Иосиф Кобзон приехал в Казань, по его словам, в ответственный день для всей страны – 4 декабря. В минувший понедельник знаменитый певец и народный артист выступил на открытии IV Международного фестиваля музыкального искусства «Филармониада – 2011».

А в воскресенье, прежде чем начать репетицию с музыкантами Государственного оркестра народных инструментов Татарстана, певец отправился на избирательный участок, после чего рассказал журналистам о своем видении российских проблем, современной эстраде и главном жизненном достижении.

Культура – это не «отрасль»…

– На сегодняшние выборы вы пришли не просто как рядовой россиянин или знаменитый артист, но и как депутат с большим опытом работы в Госдуме. Какие проблемы российской действительности требуют, на ваш взгляд, особого внимания народных избранников?

– Перед тем, как проголосовать, внимательно искал в списках Алину Кабаеву, которая представляет ваш регион. Я ей симпатизирую не только как талантливой спортсменке, но и как коллеге-парламентарию. Мы с ней много обсуждали перспективы развития молодежи. С этим вопросом я неоднократно подходил к Владимиру Путину, на что он мне отвечал, что я тащу Россию в комсомол. Но моя позиция четкая: я считаю, что комсомол ничего плохого не сделал для Советского Союза. А сейчас государство раскидало молодых людей по политическим «коммуналкам» – молодежь КПРФ, молодежь «Единой России» и так далее. При этом они вступают друг с другом в антагонизм. А по мне, пусть лучше будет единая организация, которая выражает интересы молодежи. Не нравится называть это комсомолом – назовите как-нибудь иначе…

Как депутат я представляю Забайкальский край. Недавно там побывал, посетил города Шилка и Нерчинск. Когда-то в Нерчинск ссылали декабристов, сейчас там сплошная разруха и пьянство, люди живут хуже, чем ссыльные интеллигенты девятнадцатого века. Много раз обращался к руководителям с предложением построить там спортивный зал, как-то заинтересовать молодежь в здоровом образе жизни – в ответ тишина.

Вторая тема, которая интересует меня как депутата, это культура. Когда спрашивают, для чего вот уже в пятый раз баллотируюсь в Госдуму, я отвечаю: меня возмущает то, что огромная страна живет без закона о культуре. Когда был председателем думского Комитета по культуре, активно пытался «пробить» этот закон, но ничего не получилось. И это по-прежнему моя главная миссия в политике.

Можно ли назвать культуру, духовную часть жизни общества, отраслью, как ее именуют некоторые чиновники? Так вот эта «отрасль» – самая нищая, униженная и оскорбленная в России. На заседаниях по бюджету просто слезы на глаза наворачиваются от того, сколько средств планируют выделить на ее развитие. Я даже выкрикивал речовку, что только спьяну или сдуру средств жалеют на культуру, – и ничего! В борьбе за культуру не помогают ни мольбы, ни речовки. А чревато это тем, что у нас скоро исчезнут библиотеки и закроются музеи, уже сейчас рушатся памятники истории и культуры…

Да, много всего вам тут рассказал. Как говорил мой друг Леонид Утесов, хотели повеселиться, а так назлились.

На больную мозоль

– Недавно вы побывали на премьере фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой». Какие впечатления?

– Наступили на больную мозоль! Дело в том, что я никогда не был другом Высоцкого, но мы с ним всегда поддерживали добрые отношения. Кроме того, у нас было общее увлечение – он, я и его отец, Семен Владимирович, коллекционировали зажигалки, поэтому периодически встречались, чтобы обменяться экземплярами, поговорить.

Я безусловный поклонник Владимира Семеновича. О его смерти узнал в семь утра 25 июля. Мне позвонил его близкий друг Валера Янклович, сообщил печальную весть и попросил помочь с похоронами. Они хотели организовать погребение на Ваганьковском кладбище, которое было тогда режимным. Ну, конечно, все его любили, тайно или явно, поэтому мне удалось все-таки получить разрешение. Дальше я уговорил первого секретаря ЦК комсомола Бориса Пастухова дать в газеты некролог.

На похоронах друзья поэта делали съемку, но у них буквально через несколько минут отобрали камеру, привезенную, между прочим, специально из Австрии. Тогда я пошел к начальнику ГУВД Виктору Антоновичу Пашковскому и сказал: «Я еврей по национальности, а вы хороните великого русского поэта, и вам не стыдно, что отнимаете камеру и не хотите запечатлеть его проводы?». Он смутился, отдал, и уже к ночи появилась первая съемка похорон. Потом Никита Высоцкий обращался ко мне за помощью в организации музея отца. Ну, это святое дело, и я, конечно, ему помог, выбил помещение на Таганке. А дальше, к сожалению, Никита начал эксплуатировать имя своего отца.

Это касается и нашумевшего фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой». Сама по себе картина, безусловно, хорошая. Но я сейчас вижу, как люди, называющие себя друзьями Владимира Семеновича, показывают свои рыдания и стенания о нем. А я хотел бы их спросить: «Где же вы раньше были, когда ему требовалась помощь?». Ведь Высоцкий страдал от страшной болезни,  полинаркомании  – он сначала употреблял наркотики, а потом шел и все это разбавлял алкоголем. Вообразите, 17 июля во время последнего спектакля Высоцкий вколол себе девятнадцать ампул сильнодействующего вещества. Спасибо, конечно, создателям фильма за то, что вновь взбудоражили общество, напомнили о выдающемся человеке. Но обидно, что многие люди, которые сейчас бьют себя кулаком в грудь, тогда так ничего и не сделали.

Искренне жалею молодых исполнителей

– Вы много рассказываете о том, как было раньше – когда вы начинали свой творческий путь, и что есть сейчас. Как считаете, современному молодому человеку проще или сложнее найти свое призвание?

– Знаете, я жил в совершенно другой атмосфере. Возможно, даже многие вещи, о которых рассказываю, будут вам непонятны. Родился в Украине, в Донбассе, сколько себя помню, всегда пел. Был призван в армию, и на третьем году службы меня пригласили в ансамбль песни и пляски Закавказского военного округа. И только там стали со мной профессионально заниматься вокалом, до этого я как-то даже и не задумывался об учебе. Оттуда приехал в Москву, пошел работать лаборантом в химико-технологический институт. Денег в семье не было, жили крайне бедно. Но народ в столице был доброжелательным, не существовало атмосферы отчуждения и злости.

Тогда была другая страна: люди относились с пониманием друг к другу, никто никого не унижал, не оскорблял. Мы делились опытом с молодыми исполнителями, ездили с концертами по стране и получали гонорары по установленному тарифу, поэтому зрители имели возможность покупать билеты. А сейчас кто может позволить себе сходить на концерт того же Стаса Михайлова, который берет за выступление сто двадцать тысяч евро? Или Ваенги, чей гонорар девяносто тысяч евро? Я не против, чтобы мои коллеги получали такие суммы, но вопрос в том, что многие зрители хотят сходить на концерт, но не могут – зарплата не позволяет.

Поэтому я искренне жалею молодых исполнителей. Как им в такой атмосфере пробиться? Из конкурсов, которые действительно помогают молодым талантам, остались лишь юрмальский да «Славянский базар» в Витебске, остальное – сплошь коммерческие проекты. А талантливой молодежи в стране много.

«А я говорю – классика»

– А как охарактеризуете современную эстраду?

– На днях записывали юбилейную «Песню года», так там половину исполнителей я не знаю, а у другой половины большинство песен и вовсе не слышал. Помню, раньше, когда у нас были смешанные концерты, артисты стояли за кулисами и слушали друг друга. Сейчас большинство звезд отрабатывают свои номера и уходят. Им не интересно творчество коллег. Я там спел с молодой талантливой группой «Республика» попурри из старых песен. Мы вышли на сцену со словами «Могучая, кипучая, никем не победимая…», и весь зал нам подпевал. Люди знают и любят эти песни. Кто-то скажет, что это ретро, а я говорю – классика!

Однажды провел такой эксперимент. Собрал молодых людей и сказал: «Я сейчас буду петь, и если вы знаете слова песни, подхватывайте даже несколько строк». Зал подпевал хором. А потом попросил их напеть популярные современные песни – ребята шушукались, между собой переговаривались, а таких композиций, которые бы каждый знал, не вспомнили. Вот так. Как бы нас, советских исполнителей, ни хаяли, а «нам песня строить и жить помогала».

– Некоторые артисты ушли в политику и оставили навсегда творчество. Что вас возвращает на эстраду и не дает забросить основную профессию?

– Никогда я не брошу песню. В свое время, когда я первый раз был избран народным депутатом в 1989 году, Алла Пугачева сказала: «Иосифу Давыдовичу уже пора отойти от дел, а я еще попою». Прошло много лет, она уже давно не выступает, и теперь я ее подначиваю и говорю: «Алка, а я ведь еще пою».

Что касается моих коллег по Думе, творческих работников, то Станислав Говорухин как снимал, так и снимает кино, Розенбаум попробовал себя в политике и ушел. Недавно столкнулся на заседании с Колей Расторгуевым, говорит: меня попросили – вот я и пришел. Потом спрашивал его, будет ли баллотироваться снова, а он мне: «Что я, с ума сошел?».

Я состоявшийся в этой жизни человек, самый титулованный артист, самый богатый семьянин, воспитал дочь, сына, имею семь внуков. У меня все есть. Я счастливый человек. Что касается Госдумы, то могу сказать, что не пользуюсь положенными депутатам привилегиями – ни поликлиниками, ни санаториями, ни автомобилями, разве что депутатскими залами в аэропортах.

– Какое свое достижение считаете главным в жизни?

– Свою семью, конечно же. Когда я в третий раз женился (первые два брака с актрисами у меня были бездетными), в жены взял на этот раз нормальную девушку, Нелли. С ней недавно отметили рубиновую свадьбу – сорокалетие совместной жизни. Родился первенец Андрей, затем – дочь Наталья. Одолжил денег у кого только можно, купил дачу. Чтобы отдавать долги, бросился неистово в гастрольные поездки, колесил по всей стране – Сибирь, Урал, Дальний Восток и так далее.

Нелли порой шутит, что если бы так часто не мотался по гастролям, было бы больше детей. Тогда из-за бесконечных поездок мало времени уделял детям, сейчас все свои нерастраченные эмоции и нежность перенес на внуков. Супруга в них тоже души не чает. Бывает, зову ее с собой на концерт, а она отмахивается, мол, не нужны мне твои артисты, я лучше на спектакль с внуками схожу. Я благодарен ей за то, что она меня фактически вернула с того света. Буквально вцепилась в докторов, когда я лежал в коме, и требовала делать все возможное и невозможное. И вот сегодня я могу выступать, заниматься любимым делом.