Круг научных и педагогических интересов этого человека кажется необозримым. А главное – он делает дело.

Держу в руках учебник физики для вузов на татарском языке. Задач у этого учебника – море. Для того чтобы грамотно учить ребятишек физике на татарском языке, учитель сначала должен сам постигнуть эту науку на родном же языке. А подросткам, приезжающим из глубинки в Казань и испытывающим затруднения с русским языком, такой учебник просто открывает путь в науку. С одним из его авторов, доктором физико-математических наук, заслуженным деятелем науки Республики Татарстан, заведующим кафедрой общей физики КГТУ имени Туполева Борисом Тимеркаевым мы и беседуем.

– Давайте, Борис Ахунович, начнем с ваших научных интересов. В чем они состоят?

– Одним словом и не скажешь. Кандидатскую диссертацию я защищал по тематике Казанского госуниверситета – парамагнитный резонанс и парамагнитная релаксация. Потом занялся физикой плазмы. Докторантуру прошел в Новосибирском академгородке и докторскую диссертацию защищал уже по физике процессов в мощных лазерах. Далее занимался плазмой тлеющего и электродугового разряда. А сейчас наша группа занимается новой проблемой – глубокой переработкой нефти, что для Татарстана весьма актуально.

Нефть, добываемая в республике, считается “тяжелой”. Это означает, что легких бензиновых фракций, добываемых из нее традиционным крекингом, получается не более 35-40 процентов. С помощью плазменных технологий мы надеемся поднять этот показатель до 60 процентов. Задача непростая. Но результаты первых экспериментов уже есть. Мы знаем, что нашими методами можно выделять из нефти легкие фракции. Сейчас идет работа по получению конкретных октановых чисел бензиновых фракций.

Ну и, конечно, продолжаем фундаментальные исследования неравновесной газоразрядной плазмы. По этому направлению мною совместно с профессором Даутовым издана монография, в которой изложены основные проблемы в этой области и предложено большое количество оригинальных разработок по их решению. По этой тематике работают четыре докторанта.

– Про нефть поговорим отдельно. А вот ваши лазерные разработки в промышленность попали?

– Конечно, попали. При нашем участии было изготовлено пять лазеров, два из них проданы за рубеж. А один как нельзя лучше подошел для сваривания аэрозольных банок. Он создает абсолютно герметичный шов, причем достаточно технологично, то есть дешево.

– Это напоминает мне про первую специальность – микроэлектронику. Там герметизация микросборок имеет первостепенное значение.

– Верно. Лазер дает идеально гладкий шов. И сваривает практически любые материалы. Когда мощность излучения в пять киловатт концентрируется на площади 0,3 – 0,5 миллиметра, материалы плавятся и свариваются. Понимание физики этих процессов позволяет решать конкретные производственные задачи. Ну и, разумеется, резка. Лазером можно кроить любой материал – от металла до ткани. И край при этом получается идеально ровным, не требующим какой-либо дополнительной обработки.

Но, с другой стороны, обслуживание таких лазеров требует высококвалифицированных специалистов. И то, и другое является штучным товаром. Когда мы создавали такие лазеры, их конструкторы потом уходили вместе со своими детищами в промышленность, чтобы их обслуживать.

Будем надеяться, что эта “детская болезнь” пройдет, как она прошла в компьютерной технике, которой лет тридцать назад могли пользоваться одни программисты.

– Но давайте вернемся к нефти. Аналитики пугают, что при наличии гигантских запасов углеводородного сырья Россия уже в ближайшие годы может стать мировым покупателем бензина именно потому, что не умеет “глубоко” перерабатывать нефть. Ваши плазменные технологии могут поправить эту апокалиптическую картину?

– Когда говорят об ограниченности запасов сырья, упускают важный момент – степень использования этого сырья. Для Татарстана это очень важно. Республика, кроме нефтяных месторождений, имеет гигантские запасы битуминозных сланцев. Вопрос только в том, как их перерабатывать. Битум – это ведь тоже углеводород. Только молекула у него очень длинная. Надо научиться получать из нее нужный продукт. В этом направлении мы и работаем. Надо так организовать плазмохимический синтез, чтобы образовались фракции, пригодные для изготовления горючего. Когда эта фундаментальная мировая проблема будет решена, я специально вас приглашу, находясь уже совсем в другом качестве.

– Ага, понял, – в качестве нобелевского лауреата. Какие практические подвижки есть на этом пути?

– Есть и теоретические проработки, и экспериментальная установка, и первые экспериментальные результаты.

– Тут, как говорится, Бог – в помощь. Но вас, ученого с такими масштабными затеями, почему-то понесло в организацию школьных олимпиад. Это что – зов души?

– Да, действительно, я являюсь председателем жюри республиканских олимпиад по физике среди школьников. Возможно, в этом, как вы выразились, есть “зов души”. Будучи школьником, я сам участвовал в республиканских олимпиадах практически по всем дисциплинам. А моя старшая дочка занимала призовые места в республиканских олимпиадах по математике.

Но это не главное. Главное в том, что интерес к физике падает. Господствует увлечение информатикой, экономикой, юриспруденцией. Мало кто из молодых людей сейчас скажет, что он хочет заниматься серьезной наукой. Прошли времена всеобщего очарования авиацией, космосом, ядерной энергетикой. А между тем физика лежит в основе всего того, чем мы повседневно пользуемся. И пренебрежение ею рано или поздно закончится кризисом. Вот мне и хочется пробудить в молодых людях интерес к настоящей науке.

Кое-что в этом направлении удается. Ребята, которые побеждают на наших республиканских олимпиадах, потом не имеют себе равных на мировых соревнованиях. Двое таких мальчиков в прошлом году победили – один на мировой олимпиаде по физике, а другой – на олимпиаде России и стран СНГ. Мы их просто вынуждены были “развести” по разным олимпиадам. А у нас в республике они честно поделили первое и второе места. Немного обидно, что эти ребята впоследствии создадут славу Московского физико-технического института или МГУ.

– Вы считаете “олимпиадный” механизм достаточно эффективным для того, чтобы современные Ломоносовы в глубинке не засиживались, а достаточно быстро находились и получали путевку в жизнь?

– Были времена, когда мы деревню вообще в расчет не брали. Считалось, что это – самое слабое звено. А в прошлом году, да и в нынешнем уже выявились ребята из сельских школ, которые на равных могут конкурировать с учениками таких именитых казанских школ, как 131-я, или лицей имени Лобачевского. Нынче паренек из Арска, занявший первое место в олимпиаде среди сельских школ, по абсолютным показателям уступил только одному победителю олимпиады среди городских школ. Выявился и еще один талантливый паренек из Буинского района. Одаренные ребята есть. Нужны люди, которые их заметят и разовьют.

– Тут мы с неизбежностью подходим к еще одному виду вашей общественной деятельности – руководству республиканским научно-методическим объединением учителей физики. Чтобы правильно учить детей, сначала правильно надо научить учителей. Не так ли?

– Объединение создано только в конце прошлого года и предназначено для того, чтобы поднять уровень физического образования. Результаты ЕГЭ показали, что он в Татарстане невысок. В чем тут дело? Или учебники наши не хороши, или уровень преподавателей низок, или методика преподавания “хромает”. Что-то, в любом случае, делать надо. Сейчас мы занимаемся анализом школьных учебников и выработкой рекомендаций по их выбору. Следующая задача – рекомендации по аттестации школьных учителей. Физик ведь может работать в любой области. А в итоге – в школах их не хватает. Туда бы побольше талантливых преподавателей. Есть, конечно, исключения – те, кто нашел и подготовил ребят из Арска и Буинска, о которых я говорил. Но, согласитесь, это мало.

– В каждом вузе есть курсы по подготовке к поступлению, репетиторство приобрело широкий размах. Не означает ли это, что существующая школа вообще не способна готовить детей к поступлению в вуз?

– Разрыв между школьным и вузовским образованием действительно существует. Его надо преодолевать. Отчасти наше объединение учителей физики будет способствовать решению этой задачи. Надо вернуть веру в школу. Ведь репетиторство – это натаскивание на определенную задачу, на поступление в конкретный вуз. А образование – совсем другое дело. Будет востребован человек с дипломом того или иного вуза – еще не известно. А образованный человек нужен всегда.

– Но вернуть доверие к школьному образованию можно единственным путем – подняв его качество. И доведя его до того уровня, когда оно будет позволять поступать в вуз без дополнительных курсов.

– Всю школу враз не переделаешь. Да и вряд ли это нужно. Пока мне представляется конструктивной идея согласования школьных программ и программ вузовских подготовительных курсов. Нынешнее школьное образование в значительной степени имеет энциклопедический характер. Знания оно дает. Но надо же не просто их иметь. Надо уметь вовремя их извлечь из памяти и применить на практике. Вот такого умения школа пока не дает. А вузовские программы при должной организации могли бы эту задачу решать.

– Ну вот мы и подходим к вашей работе над учебниками. Они же, получается, органично вписываются в весь комплекс вашей учебно-методической деятельности…

– Учебники, написанные мною совместно с профессором Даутовым и доцентом Галимовым, имеют некоторое региональное и национальное значение. С одной стороны, русский и татарский языки у нас в республике равноправны. Это – по закону. Но есть еще и просто жизнь. А в ней получается так, что в крупных городах доминирует русский язык, а в отдаленных деревнях – татарский. Молодым людям, получившим школьное образование на татарском, бывает трудно вписаться в русскоязычную среду высшего образования. Мы попытались эту задачу облегчить.

Идея создания учебника физики на татарском языке пришла еще в начале 90-х годов. Ее поддержало Правительство республики. И вот сегодня можно уже говорить о том, что она практически реализована. Мы имеем трехтомный учебник и сборник задач. Это – оригинальный труд, не являющийся переводом какого-либо иного учебника. В нем, как это легко понять, уделено место и татарским и татарстанским ученым, добившимся в физике заметных результатов, таким, как, например, академики Сагдеев, Валеев, Завойский, Альтшулер, Козырев.

Сам по себе учебник может существовать и без преподавателя. При желании человек всегда может зайти в библиотеку и углубить свои знания. Вот для самообразования мы и издали такую книгу. С нашей точки зрения, человек, который пришел из деревни, должен иметь возможность доступа в адаптационный период к научной информации и на родном языке тоже. Это поможет ему понять саму суть вопросов, смысл изучаемых явлений.

В начале 90-х годов в ряде казанских вузов были сформированы группы, в которых преподавание специальных предметов (физика, математика) велось на татарском языке. И оказалось, что к третьему году обучения студенты этих групп не только глубоко овладевали предметом, но и стали владеть русским языком в достаточной степени для продолжения образования. Без такого адаптационного периода они были бы просто потеряны для отечественной науки. Наш учебник как раз и служит задаче адаптации в научной среде молодежи, говорящей и думающей на татарском языке.

– Учебник, как вы сказали, может жить и без преподавателя. А как без преподавателя жить студенту? Кто-то ведь должен его учить?

– Да, с татарским языком произошла трагедия. На протяжении жизни двух поколений он не был востребован. Теперь его знают либо те, кому уже за 50 лет, либо те, кому нет еще и 25. Среди старшего поколения преподавателей искать трудно. А из молодежи их еще надо готовить. В этом году у нас будет первый выпуск специалистов, владеющих двумя языками. Это не только преподаватели. Они физики- плазменщики, электронщики, специалисты в области физики твердого тела. И при этом они могут работать в школах, техникумах и вузах преподавателями физики, математики и информатики как на русском, так и на татарском языках.