– Ярослав Иванович, на первый взгляд, создается впечатление, что эксперимент прошел слишком легко и на серьезные результаты рассчитывать не приходится. Все это выглядело какой-то игрой и уж никак не мероприятием государственной важности.

– Весной у школьников был огромный психологический стресс, вызванный слухами о введении единого экзамена, и было очень важно показать людям, что в этом нет ничего страшного. Поэтому и проводили эксперимент специально помягче. Договорились округлять оценку в сторону большей, разрешили тем школьникам из экспериментальных регионов, кто неудачно сдал тесты, сдавать вступительные экзамены в вузы на общих основаниях.

– Только это и было целью эксперимента?

– Целью первого этапа эксперимента были отработка процедуры и риски, связанные с массовым и поголовным проведением единого экзамена. Провели своего рода ролевую игру – посмотрели, как заработает механизм. Очень важно создать некую систему защиты от накладок, совершенно не относящихся к методике теста. Кроме того, в ряде регионов настолько низкий уровень школ, что результаты экзамена станут социальным шоком. Но надо пройти через этот шок.

– Что ожидается на следующем этапе?

– Следующий этап посвящен тому, как по результатам экзамена будет проводиться зачисление в вуз. Если в этом году участие в эксперименте приняли регионы, достаточно замкнутые, то есть те, где 95 процентов выпускников школ поступают в свои же, местные, вузы, то в следующем году будут участвовать 15 регионов. И думаю, что таких послаблений для школьников, какие были в этом году, уже не будет.

– В Минобразовании утверждают, что эксперимент будет признан удачным, если окажется достаточно много выпускников школ, поступивших в вузы с оценками, полученными на едином экзамене.

– Успех единого экзамена вообще не имеет отношения к проценту поступления в вуз. Эффективность, скорее, будет состоять в том, чтобы мы к концу эксперимента вышли на совершенно честную оценку. По моему ощущению, честная оценка означает, что мы поднимаем образовательную планку на приемлемый для общества уровень, то есть отходим от того, чтобы ставить “три”, когда надо ставить “два”, что сейчас практикуется. Если человек не может грамотно писать, он не должен учиться в вузе – или во всяком случае учиться бесплатно. От этого нужно уйти. Преодоление этой лжи даст некий рычаг для организационной перестройки школы сверху. А сейчас сигнала этому не дается, потому что все основано на личных взаимоотношениях родителей и учителей.

– Но при разработке тестов для объединенных экзаменов в дальнейшем предполагается все же больше ориентироваться на школу или на вуз?

– Я думаю, что здесь не на школу надо ориентироваться, а на некоторые общественные требования, которые могут фиксировать не только школы и вузы, а и работодатели, например. Сейчас тесты сильно адаптированы к школе. Но, наверное, нужно пользоваться инструментом единого экзамена для постепенного ужесточения государственных требований к образованию.

– Есть проблемы и с другой крайностью. Шли разговоры о том, что унифицированные тесты неудачны для одаренных детей.

– Единый экзамен отсекает худших. Уловить лучших, мне кажется, он действительно не поможет. И мы уже думаем о том, что нам нужно дополнительно отработать систему отбора талантливых детей. Сейчас элитные вузы проводят олимпиады, чтобы выявить самых достойных и взять их потом к себе на учебу. Мы же предлагаем Министерству образования организовать олимпиады федеральные, оценка за участие в которых дополняла бы результаты ЕГЭ. И добиться того, чтобы эту оценку – так же, как и сертификат по результатам единого экзамена, – признавали все вузы страны. А куда именно пойти учиться, талантливый выпускник школы будет определять уже сам.

Материал подготовил Кирилл ВАСИЛЕНКО.