Российский астрофизик Рашид Сюняев, известный своими работами в области космологии, сегодня возглавляет Институт астрофизики Общества им. Макса Планка в Германии и заведует лабораторией в Институте космических исследований в Москве. Он является академиком Российской академии наук, почетным членом еще нескольких академий, в том числе Национальной академии наук США и Академии наук Татарстана. При всей своей занятости Рашид Алиевич нашел время в сентябре приехать на свою историческую родину, в Казань, чтобы принять участие в двух крупных мероприятиях – Всероссийской астрономической конференции, посвященной 50-летию со дня запуска первого искусственного спутника Земли, и Всемирном форуме татарских ученых. Его лекции, прочитанные на пленарном заседании форума татарских ученых и в Госсовете республики, вызвали огромный интерес и множество вопросов аудитории. На вопросы, возникшие у корреспондента "РТ", ученый любезно согласился ответить в личной беседе.
– Рашид Алиевич, обычный человек, глядя в ночное небо, видит звезды. Человек, более сведущий в астрономии, различит контуры созвездий. Смотрите ли вы сегодня в звездное небо без телескопа, и если да, то что там видите?
– Смотрю и, если честно говорить, радуюсь, что еще различаю созвездия без очков, хотя звезды для меня становятся все менее четкими. Очень люблю небо. Но могу сказать, что я не настоящий астроном. У меня есть друзья, которые знают название практически каждой видимой звезды на небе. Я всегда восторгался ими. Помню, однажды мы с коллегами были в Крыму и один из молодых аспирантов астрономического института при МГУ Сережа Шугаров, глядя в ночное небо, сказал мне: "Смотрите, в созвездии Орла новая звезда!" Я сначала ему не поверил, но потом оказалось, что действительно вспыхнула очень яркая новая звезда. Об ее открытии первыми сообщили японские астрономы – просто по той причине, что ночь наступает в Японии раньше, чем в Крыму. Но меня тогда потрясло, что Сережа сразу увидел эту звезду.
Но сейчас успехи астрономов связаны с совершенно новой генерацией людей. Они очень хорошо знают физику, используют сложнейшие детекторы излучения и самые мощные суперкомпьютеры. Для этого, к сожалению, не нужно помнить названия ярких звезд и все легенды о них, потому что большинство людей в нашей науке сегодня волнуют объекты, которые в сотни миллиардов раз слабее, чем звезды, которые мы видим невооруженным глазом. Ведь именно эти объекты – далекие галактики и квазары – рассказывают нам о тайнах нашей Вселенной. Людей, с которыми я имею дело, волнует не ближайшая космическая окрестность, а вся наша Вселенная. Мы все помним Козьму Пруткова – нельзя объять необъятное, но астрономы сегодня как раз стремятся объять и понять все тайны Вселенной.
– Это стремление носит больше теоретический характер, это просто интерес человека к новым знаниям или здесь есть и какой-то практический аспект?
– Трудно ответить однозначно. Но сегодня ведущие страны мира – США, объединенная Европа, Япония – вместе тратят каждый год только на астрофизику, космологию, изучение природы темной энергии и темного вещества примерно десять миллиардов долларов в год. На эти деньги строятся самые большие телескопы, чтобы проникать как можно дальше в глубь Вселенной, радиотелескопы, запускаются в космос орбитальные обсерватории, строятся детекторы гравитационных волн и всепроникающих нейтрино… Это серьезные деньги даже для богатых Америки и Европы. Здорово, что Россия сегодня тоже вступает в эту "гонку" и у нас вновь будут свои обсерватории в космосе. Я научный руководитель одного из таких проектов. Мы будем проводить исследования в рентгеновском диапазоне. Надеемся измерить по распределению на небе скоплений галактик свойства темной энергии, уточнить их, измерить с точностью до процента.
На форуме татарских ученых я показал картинки расчетов – как эволюционирует структура нашей Вселенной. Это три месяца непрерывной работы самого крупного суперкомпьютера Германии. Я показывал и самое глубокое наблюдение, сделанное с космического телескопа Хаббла. Триста орбит вокруг Земли телескоп Хаббла наводился на один и тот же малюсенький участок неба, чтобы увидеть все, что есть в том направлении. И он увидел галактики, свет от которых идет к нам почти десять миллиардов лет. Мы видим, что дальше (а точнее, раньше) уже нет галактик. То есть нет ничего сравнимого с ними по яркости. Удивительно, что мы можем сейчас заглядывать так далеко в прошлое нашей Вселенной. Это громадное дело, и это может сегодня себе позволить настоящая астрономия.
А заниматься этой наукой очень тяжело, это серьезный труд, и спасибо нашим семьям, женам астрономов, что они разрешают нам работать, потому что это не такое денежное дело, а трудится астроном день и ночь.
Различные методы наблюдений свидетельствуют, что во Вселенной есть темное вещество, но мы не знаем, что это такое. А его в шесть раз больше, чем атомов, из которых мы состоим. Проявляет оно себя только своей гравитацией. Сейчас выделяются громадные деньги на то, чтобы люди поняли, что оно из себя представляет. И если мы познаем это, будет открыт совершенно новый мир. Вот здесь, у нас, рядом, есть темное вещество, а мы не видим его, не знаем, что это такое… Как-то обидно, правда? А если узнаем, то, может быть, как-то сможем его использовать? Я не знаю сейчас, как, но придет молодой парень, аспирант – и вдруг придумает, найдет способ…
Есть еще одна вещь, которая очень важна. Мы, люди, всегда думали о том, где наше место во Вселенной. Наш прекрасный мир, в котором мы живем, – это же чудо просто! Люди приезжают на дачу – а там клубника, река, можно купаться… И очень интересно, единственные ли мы разумные существа во Вселенной и почему для нас создан этот прекрасный мир с его физическими законами, позволяющими существовать атомам и молекулам, светить Солнцу, течь рекам, расти деревьям.
– До недавнего времени люди не знали ни одной планеты вокруг других звезд, а за последние десять лет их открыто двести сорок пять. А в нашей Галактике триста миллиардов звезд – это ж сколько планет! Только что, месяц назад, открыта первая планета, на поверхности которой температура близка к земной. Но пока мы не видим ни одной планеты, которая так же ярко светила бы на радиочастотах телевизионных каналов, как наша Земля. У нас ведь их столько работает – если посмотреть на Землю из космоса, она на этих частотах намного ярче, чем Солнце. Это значит, что нас можно очень издалека увидеть. Так вот, пока мы больше нигде не видим, что кто-то балуется телевидением.
И сейчас ученые думают уже не о том, как постичь земные законы физики, а ставят еще более сложный вопрос: а почему у нас законы физики именно такие? Очень может быть, что где-то непрерывно рождаются другие Вселенные. Одни из них живут доли секунды и умирают, другие живут тысячи или миллионы лет, расширяются, и в каждой из них свои физические законы. И вот среди этого почти бесконечного количества Вселенных, которые, как пузырьки, рождаются и умирают, вдруг есть одна, которая специально оказалась так хороша, что мы здесь живем. И очень важно все это изучать, чтобы глубже понимать, как устроен наш мир.
– В своей лекции на форуме татарских ученых вы сказали: чем больше мы узнаем о Вселенной, тем больше ощущение, что мы ничего не знаем о ней. А не возникает чувства, что человек слаб перед тайнами мироздания?
– Нет! Две недели назад я был на конференции в Венеции и нашел время сходить во Дворец дожей. Сейчас это замечательный музей, рассказывающий о политическом устройстве республики, просуществовавшей почти тысячу лет. И я стоял почти час возле громадных карт, которые были нарисованы в самом конце пятнадцатого века. Там я нашел, что Амударья впадает в Каспийское море вместо Аральского… И еще нашел много таких же "шедевров". Просто поразительно, как мало знали люди тогда! Потом был капитан Кук, который открывал один за другим острова, были люди, которые открыли Антарктиду, это было время замечательных географических открытий. Но география на этом не кончилась. Разве знали эти люди, что в начале прошлого века немецкий геофизик Вегенер посмотрит на карту и увидит, что Бразилия практически входит в Гвинейский залив Африки, и сделает вывод, что когда-то они были вместе… И сегодня мы знаем, что континенты движутся и что землетрясения происходят, когда одна континентальная плита трется о другую. И я уверен, даже здесь, на Земле, мы еще узнаем немало нового.
То же самое и со Вселенной. Древние знали только нашу Солнечную систему и то, что дальше есть бесконечно далекие звезды. Только сто двадцать лет назад люди начали понимать, что мы живем в отдельной галактике, которая состоит из трехсот миллиардов звезд, а дальше имеется много других галактик. Сегодня галактики – пройденный этап, мы смотрим дальше, мы открыли реликтовое излучение, которое рассказало нам, что было в первые минуты расширения Вселенной. С тех пор прошло тринадцать миллиардов семьсот миллионов лет. Наблюдая вспышки далеких сверхновых, реликтовое излучение и скопления галактик, астрономы доказали, что Вселенная сейчас не только расширяется, но и ускоряет свое расширение. Ее расталкивает неведомая ранее субстанция, которую мы называем темной энергией. Это гигантский прогресс. Что дальше? Я уже упоминал темное вещество. Наблюдения позволили его открыть. Открыта и темная энергия, которой во Вселенной в три раза больше, чем темного вещества. Теперь мы думаем о том, что это такое. Разберемся. Придут, может быть, ваши внуки и скажут: да все просто, мы поняли, это то-то и то-то… А когда они это сделают, то вдруг увидят – что-то вновь не сходится. Или есть еще что-то. И они будут искать дальше…
– Темное вещество, о котором вы говорите, – это и есть те самые пресловутые "черные дыры"?
– Нет. Черная дыра образуется, например, когда умирает массивная, большая звезда. Чтобы звезда существовала, нужно чтобы внутри нее выделялась энергия, было давление, которое работает против гравитации. А у черной дыры ничто уже противодействовать гравитации не может, и все просто падает туда, внутрь. И образуется объект, откуда даже свет не выходит. И только благодаря газу, который падает по спирали в черную дыру и перед смертью посылает нам сигнал, эти дыры становятся видимыми. Сегодня мы знаем, что черные дыры, которые мы наблюдаем, сначала были звездами и состояли из привычных нам атомов. А вот темное вещество, которого в шесть раз больше, чем атомов, – это что-то совершенно новое.
– Многих интересует – а сколько лет еще будет существовать наша Вселенная?
– За пятнадцать-двадцать миллиардов лет я почти уверен. Поживем еще. А дальше – зависит от деталей. От того, как будет эволюционировать темная энергия. С предсказаниями вообще всегда очень трудно…
– А прогресс человечества может достигнуть уровня саморазрушения?
– Да, это самое страшное, что может быть. Земле четыре с половиной миллиарда лет. Мы это знаем по возрасту самых древних пород – ядерными методами это определяется очень точно. И всего сорок тысяч лет назад первые люди нашего типа пришли в Европу и Азию. Это ничтожный срок. Только чуть больше ста лет назад появилась электрическая лампочка. Технически развитой цивилизацией мы стали пятьдесят-сто лет назад. Совершенно неизвестно, насколько мощными мы станем еще через сто лет. И меня поражает, что есть триста миллиардов звезд нашей галактики и нигде мы пока не видим такого мощного радиоизлучения на частотах телевизионных каналов. Один вариант объяснения этого – мы уникальны, а второй, совершенно естественный, – что цивилизации как-то уничтожают себя сами. Мы за последние пятьдесят лет были несколько раз очень близки к большой ядерной войне, к самоуничтожению, и не дай бог, чтобы это произошло.
– Совершенно естественно будет спросить у ученого-астронома: а как вы относитесь к религии?
– С величайшим почтением, потому что это часть истории, громадной истории любого народа. Как можно не уважать то, во что твои предки верили тысячу лет? Я несколько месяцев назад был приглашен с докладом в Индию, и мне устроили экскурсию по храмам Калькутты, я был в нескольких индуистских и буддистских храмах и в мечети – в Калькутте их немало. Это очень интересно. Когда приезжаю в Японию, обязательно захожу в синтоистский храм. Мне повезло, я был в Иерусалиме, заходил в великие мечети, прошел путь по Голгофе, спускался к Стене Плача. С большим интересом иногда перечитываю святые книги – это величайшие произведения мировой культуры. Религия, повторюсь, – это часть нашей культуры, той, что сделала нас современными людьми, что внушила нам много заповедей, и мы должны им следовать, потому что плохому они не учат. А дальше – это личный вопрос каждого человека…
– Расскажите о новом российском космическом проекте, которым вы руководите…
– Это громадный по значению проект, хотя спутник, который мы планируем запустить, будет не очень большой. Но приборы будут крайне чувствительны. При их помощи мы надеемся увидеть все (больше ста тысяч) скопления галактик во Вселенной и открыть от трех до семи миллионов сверхмассивных черных дыр, которые излучают за счет того, что "поедают" окружающее их вещество. Причем могу сказать, что самые яркие из черных дыр, которые мы наблюдаем, с массой в миллиард Солнц, отличаются завидным "аппетитом" – три Земли в секунду они "съедают", чтобы быть яркими, а в год им нужно почти массу нашего Солнца. По их распределению в пространстве и по тому, как менялось со временем их количество, мы надеемся измерить с очень высокой точностью свойства темной энергии, узнать, сколько точно темного вещества на свете.
– Примерно раз в два-три года. Сюда приятно приезжать, потому что это замечательный научный центр. Я очень доволен нынешним визитом в ваш город, потому что, во-первых, ежегодный астрономический съезд – это громадное событие для российских астрономов. Сюда приехали триста ученых из разных городов России и ближнего зарубежья, в том числе восемь членов Российской академии наук.
Во-вторых, форум татарских ученых – это тоже для меня большое дело, потому что я татарин. У каждого из нас есть интерес к происхождению своего народа, к тому, как он эволюционировал, что было до того, как сюда пришел Иван Грозный, что сейчас происходит. Мне было очень интересно услышать доклады людей, занимающихся этими вопросами. Здесь много специалистов высочайшего класса, и даже просто познакомиться с ними – громадное дело.
Приятно было увидеть и старых знакомых, которых я вижу редко, таких блестящих людей, как, например, академик Роберт Нигматуллин, директор Института океанологии Российской академии наук. У Роберта несколько книг по теории многофазных сред (в частности, это и теория пузырьков, о которых теперь так смело говорят космологи). Кто еще мог бы лучше ответить на накопившиеся у меня вопросы? Разве в Москве мы с ним смогли бы найти полтора часа на разговор? Да у нас времени нет!
Я был приятно удивлен, когда меня позвали прочесть лекцию в вашем Госсовете. Люди терпеливо слушали меня почти час, задавали вопросы… Я поговорил с Председателем Госсовета Фаридом Мухаметшиным, он мне подарил новый атлас Татарстана – буду теперь изучать.
Еще я рад, что имел возможность зайти в Казанский университет, который очень люблю. Я почетный профессор в нескольких университетах, в том числе зарубежных, но очень горжусь, что среди них есть и Казанский. Для меня важно, что вашему университету принадлежит третий по своим параметрам оптический телескоп России. Он стоит в Турции, километрах в шестидесяти от Антальи, на высоте двух с половиной тысяч метров, там ясное небо, поэтому хорошие условия для наблюдений, которых нет в России. Телескоп не очень большой по мировым масштабам, но казанские специалисты, например доцент Ильфан Бикмаев, делают там замечательные открытия. К чему я это говорю: очень важно, чтобы в университете преподавали не только те, кто хорошо знает, что сделали другие люди, но и те, кто сам творит новое. И я рад, что в Казани есть великие традиции, что среди ваших астрономов есть такие, кто делает открытия, и есть кому учить по-настоящему наших детей и внуков.
