей, кто приехал сразу с детьми. И что? Как выяснилось, далеко не все прошли хотя бы начальную языковую подготовку в России. Поэтому в Германии они оказались как бы в вакууме, ведь были отрезаны от непосредственного общения с местными властями и местным населением. Теперь я хорошо понимаю, что самое страшное для эмигранта – потерять свою личностную значимость, остаться в чужой стране на социальном дне. Не все выдерживали это. Даже чуть позже, уже в более или менее налаженной заграничной жизни распадались семьи приехавших одновременно с нами россиян. А самое главное – заложниками родительского, прямо скажу, легкомыслия чаще всего становились дети.
Как правило, с малолетними да и с подростками много не обсуждают: родители приняли решение – и все. А ребенку намного сложнее, чем взрослому, адаптироваться в чужой стране. Его вырвали из привычной среды, языка он не знает, со своими немецкими ровесниками общаться не может. В такой ситуации возможен нервный срыв, и семье – такие случаи были – приходилось возвращаться в Россию.
По словам Татьяны, похожих проблем с сыном они избежали, поскольку парень на тот момент был уже взрослым и ехал вполне осознанно. Но сама ситуация, в которой супруги оказались в первые месяцы и даже годы пребывания в чужой стране, все равно предполагала своеобразную проверку семейных отношений. Выручила сплоченность, общая нацеленность на преодоление трудностей.
Сейчас Татьяна и ее муж могут позволить себе снимать за 900 евро в месяц (и это достаточно низкая для Мюнхена цена) двухкомнатную квартиру в комфортабельном квартале баварской столицы. Поехать на пару дней, например, в Шотландию – просто так, на экскурсию. Провести отпуск на Мадейре… Десять лет назад, проходя мимо витрин магазинов, они отворачивались. Зато насыщались пищей духовной – много времени посвящали изучению немецкого языка, ездили по городу, знакомились с его историей, достопримечательностями. Борис готовился к поступлению в вуз, он выбрал информационные технологии.
Так что с работой? Система трудоустройства в немецкой профильной фирме предполагает для иностранцев обязательные рекомендации с предыдущего места работы по специальности. Так называемую практику. Искать такую практику приезжие должны сами. Таня и Игорь столкнулись с тем, что объема их немецкого языка катастрофически не хватало. В кадровых агентствах супругов просили приходить с переводчиком.
Первой повезло Татьяне, она получила практику на одном из промышленных предприятий. Игорь не работал еще около года. Главное – попасть в базу данных: если тебя хотя бы один раз пригласили на собеседование, твои документы уже автоматически ставят в рассылку. Именно так Татьяна нашла свое нынешнее место работы в одной из компьютерных фирм. Здесь она работает уже восемь лет, а ее муж трудится в компании, обслуживающей сеть интернет-магазинов.
– Мы сразу же, как только стало возможным, подали документы на оформление двойного гражданства. В прошлом году наконец-то получили его. Вы не подумайте, это не квасной патриотизм, мы ведь не родину поменяли, а только место жительства. В Казани у нас остались родные и друзья. Наш сын женился на девушке из Москвы. Недавно родился внук Кирилл. Дома мы разговариваем только по-русски. Конечно, есть опасение, что Кирюша заговорит сначала на немецком, но мы обязательно будем прививать ему и русскую культуру, учить русскому языку. Мир настолько изменился в коммуникативном плане, что оторванности от дома не чувствуем: каждый вечер с
Борис после окончания вуза долго искал работу. Наконец получил предложение от очень крупной компании в Кельне, и сегодня он с семьей живет далеко от родителей. Вообще-то выучиться в Германии на инженера довольно сложно. Зато если уж получил диплом, то даже на первых порах зарплата такого молодого специалиста будет очень достойной. Да и престиж профессии весьма высок. Традиция представляться при встрече или указывать в документах «дипломированный инженер такой-то» в этой стране давняя. Даже на немецких надгробиях начала прошлого века можно увидеть, что перед фамилией и именем указана профессия.
Моя собеседница не скрывает, что их семья не избежала упреков: дескать, уехали «поднимать» чужую экономику, а Россия лишилась хороших специалистов.
– В таких случаях, – говорит Татьяна, – всегда напоминаю о традиционно крепких связях русских и немецких промышленников, инженерных служб. Что касается нашего отъезда, то это было не бегство. Просто на то время образовался какой-то застой в карьере, в личном развитии, возникали мысли о подступающей небогатой старости, да и для сына хотелось лучшей доли, лучшего образования, достойной его способностей работы. К сожалению, в родной стране мы этих возможностей для себя не находили.
Повторяю, мы не собирались уезжать, но выпал такой шанс, и мы им воспользовались. А теперь уже привыкли, многое научились ценить, в том числе комфортный быт.
– И дежурные европей-ские улыбки? – спрашиваю я.
– А что, лучше, когда тебя в Казани вполне искренне посылают матом? – парирует Татьяна Владимировна.
В жизни, которую ведут сегодня супруги, при всей ее нынешней стабильности не все так уж идиллично. Татьяна не скрывает, что достаточно сложно привыкнуть, к примеру, к специфике взаимоотношений с коллегами, с начальством. Здесь не принято помогать коллеге в работе, интересоваться его личными или служебными делами. Правда, коллектив, в котором она работает, отличается взаимовыручкой. Может быть, как раз потому, что в нем есть и другие выходцы из России?
Супруги и сегодня продолжают интенсивное языковое «погружение», изучают нюансы речи, местные диалекты.
– Достижение – это когда утром по радио ты слушаешь прогноз погоды и… все понимаешь! – говорит Татьяна. – Самые хорошие «учителя» немецкого – это фильмы. А в первое время, когда мы только приехали и понадобилось срочно улучшать язык, я купила детские учебники, буквально для дошколят, и вот так читала, восстанавливала грамматику.
Татьяна и Игорь, разумеется, в курсе политических и культурных событий, происходящих в России и Татар-стане. А недавно по одному из государственных немецких телеканалов смотрели интервью Президента России. Как говорит Андреева, она воспринимала эту телетрансляцию с чувством гордости – насколько свободно общался по-немецки глава российского государства Владимир Путин.
Тесных связей с русской диаспорой Андреевы не поддерживают, но с удовольствием ходят на культурные мероприятия, которые организуют выходцы из России.
– Кем могут работать россияне, приехавшие на постоянное место жительства в Германию? – переспрашивает Татьяна и перечисляет: – Парикмахерами, постоянно требуются сиделки в больницы, а также волонтеры, ухаживающие за пожилыми людьми. Но это, как правило, не те профессии, о которых россияне мечтают, когда приезжают в Германию в поисках лучшей доли. Мы не раз сталкивались с людьми, которые приехали фактически наобум и только здесь поняли, как, оказывается, трудно найти хорошую зарплату, жилье, обрести социальный статус.
– Не будем о грустном. Расскажите лучше, готовите ли вы блюда немецкой кухни?
– Ой, нет, не готовлю, – смеется Татьяна. – Во-первых, и я, и муж с утра до вечера на работе, поэтому много еды нам не требуется. Дома делаю привычные, самые простые блюда – кашу, яичницу. Но немецкую кухню люблю. Когда предоставляется возможность, с удовольствием ходим в кафе. А сами местные жители, без преувеличения, фанаты фастфуда, это я по своим коллегам вижу. Своему мужу всегда даю с собой горячее питание, по-моему, он единственный в своей компании, кто не питается всухомятку, булочками.
Знаменитый фестиваль пива «Октоберферст», который ежегодно проходит именно в Мюнхене, стараемся не пропускать. Это интересное зрелище, попасть на него, между прочим, можно только по билетам, их заказывают за полгода целыми коллективами. Пиво в Германии пьют литровыми кружками. Официантки, а это обычно молодые девушки, несут одновременно кружек по десять, и еще так ловко расставляют их на столах – вот как им это удается? Загадка! Есть еще одно любопытное наблюдение: у немцев нет, как у нас, ужина в привычном для россиян формате. А есть понятие «вечерний хлеб». То есть в буквальном смысле слова кусок хлеба и какая-нибудь нарезка. Так что если попадете в гости к немцам, к ужину получите бутерброд – и не более того!
Что импонирует Татьяне в немцах, с которыми Андреевы соседствуют по дому? То, что в них нет инфантилизма, который, к сожалению, присущ многим россиянам. «Мы долго взрослеем, ждем, что
*Фамилия по просьбе собеседницы «РТ» изменена.
