“Закон суров, но это закон” – гласит латинская максима. Но что делать, если закон принят, а вопросы по нему остались? Некоторые новации в области образования обсуждали недавно в Татарском государственном гуманитарно-педагогическом университете на “круглом столе” по теме “Модернизация средней школы: реалии и перспективы”.

В центре внимания участников “круглого стола” (а среди них были первый заместитель министра образования и науки Данил Мустафин, начальник казанского Управления образования Иль-сур Хадиуллин, преподаватели ТГГПУ, директора республиканских школ) оказались два образовательных новшества последнего времени – единый государственный экзамен и обязательное полное среднее образование. Напомним: в 2007 году были подписаны федеральные законы, согласно которым ЕГЭ в России с 2009 года становится основной формой итоговой аттестации выпускников школ (и одновременно вступительной аттестации при зачислении в вузы), а все российские граждане должны получать полное среднее образование (11 классов).

Победить стресс пока не удалось

Начали разговор с ЕГЭ. Закон о нем принят, констатировали собравшиеся, и обсуждать этот документ было бы некорректно. Поэтому надо подумать, как сделать так, чтобы единый госэкзамен стал действительно эффективной формой проверки знаний и не вызывал негативных эмоций ни у школьников, ни у родителей, ни у педагогов. Пока же на детей, например, новая форма экзамена наводит большой страх. Профессор ТГГПУ Алсу Шарафеева поделилась с собравшимися результатами исследования, проведенного среди старшеклассников некоторых казанских школ. Оказалось, что больше всего пугают будущих выпускников ЕГЭ по математике и физике. А, казалось бы, вполне “мирной” истории они опасаются не меньше, чем сложной химии (хотя чему уж тут удивляться – историческое образование в наших школах явно не на высоте, о чем “Республика Татарстан” писала неоднократно). Вообще-то инициаторы внедрения ЕГЭ как раз одним из плюсов новой системы объявляли то, что тестирование – менее стрессовая процедура, нежели традиционный экзамен. Но, выходит, просчитались – у многих детей, даже тех, кто хорошо учится, грядущее тестирование порождает сильнейшую неуверенность в собственных силах. Ведь, как считают студенты ТГГПУ (их мнение прозвучало в видеофильме, показанном на “круглом столе”), людям с нестандартным творческим мышлением сложно бывает вписаться в прокрустово ложе тестирования.

– Думается, эта неуверенность передается ученикам от учителей и других окружающих их взрослых людей, – поделилась своим видением проблемы Алсу Шарафеева. – Если они сами сомневаются в целесообразности ЕГЭ, то чего требовать от детей?

Между тем, поддержала коллегу профессор Резида Фахрутдинова, любую инновационную идею (и ЕГЭ тут не исключение) надо отрабатывать по всем направлениям, в том числе и на предмет психологической готовности всех участников процесса к новшеству. В идеале в каждой школе с детьми должны работать психологи, это поможет преодолеть стресс.

Есть у педагогов высшей школы и другие претензии к единому экзамену. О том, что результаты его иногда вызывают сомнения у вузовских преподавателей, наша газета тоже писала. На “круглом столе” этот нюанс не обошли вниманием.

– Татарстанские первокурсники, которые пришли в вуз с результатами ЕГЭ по обществознанию в шестьдесят-семьдесят баллов, учатся на “отлично”, – поделилась своими наблюдениями декан юрфака ТГГПУ Елена Ибрагимова. – А из других регионов Поволжья приехали нынче девять человек, набравшие по этой дисциплине девяносто баллов, – и лишь один подтвердил свои знания в первую сессию.

– При подготовке к ЕГЭ детей натаскивают на тесты, а дают ли при этом полноценные знания? – обозначил еще одну грань проблемы завкафедрой педагогики ТГГПУ Габдельхан Габдуллин.

В общем, несмотря на заявленную вначале лояльность к закону, чувствовалось, что большого восторга этот документ в рядах педагогов все равно не вызывает.

– На наш взгляд, ЕГЭ все же должен стать одной из альтернативных форм итоговой аттестации. Думается, со временем мы к этому придем, – заметила, подытоживая все сказанное, Резида Фахрутдинова.

Как бороться с “не могу и не хочу”?

Много вопросов вызвал у педагогов и закон об обязательном среднем образовании. Например, профессор Габдуллин заметил, что это новшество может постепенно превратить школу в придаток вуза. Мы сегодня так много говорим о нехватке рабочих кадров, а кто же после одиннадцатого класса пойдет в профтехучилище? Конечно, всем захочется высшего образования!

Но главная проблема все же не в этом. А в том, что в каждой школе есть дети, которые по разным причинам либо не могут, либо не хотят, либо не хотят и не могут после девятого класса про-должать обучение.

– Но если еще недавно мы таким детям объясняли, что да, они не “потянут” десятый класс и надо как следует подумать, чем им дальше заняться, какое направление в жизни выбрать, то теперь учителя этим же детям должны внушать, что они, оказывается, все могут, все “потянут”, просто они пока еще об этом не знают… – не без доли сарказма констатировала учитель 39-й казанской школы Елена Дроздова.

– У нас учебное заведение, если можно так сказать, “рабоче-крестьянское”, – продолжила тему директор 127-й казанской школы Маршида Абзалова. – Дети в основном из рабочих семей, и они после девятого класса охотно шли в училища, по стопам родителей. Между прочим, не в последнюю очередь – по материальным соображениям, ведь у них появлялась возможность начать подрабатывать, приносить деньги в семью…

И раз уж принят новый закон, то государству неплохо бы опять же подумать о том, как при

этом обеспечить психологический комфорт детей, заметили далее педагоги. О необходимости квалифицированной психологической помощи в школах уже говорили, наверное, нужны и социальные работники, которые будут работать с детьми из малообеспеченных семей…

– Вообще-то закон не говорит о том, что полное среднее образование можно получать, только сидя за партой, – несколько остудил пыл собравшихся первый заместитель министра образования и науки Данил Мустафин. И пояснил: существуют разные формы работы с учащимися – экстернат, семейное образование, вечерняя школа, дистанционное обучение, наконец… И право родителей – выбрать, как именно будет заниматься их ребенок. Образовательное законодательство, заметил заместитель министра, сегодня вообще больше ориентируется на родителя, чем на учителя. А педагогам надо внимательнее изучать законы.

– Если бы в школах еще были бы грамотные правоведы, которые помогали педагогам разобраться во всех законодательных нюансах… – с сожалением констатировала декан юрфака Елена Ибрагимова. Другие педагоги тут же задали заместителю министра вопрос: Что делать с теми родителями, которым все равно, как и где будут учиться их дети и будут ли они учиться вообще?

– Лишать прав, – ответил тот, посоветовав учителям теснее сотрудничать с органами опеки и попечительства.

Итак, и в законодательной строгости, как выясняется, можно обнаружить скрытые послабления. Важно лишь, заметила де-кан психологического факультета ТГГПУ Роза Валеева, помнить, что каждый ребенок должен иметь возможность реализовать собственные надежды и устремления. И лучше воспитать счастливого дворника, чем несчастного ученого.