Определены первые получатели специальных грантов республиканского Правительства. Уже нынешней осенью 262 студента и аспиранта из Татарстана поедут на год на учебу и стажировки в лучшие российские вузы. 73 человека следующий учебный год проведут в ведущих университетах США, Канады, Великобритании, Франции, Нидерландов, Германии и Швейцарии. Кроме того, на стажировки по России и за рубеж отправятся преподаватели, государственные и муниципальные служащие, менеджеры республиканских предприятий. Жить и учиться все они будут на средства республиканской казны – на эти цели выделено 100 миллионов рублей. О том, что представляет собой новая образовательная программа, какие цели она преследует и какие возможности открывает перед талантливой молодежью, мы беседовали с заместителем министра образования и науки РТ Любовью Овсиенко.

– Любовь Васильевна, с какой целью Правительство решило выделить столь солидные средства на обучение студентов, преподавателей и специалистов за пределами республики?

– Целей было несколько. Во-первых, мы попытались сравнить качество подготовки и наших преподавателей, и лучших наших студентов, аспирантов, молодых ученых с теми требованиями, которые существуют в европейском сообществе. У нас имелся опыт незначительных академических обменов, но такой массовой практики до сих пор не было. Мы попытались оценить уровень наших лучших студентов с точки зрения международных экспертов. Это очень важно, потому что – хотим того или нет – Болонья уже стоит на пороге, и мы планируем в Болонском процессе быть не только новым рынком для западных университетов, а и самим работать на этих рынках, и приглашать в свои лучшие университеты европейских и американских студентов.

Кроме того, чем больше станет личных связей и контактов – между студентом и студентом, аспирантом и аспирантом, – тем понятнее нам будут происходящие процессы, тем больше мы получим информации о том, что делается в предметных областях. Потому что когда ты в своей предметной области знаешь всех экспертов, все тенденции, все течения, понятно, что ты совершенно иначе выглядишь как специалист.

Ну, а третья цель – мне кажется, она была основной – заключалась в том, что Правительство впервые решилось поддержать одаренную молодежь. Конечно, есть программа “Президентская инициатива”, но она поддерживает уже состоявшихся менеджеров, людей с определенной деловой репутацией. В молодых инвестировать сложнее, потому что, по существу, это только проект будущего специалиста. Но без этого, наверное, мы ничего не сделаем. И вообще, весь конкурс, все процедуры, которые мы организовывали, преследовали единственную цель: отобрать именно одаренных. Не работали ни административный ресурс, ни личные связи.

– Как удалось этого добиться?

– Благодаря тому, что отбор вели зарубежные эксперты. Их мнение было первым и окончательным. Мы заключали с ними соглашение, есть уполномоченная организация – EF Education First Ltd, международная организация, которая специализируется на подобного рода отборах и имеет разветвленную сеть образовательных центров в Европе и Соединенных Штатах. Они имеют договоры об отборах студентов для западных университетов, у них есть серьезные методики, которые шлифовались годами, и они их использовали. Ну а мы к этому добавляли очень многое из того, что уже делали в программе “Президентская инициатива”, потому что у нас тоже есть система отборов на стажировки, десять лет мы в ней работаем, и ее эффективность тоже не нуждается в комментариях.

– Как действуют эти методики на практике?

– Отбор был многоступенчатым. Вначале ученые советы вузов рекомендовали студентов. (Вообще, было четыре целевые группы, но самая большая – это студенты, их 335 человек, они получили самую большую сумму – 60 миллионов). Отбирали их по очень жестким критериям. Это были студенты старших курсов, как минимум бакалавры или почти на выпуске. За годы учебы у них должен был быть высокий балл, не менее 4,5. Естественно, необходимо было участие в научной деятельности. И учитывался устойчивый моральный облик – человек не должен был быть замечен ни в пьянстве, ни в наркомании…

Затем для претендентов была деловая игра. Целый день ребята решали непривычные для себя задачи. Эксперты наблюдали за ними, предлагали самые разные ситуации и делали свои выводы – как они общаются, как себя позиционируют, насколько контактны. По итогам начислялись баллы. Потом было пять компьютерных тестов – на IQ, на общее развитие, коммуникабельность, конфликтность, умение работать в команде, психологическую терпимость и так далее. Потому что ребятам, особенно тем, кто поедет за границу, придется выдержать культурный шок. Они попадут в очень жесткую среду, там будет много неопределенности, их никто не будет опекать. Могу сказать, что эти тесты, как и деловая игра, к сожалению, очень многих отсеяли. Потому что наши ребята к таким условиям вообще не адаптированы. Они привыкли, что их водят за ручку.

После тестов было очень серьезное собеседование с экспертами, имеющее целью более всего определение мотивации и определение того, насколько человек реально представляет себе свое будущее именно в республике. По сумме всех конкурсных испытаний начислялись баллы, и лучшие баллы определяли победителя.

– Почему отбирали именно старшекурсников?

– Эта идея принадлежит ректору технологического университета Сергею Германовичу Дьяконову. Он предложил не посылать первокурсников. Мы, во-первых, не получим того специалиста, который нужен для рынка Татарстана. Во-вторых, человек может просто не вернуться. Лучше всего послать на специализацию. Тогда человек вернется и получит диплом своего базового вуза. Я сейчас, по мере того, как мы работаем, начинаю понимать, что эта идея очень конструктивная. Потому что мы, по существу, приглашаем студента получить более глубокие знания по индивидуальной образовательной траектории, что в наших вузах мало практикуется. А Болонский процесс – это индивидуальная образовательная траектория, когда человек сам решает для себя, какой набор дисциплин ему нужен в будущем, и записывается на курсы к лучшим профессорам. И наши студенты тоже будут ходить на лекции к лучшим преподавателям.

– А много ли вообще было претендентов?

– В целом конкурс был высокий, четыре человека на место. Конечно, это по-разному выглядело внутри направлений, которых у нас 27. На такие направления, как высокие технологии и инновационный менеджмент, конкурс доходил до восьми человек. Химия, нефтехимия, нанотехнологии вызывали серьезный интерес, и приходили очень продвинутые ребята. Нас это радует. Огорчило, что нет у студентов интереса к социальной работе, хотя это очень серьезное направление. Видимо, это показатель состояния отрасли – ее бюджетной, ресурсной обеспеченности.

– Какие еще выводы можно было сделать по итогам отбора?

– Что было для нас огорчительно – мы поняли, что уровень владения английским как языком делового мира ужасен. Мы квоту по направлению за рубеж не выполнили, не смогли набрать нужного количества студентов. И когда ребята узнавали, что не едут за границу из-за незнания языка, они говорили: “Если бы мы знали заранее, что это будет нужно, мы бы выучили”. То есть мотивация, которая побуждает людей учить английский, отсутствовала многие годы. Молодежь не верила в свои перспективы, не считала, что можно реально попасть в какую-то высокую деловую среду. Я думаю, это очень серьезный недостаток нашей работы.

В итоге те, кто у нас зачислен в качестве претендента на поездку за границу, зачислены условно. Сейчас ребята готовятся к сдаче экзамена IELTS – это международный экзамен на знание английского как иностранного. Представители Британского совета дали согласие приехать в Татарстан 12 августа и принять этот экзамен. И если кто-то его не сдаст, конечно, поехать не сможет.

– Наши студенты поедут не только за границу, но и в лучшие вузы Москвы и Санкт-Петербурга…

– И Томска. В Томске очень хорошие политехнический институт и университет.

– Как там отнеслись к идее принять у себя татарстанских студентов?

– Вообще, у нас не развита практика обмена между российскими вузами. Наверное, только в московской Высшей школе экономики на наше предложение ответили, что они понимают, о чем идет речь. Многие же, с кем приходилось общаться, говорили: очень хорошо, что вы вообще нам эту проблему поставили, потому что мы даже не задумывались, можем ли мы принять на стажировку студента другого вуза. А почему бы нет? Ведь мы же едем, например, в Германию по академическим обменам или в ту же Великобританию. Почему нельзя практиковать такие обмены внутри России? Это не значит, что у нас плохие вузы. Но нельзя же считать, что наши вузы могут все.

– Что мы хотим получить в итоге?

– В итоге мы хотим получить хорошо подготовленных специалистов, на каждого из которых будет заготовлено определенное рабочее место. Отраслевые министерства заказали то количество специалистов и по тем направлениям, которые им насущно необходимы. Поэтому вернутся наши грантополучатели в распоряжение этих министерств и будут ими определены на работу. И Премьер-министром поднимался вопрос о том, что эти люди должны получить преференции в будущем. Их должна здесь ждать интересная работа, возможность получить жилье по социальной ипотеке, и они должны отслеживаться нами и впредь, потому что мы в них вложили очень серьезные деньги и будем ждать отдачи.

Я думаю, одним таким отрядом проблему решить нельзя. Но если мы будем развивать эту программу (а предполагается, что она будет ежегодной), то со временем получим новую деловую элиту. И, конечно, в данной ситуации очень важно обучение в Европе, хотя это очень дорого.

– Учиться едут не только студенты…

– 30 миллионов рублей выделено на стажировку профессорско-преподавательского состава вузов. 96 преподавателей будут учить английский и изучать новые образовательные технологии – все, что связано с Болоньей: кредиты, индивидуальная образовательная траектория, вообще система научной деятельности, которую Болонья предполагает. Как это готовится, каким образом, как выглядит материальная база западных университетов, каков там преподаватель, какова система взаимоотношений? Все это можно увидеть только на практике, только в непосредственном общении. Преподаватели едут стажироваться на срок от 2 до 6 месяцев.

– Для них был какой-то возрастной ценз?

– Во-первых, мы сняли ограничения по степени. Вначале считали, что должны ехать не менее чем кандидаты наук. Потом ректоры, умудренные опытом, сказали, что не надо этого делать. Пусть это старший преподаватель, но если мы видим, что у человека есть потенциал, пусть он поедет. Мы хотели создать стимулы для той научной молодежи, которая работает в вузе. Поэтому старались делать ставку на молодых, набирать людей до 45 лет. Но официального ограничения по возрасту не было. Есть один преподаватель, которому 65, и он в такой замечательной форме, что поедет и будет стажироваться. Думается, с его потенциалом он еще лет десять как минимум проработает.

– Кто еще стал грантополучателем?

– Третья целевая группа – государственные и муниципальные служащие. Государственных служащих 36, муниципальных – 66. Всего 102 человека. Они поедут на краткосрочные стажировки, где-то на месяц. Есть такая Хартия местного самоуправления Европы, она имеет центры в ряде государств и очень серьезно анализирует опыт муниципальных органов власти по всей Европе. Вот в этих центрах и будут стажироваться наши муниципальные служащие. Нам опыт муниципальных органов власти очень важен, потому что мы только-только вступаем на этот путь. Государственные служащие тоже поедут в эти центры, здесь мы старались брать те направления, которые у нас слабовато представлены, – например, инвестиционная привлекательность государственных органов власти, развитие системы отношений с обществом, социология в системе органов госуправления.

Мы и здесь пытались поставить условие по знанию языка. Но могу прямо сказать: и требования к служащим были гораздо ниже, чем к студентам, потому что они всего-то на месяц поедут, и, строго говоря, среди этой категории знающих английский просто не найдешь. Выбор был между тем, кто знает язык, и тем, кто вообще имеет потенциал. К сожалению. Это, конечно, большая проблема, ее надо решать.

– А можно ли реально за месяц-полтора получить необходимый опыт? Тем более не зная языка?

– Можно. Мы посылаем туда, где работают переводчики. И за месяц интенсивного обучения можно получить очень многое, потому что человек едет не за дипломом, а за консалтинговыми услугами. Он знакомится с опытом, общается с коллегами, задает вопросы, которые не может разрешить в своей повседневной практике. Зарубежные центры прекрасно организуют обучение – очень плотный график, минимум организационных издержек. Они привыкли работать под заказчика: заранее оговариваются все пожелания, предоставляются все материалы, ты знакомишься с ними, и во время самих занятий идет дискуссия, обсуждение. Преподаватель готов тебе разъяснить любую деталь. И месяц такого интенсивного обучения – это много, это очень здорово.

– Вы не рассказали о последней группе грантополучателей…

– Это менеджеры республиканских предприятий. Там была очень большая квота, 223 человека. Они едут тоже на месяц-полтора. Могу сразу сказать – эта группа оказалась самой проблемной. Мы до сих пор эту квоту не набрали, конкурсный набор все еще идет. Предприятия считают, что нечего их чему-то учить. Кадровая политика наших предприятий не структурирована, там не считают нужным вкладывать в людей как в потенциальный источник получения прибыли. Во все, что угодно, только не в людей. Я не говорю обо всех, но в массе своей это так.

– И как с этим бороться?

– Я думаю, что Министерство экономики и промышленности, которое эту группу курирует, сделает серьезные выводы на сей счет.

– А что можно посоветовать тем студентам, которые захотят попасть в эту программу в будущем?

– Единственный путь – надо хорошо учиться. Может, это тот самый редкий случай, когда ничего другого не посоветуешь. Ничего не поможет, кроме этого. А шанс есть, и шанс очень хороший.