Последние шесть лет народная артистка России практически не общалась с журналистами и старалась держаться подальше от актерской тусовки. Однако для татарстанской пишущей братии и студентов Казанского театрального училища Лидия Федосеева-Шукшина сделала исключение. Гостья VII Казанского международного фестиваля мусульманского кино встретилась с журналистами, а затем провела творческий вечер в компании будущих актеров.
ЗВЕЗДНЫЙ КУРС
– Что вас привело в профессию?
– Когда мы только поступили во ВГИК, наш педагог Ольга Ивановна Пыжова на первом же занятии спросила: «Зачем вы пришли сюда учиться?». Нас предупредили, что будет такой вопрос, поэтому все до одного решили показать себя очень умными людьми, подготовили речи о важности киноискусства, о серьезных ролях и что-то там такое высокопарное. А она нас выслушала, посмотрела скептически и сказала: «Вы должны сказать всего пять слов: хочу видеть себя на экране». И она была абсолютно права, потому что каждый из нас мечтал увидеть себя на экране, никто не думал о театре, только кино. Эти пять слов я запомнила на всю жизнь.
– Актеры любят рассказывать о своих студенческих годах, какие воспоминания у вас остались о том времени?
– Я довольно долго постигала азы профессии в институте. Отучившись три курса во ВГИКе, вышла замуж, родила ребенка, многое пропустила, и меня, естественно, отчислили. Попробовала даже в театральный перевестись – не получилось, поэтому решила добиваться возвращения во ВГИК. И таки поступила на третий курс мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой.
Это был поистине звездный курс. Там учились такие актеры, как Жанна Болотова, Жанна Прохоренко, Николай Губенко, Сергей Никоненко, Лариса Лужина и другие. Как тогда любили шутить про студентов ВГИКа, первый курс – они народные, второй – заслуженные, а третий – и вовсе звезды.
Все они много снимались, ездили на всевозможные фестивали, в том числе и заграничные, их имена гремели по всей стране, поэтому влиться в учебу было сложновато. Хотя и у меня на тот момент уже были две картины. Одна из них достаточно знаменитая «Сверстницы», вторая – «К Черному морю». Мои педагоги видели эти фильмы и все время спрашивали, когда же я раскрою свой талант в полной мере. И вот, проучившись полгода, смогла, как мне кажется, проявить себя. Выступила в пантомиме «Бобер» по Сергею Михалкову так, что весь зал хохотал над моей бобрихой, и особенно Сергей Апполинарьевич.
– Что почувствовали, когда в первый раз увидели себя на экране?
– Я сама себе на экране ужасно не понравилась, было ощущение, что сделала все неправильно. Удивительно, но в школе меня считали очень бойкой и задиристой девочкой, а когда поступила в институт, характер совершенно изменился, стала спокойной, вся задиристость куда-то улетучилась. Очень боялась сцены, стеснялась играть с коллегами, а уж смотреть свою игру на экране и вовсе не могла.
Окончательно мой характер сформировался, когда стала жить с Шукшиным. Откровенно говоря, Василий Макарович очень серьезно скорректировал мой внутренний мир. В доме он был очень спокойным, тихим, полностью посвящал себя творчеству. Поэтому и мысли не было, чтобы отправить его в магазин за хлебом или попросить посмотреть за детьми, я его берегла. И мне очень нравилось, что на площадке он настоящий командир, громкий и четкий, а дома – весь в своем творчестве молчаливый человек. Возможно, мне хотелось ему подражать в этом состоянии. С тех пор очень люблю уединение и спокойствие.
«Я БЫЛА В УЖАСЕ ОТ ШУКШИНА»
– А вы помните свою первую встречу с Василием Макаровичем?
– У нас первая встреча с ним получилась тяжелой. Я в то время, как ни странно, не была комсомолкой. Помню, староста группы или еще кто-то на общем собрании донес информацию до комсорга факультета о том, что все студенты на курсе комсомольцы, кроме одной девушки. И мне дали задание встретиться с тогдашним секретарем комсомольской организации Василием Макаровичем Шукшиным.
Я была в ужасе. Он казался мне чрезвычайно строгим, ни на кого не смотрел. Шукшин тогда снимался в фильме «Два Федора», поэтому ходил в огромных сапожищах, носил гимнастерку и от этого выглядел еще более строгим. Уже и не помню, что тогда говорил Василий Макарович, но при личном знакомстве он оказался не таким, каким я его себе представляла.
Помню, незадолго до этой встречи мой сокурсник Сережа Никоненко научил меня какой-то огромной цитате Ленина, которую я, наверное, неделю учила, и в какой-то момент всю без запинки выдала. Шукшин поднял на меня глаза, совершенно обалдел и сказал: «Ну, иди, молодец», – и отпустил.
Самое интересное, что потом, когда мы с ним уже поближе познакомились, я ему рассказала об этой встрече, а он ответил, что не запомнил. А мне показалось, что я тогда такое сильное впечатление на него произвела. (Улыбается).
Позже, в шестьдесят четвертом году, когда я закончила институт… Только, пожалуйста, не считайте, сколько мне лет – много (Смеется). Так вот тогда меня пригласили сниматься в главной роли в фильме, где моим партнером был Шукшин. Я была опять в ужасе, вроде бы пробовалась с одним актером, а в последний момент мне сказали, что буду играть с Шукшиным. А одна из актрис мне тогда сказала: «Играть с ним – это такое счастье, такое чудо, он – наш Чаплин». И это действительно было счастьем.
– А сложно было сниматься с ним в одних фильмах?
– Работать с Шукшиным было интересно. После работы мы все время репетировали дома. Я очень стеснялась играть с именитыми актерами на одной площадке. Мне всегда казалось, что они думают, вот, мол, Шукшин жену свою снимает, вытягивает. Ощущение, скажу вам, некомфортное. А он всегда успокаивал, говорил, что все у меня получается хорошо, подсказывал, как можно сделать лучше, где что исправить. Поэтому на площадку я приходила уже немного подготовленной и чувствовала себя свободнее.
А сам Шукшин на съемках меня поражал. На площадке он не был моим мужем, со мной работал актер, режиссер или сценарист Василий Шукшин, но никак не мой супруг. Он держался как-то отстраненно, смотрел на меня по-другому, хотя и говорил, что я себе чего-то там напридумывала и ерунда все это. А у меня такое вот ощущение было.
– Вы как-то сказали, что работа вместе с мужем стала одним из самых счастливых периодов в жизни, а какие еще роли запомнились надолго?
– Я очень люблю все роли, которые мне довелось сыграть вместе с ним, и даже небольшую эпизодическую в картине, снятой по рассказам Шукшина, «Странные люди», где мы играли вместе с маленькой Машей (дочь, актриса Мария Шукшина, – прим.ред.). Но есть у меня одна роль, которая мне особенно нравится. Это польская восьмисерийная картина «Баллада о Янушке», о которой в России, к сожалению, мало кто знает.
Тогда политическая обстановка в Польше была очень напряженной. Все местные актрисы отказались сниматься у режиссера Хенрика Бельского, потому что тот был коммунистом. А он почему-то вспомнил меня, приехал в Москву и пригласил сниматься. В итоге я получила все возможные польские премии за эту замечательную драматическую роль и до сих пор работу с Хенриком вспоминаю с большой гордостью.
В России фильм показали один раз в середине девяностых. Это был субботний вечер, лето, основная масса зрителей находилась, естественно, на даче, поэтому картину мало кто видел. Разве что мой друг, замечательный актер Стас Садальский, который, по его утверждению, является большим поклонником моего творчества.
ПРАВО «ГОЛОСА»
– А что можете вспомнить о работе с актерами старой школы?
– Я снималась с такими звездами отечественного кино, как Владимир Самойлов, Борис Андреев и многими другими. И хорошо помню, что все ждала от них каких-то поучений, особенных рассказов или историй из жизни. Но они вели себя просто, не ставили свои интересы выше других.
Когда первый раз озвучивала себя, сделала, наверное, дублей сто, и все без толку. Жутко расстраивалась, не узнавала свой голос, делала неправильную интонацию, не попадала в речь. Потом сидела в каком-то уголочке вся в слезах. Борис Андреев тогда подошел ко мне и сказал: «Милочка, не переживайте, у меня тоже было сто или даже сто двадцать первых дублей». В конечном счете меня в том фильме озвучила другая, очень хорошая актриса. Я потом еще долго удивлялась: ну надо же, какой похожий голос подобрали.
– А бывало такое, что вам не нравилась озвучка вашей роли другими актрисами?
– Мы тогда снимали фильм «Они сражались за Родину». Режиссер предложил мне самой себя озвучивать, я сразу наотрез отказалась, для меня, честно говоря, озвучка всегда была делом непростым. Поэтому для доработки картины взяли Наталью Гундареву. Я успокоилась и забыла. Только через пятнадцать лет, когда впервые посмотрела фильм и услышала голос Наташи, мне, как ни странно, не понравилось, хотя Гундарева – очень хорошая, профессиональная актриса.
Еще помню, как работала над картиной Николая Губенко «Из жизни отдыхающих». Там играла хохлушку, и Коля (а он сам из Одессы) требовал, чтобы в некоторых сценах я говорила по-украински, а у меня, как назло, ничего не получалось. Как режиссер он очень жесткий и требовательный человек и, несмотря на то, что мы были сокурсниками, поблажек мне не давал.
В общем, у меня никак не получалось произнести одну фразу, и я ему предложила несколько слов сказать по-украински, а остальные по-русски. Его это не устраивало. Пришлось долго работать над речью, очень стараться. В процессе озвучки Коля меня даже легонько подталкивал, чтобы я вовремя вступала. Однако, спустя какое-то время, мне позвонила киевская актриса и сказала, что режиссер пригласил ее озвучить моего персонажа. Тут же связалась с Губенко, долго с ним разговаривала, убедила, что буду больше работать над речью, обещала сильнее стараться, очень хотела самостоятельно озвучить себя. В итоге все-таки отстояла «свой голос» в фильме.
– В кино вы сыграли много ролей, а в театре вас можно увидеть нечасто, почему?
– Я не театральная актриса и всегда об этом говорю. Боюсь сцены, очень стесняюсь играть на публике. Но тринадцать лет назад актер Анатолий Ромашин пригласил меня сыграть в Театре Наций, которым сейчас руководит замечательный актер Евгений Миронов. Я долго отказывалась, но он все-таки меня уговорил.
Много репетировала, но все равно волновалась так, что вместо зрительного зала видела только черную дыру. Перед каждым выступлением за кулисами читала молитву, но дрожь все равно не проходила. Потом по прошествии какого-то времени Анатолий Ромашин сказал, что меня зрители принимают даже лучше, чем его, актера, отдавшего сцене ни много, ни мало сорок четыре года. И это для меня было лучшей похвалой, после которой, наверное, я набралась смелости, решительности и даже наглости выступать на сцене.
Сейчас я тоже играю в антрепризе. Поначалу также стеснялась партнеров, боялась выходить на сцену, а потом как-то пришла домой и сказала сама себе: «Что ж это я столько раз в кино снималась, столько лет уже на свете живу и все волнуюсь». После этого стало легче работать.
– А в каких кинопроектах вас можно увидеть сейчас?
– В декабре на Первом канале должна выйти интересная четырехсерийная картина, где я играю вместе с Андреем Леоновым, сыном Евгения Павловича Леонова, и Алексеем Булдаковым. Называется «Женить миллионера» режиссера Владимира Краснопольского. Это симпатичная история без перестрелок и крови, которую мы снимали в Белоруссии.
А вообще, скажу вам честно, я практически не смотрю кино. Правда. Мне не очень нравится то, что снимают современные режиссеры. Меня часто приглашают принять участие в различных кинофестивалях, в том числе и в качестве члена жюри. Я всегда соглашаюсь, просто чтобы посмотреть, чем живет индустрия кино, какие картины сейчас снимаются. Поэтому с радостью приехала к вам на фестиваль, хотя и не делю фильмы на мусульманские и православные. Интересный, цепляющий за живое, человечный – вот главные критерии оценки хорошей художественной киноленты.
Буквально сегодня услышала, что фильм «Фауст» Александра Сокурова получил восторженные отклики на Венецианском фестивале. Но ведь он снимался на немецком языке, и актеры там играют большей частью тоже немецкие. Только ставил русский режиссер, поэтому можно ли его назвать нашим фильмом, не знаю.
