Академик и член президиума республиканской Академии наук, заслуженный деятель науки России и Татарстана, член экспертного совета Комитета российской Госдумы по образованию Геннадий Дегтярев всю свою жизнь посвятил родному Казанскому авиационному институту (ныне Казанскому национальному исследовательскому техническому университету), где он уже более 45 лет ведет активную научную, педагогическую и организационную деятельность, пройдя путь от аспиранта до ректора и президента вуза. Наш разговор, состоявшийся накануне юбилея ученого (27 января Геннадию Лукичу исполняется 75 лет), в основном вращался вокруг его любимого вуза.
– Геннадий Лукич, как начинался ваш «роман» с КАИ?
– В школе я думал, что буду летчиком. Но зрение подвело. Тогда решил, что буду строить самолеты. Вот так парень из глухой пермской деревушки поехал поступать в авиационный институт. Но пока учился на первом курсе, понял, что конструктора из меня, наверное, не получится – не умел чертить, трудно мне это давалось. Зато с математикой все было хорошо. А тут как раз на нашем факультете открыли новую специальность – динамика полета и управление. И я выбрал эту специальность – поближе туда, где требуется много математики, расчетов… Окончил институт с отличием, два года проработал на оборонном предприятии в Челябинской области, а потом вернулся, поступил в аспирантуру, начал работать ассистентом и с тех пор уже с родным вузом не расставался. Сегодня заведую здесь кафедрой автоматики и управления.
– Что для вас значит быть каистом?
– Как говорил один наш преподаватель, «мое Отечество – КАИ, здесь все мое и все свои». Для меня это тоже – мое Отечество. Более важных целей, чем благополучие КАИ, у меня нет и не было никогда. И что бы я ни делал, интересы родного вуза всегда были на первом месте.
– Вам нравится столь популярный у ваших студентов слоган «КАИ – пуп Земли»?
– Когда я был ректором, то студентам всегда говорил: ну, ребята, это
– Вспомните свои студенческие годы – чем вы отличались от сегодняшних студентов?
– Думаю, мы были более управляемые. С другой стороны, более добросовестные: беспрекословно выполняли все задания, которые нам давали. Надо сто примеров решить – значит, сто. Надо двести – решаем двести. Мы считали, что все продумано, так надо, чтобы знать свою специальность. Не помню, чтобы мы говорили: этот предмет нам не понадобится, не пойдем на него. Хотя и отдохнуть могли как следует, и кружку пива выпить, и влюблялись – все так же, как сегодня.
Вообще, мне кажется, нельзя просто так сопоставлять тех студентов и этих. Жизнь совершенно другая. Мы были замотивированы, мы знали – окончим институт, у нас будет работа в соответствии с распределением, карьера… У нас на КАПО, например, из института по сто человек уходили ежегодно, и каждый был уверен в своем будущем. Сейчас студенты никогда не знают, куда в итоге их выведет судьба.
– Но сейчас много говорят о возможности возрождения российской авиационной промышленности…
– Да, и я с удовольствием читаю программные документы, постановления, где сказано, что Россия без авиации не может существовать, что она обречена быть авиационной державой. Но перспективы тут пока неясные. Как пишут некоторые местные СМИ, «федералы вычеркнули Казань из нацстратегии авиации». На уровне остаются только вертолетчики и малая авиация.
Конечно, в Советском Союзе были избыточные мощности по созданию авиационной техники, и нужна реструктуризация, модернизация отрасли, но начинать ее надо было еще лет десять-пятнадцать назад.
– Кстати, о реструктуризации. Как раз вы, став ректором КАИ в самый сложный период перестройки (Г.Л.Дегтярев возглавлял вуз с 1987 по 2007 год. – Авт.), активно начали его реструктурировать, что и позволило институту выжить…
– Не только выжить, но и развиваться. Когда мы поняли, что авиационная промышленность теряет свои позиции, решили, что больше не можем оставаться чисто авиационным вузом. Выходом в новых условиях было расширение спектра направлений подготовки. И это удалось. Допустим, была у нас специальность «электрооборудование летательных аппаратов», конкурс на которую резко упал. Но тут как раз в стране появилось море автомобилей, чего раньше и представить было нельзя. Решили готовить еще и специалистов по электрооборудованию автомобилей. И туда пришли абитуриенты. А потом еще ввели «электрооборудование предприятий и организаций» – и еще больше конкурс появился, потому что это то, что всегда необходимо. Это очень хорошо понимают и абитуриенты, и их родители. Короче, наряду с авиационными на всех факультетах были открыты новые, более «земные» специальности. Факультет летательных аппаратов начал подготовку специалистов по автомобилям и автомобильному хозяйству; факультет двигателей летательных аппаратов – по двигателям внутреннего сгорания, сервису и технической эксплуатации автомобилей; радиотехнический факультет – по специальностям в области современных средств связи. И если в начале девяностых конкурс у нас упал до одного и четырех сотых человека на место, то после такой политехнизации он вырос до трех человек на место. Мы стали техническим университетом, и в этих рамках стали готовить специалистов по широкому спектру специальностей. Когда я стал ректором, у нас было двадцать специальностей, а когда уходил, стало шестьдесят четыре, а число студентов увеличилось в три раза.
Во всех крупных городах Татарстана открыли филиалы. Это было здорово – люди получили доступ к образовательным услугам по месту проживания, а мы не только привлекли новых абитуриентов, но и начали зарабатывать на платном образовании. И это было очень важно, так как деньги в те лихие годы нам не давали ни на что, кроме стипендий и зарплат. А ведь нужно было и крышу поправить, и туалет, извините, починить… Для увеличения объема платных услуг создали систему дополнительного образования для повышения квалификации специалистов предприятий, преподавателей и студентов. Все это позволило сформировать фонд развития университета, каждая кафедра имела свой фонд развития и стимулирования. Так что не просто выживали, а выживали, развиваясь. И не случайно, когда в 2006 году был объявлен конкурс вузов, реализующих инновационные образовательные программы, мы победили – единственные в Татарстане.
- Более важных целей, чем благополучие КАИ, у меня нет и не было никогда. И что бы я ни делал, интересы родного вуза всегда были на первом месте
– В годы перестройки в вашем чисто техническом вузе впервые появились гуманитарные специальности. Сегодня много говорят о том, что от непрофильных специальностей нашим университетам надо избавляться…
– Мы ведь открыли не просто гуманитарные специальности, а те, которые нужны производству. Например, по связям с общественностью. На каждом предприятии, которое думает о своем будущем, такая служба должна быть. Или экономисты – каждый каист должен быть экономистом, инженер обязан экономически осмысливать свою работу. Начали готовить и юристов, потому что вопросы правового обеспечения деятельности предприятий – это тоже важное направление. Мы ведь не готовим специалистов, скажем, для банковской сферы, готовим экономистов, юристов, гуманитариев, которые нужны на предприятии и имеют представление об инженерной работе тоже.
– А как вы, человек, всю жизнь проработавший в вузе, в целом относитесь к сегодняшней ситуации в высшем образовании?
– Сегодня у нас уже почти всеобщее высшее образование, каждый родитель хочет, чтобы его ребенок пошел учиться в вуз. С одной стороны, это перекос, конечно. Но с другой стороны – вот в Японии, например, всеобщее высшее образование. В Южной Корее тоже. И опыт этих стран о чем говорит? Что вообще-то в этом направлении и надо двигаться. А когда мы говорим, что у нас нет рабочих, нет техников, – да просто у нас соответствующих технологий нет! Не надо бояться всеобщего высшего образования, надо думать о высокотехнологическом производстве и его кадровом обеспечении.
Теперь другой аспект. Вот сейчас вкладывается довольно много денег в материальную базу вузов, в разработку методического обеспечения. Теперь осталась самая «малость» – надо дать нормальную зарплату преподавателям. Ставка преподавателя должна быть на уровне среднерегиональной зарплаты. Ставка, а не заработная плата, в которой вместо одной ставки – полторы, да еще и почасовая работа. Понятно, что увеличение нагрузки ведет к снижению качества и «износу» преподавателя. Я сам читаю лекции и знаю, какой это тяжелый труд. Учить должны лучшие, а чтобы они оставались в вузах, нужно, чтобы это было престижно, чтобы там деньги хорошие платили. Такого, к сожалению, пока нет. И если власти не поймут этого, успеха в модернизации системы образования не будет.
– Вы были ректором крупного вуза, преподаете. Помимо этого, вы ученый, академик. Вам самому что больше нравится – руководить, учить, исследовать?
– С большим удовольствием занимался наукой и педагогической деятельностью. Но руководящая работа, безусловно, очень важна, особенно когда речь идет о судьбе вуза. И если ты чувствуешь, что
– КНИТУ-КАИ уже более года живет без ректора. Как развивается ситуация с выборами ректора университета сегодня?
– Да, процесс затянулся, но сейчас у нас прошло выдвижение, есть три кандидата на пост ректора, удовлетворяющие всем квалификационным требованиям. Аттестационная комиссия Минобрнауки России должна посмотреть все документы – может, кого-то вычеркнет, может, пропустит всех троих. И эта же комиссия назначит время выборов, думаю, это будет месяца через два.
– Независимо от того, кто будет ректором, что бы вы хотели пожелать этому человеку?
– Я уже говорил, какие конкурсы мы выиграли в последние годы. Так вот, продолжение этому обязательно должно быть. В предстоящие два-три года Правительство России будет вкладывать в систему образования на конкурсной основе большие деньги под реализацию мегапроектов. А хорошие мегапроекты можно подготовить только вместе с предприятиями, отраслевыми и академическими институтами. Кроме того, большие возможности у вузов будут в связи с реализацией планов создания и развития в Татарстане Иннополиса. Новому ректору нужно будет много поработать, чтобы не оказаться на обочине этих процессов.
Кроме того, мы должны быть интегрированы в мировую образовательную систему, занять в ней достойное место. Это сделать будет непросто, так как международные связи КАИ исторически были слабыми: КАИ ведь был закрытым, секретным вузом. Мой предшественник в свое время даже с некоторой гордостью говорил, что за время его ректорства ни один преподаватель не съездил за границу. Сейчас другие времена, новые планы. Есть программа развития вуза, мы ее сформулировали еще в 2009 году, там расписаны основные направления работы, контрольные показатели до 2018 года. Она уже реализуется, постоянно модернизируется, адаптируется к конкретным условиям. И я с оптимизмом смотрю в будущее нашего университета. Эта надежда, переходящая в уверенность, была у меня всегда – и когда мы падали в начале девяностых годов, и когда потом поднимались как политехнический вуз. Потому что у нас всегда был мощный педагогический коллектив, которому все было по силам.
Проблемы, конечно, у вуза есть, но КАИ был, есть и будет! Это мы и должны обеспечить во главе с избранным ректором.
