В один из вечеров этнического фестиваля “Крутушка” (проходившего в последние дни лета на территории лагеря “Байтик”), когда на главной сцене вовсю шел концерт, рядом со мной на мокрую от только что прошедшего дождя скамейку, подстелив предварительно пленку, опустился молодой мужчина с маленькой спящей девочкой на руках. Разговорились.

– Сколько ей?

– Год и восемь.

– Устала… – посочувствовала я (было уже довольно поздно).

– Ничего, зато музыку слушает. У нас вот еще один малыш, тоже слушает, – и он указал на танцующую перед сценой беременную жену.

– Не тяжело вам вот так – в дождь, за город, с ребенком?..

– Тяжело без музыки живой жить, – улыбнулся он.

И послушать, и поучаствовать

Поклонники живой музыки – и с детьми, и без – приехали нынче на “Крутушку” почитай что со всей страны. Еще в автобусе, по дороге на фестиваль, пообщалась с двумя парами – обладателями внушительных рюкзаков с палатками. Выяснилось, что они из Москвы и Тулы, приехали в Казань специально, узнав, что на фестивале ожидается выступление необычного петрозаводского коллектива “Ва-та-га” и австралийской певицы Зули Камаловой. Стало понятно, что на фестивале соберутся настоящие знатоки и ценители этники.

Собственно, еще в прошлом году, когда “Крутушка” проводилась впервые, сюда приезжали слушатели практически со всей страны. Это и неудивительно – этнических фестивалей в стране не так много, и поклонники стараются не упустить возможность послушать уникальные творческие коллективы, многие из которых исполняют аутентичную, то есть подлинную народную музыку, дошедшую до нас из глубины веков.

Идеологами “Крутушки” стали известные казанские фолк-музыканты Александр Батраков и Дина Башкирова (участники проектов “Медвежий угол”, “Оберег”, “Кхоол Жингел”). Организационно их идею поддержал республиканский Центр информационных технологий в образовании, предоставивший для проведения территорию “Байтика”. В числе организаторов также – Министерство по делам молодежи, спорту и туризму и администрация Высокогорского района.

Масштабы у “Крутушки” пока не слишком большие – здесь не увидишь многотысячной толпы, как на каком-нибудь рок-фестивале. Но палаточный городок на полянке неподалеку от лагеря все же получился основательный. Многие здесь даже одеты были соответственно моменту: ленты в волосах, расшитые рубашки и сарафаны, всякие затейливые украшения в стиле “фолк”… Поразила одна дама, восторженно слушавшая музыку, сидя прямо на земле в безрукавке из чернобурки (кто скажет, что меха – это не национальная русская одежда?). В общем, приехали на фестиваль люди и впрямь не случайные.

И собрались они, думается, не только ради музыки. Традиционно музыкальная народная культура всегда была неотделима от народного быта. И в этом необычность “Крутушки” – здесь не ограничились музыкальной программой, можно было еще и поучаствовать в старинных народных играх-танцах-забавах, и пройти разные мастер-классы – научиться, например, лепить горшки, изготавливать кукол или простейшие украшения, освоить тонкости кельтского танцевального искусства или игры на африканских барабанах. Одним словом, погрузиться в совершенно отличную от современной обыденности атмосферу.

– Для нас очень важно, что тут встречаются люди увлеченные, что есть уникальная возможность творить что-то вместе, прямо здесь, – говорит Дина Башкирова. – “Крутушка” – это такой сгусток эмоционального подъема, связанного с музыкой, с общением с людьми и с природой.

Всем богата ярмарка

“Крутушка” начинается с ярмарки – это первое, куда попадают гости. Здесь можно было найти массу изделий народных промыслов – от деревянных ложек до ювелирных украшений. Меха, сувениры, одежда, конечно, музыкальные инструменты… Торговцы, как и гости, и участники фестиваля, съехались со всей страны – Владимир, Ижевск, Уфа, Красноярск… Возле деревянных игрушек кировского мастера, назвавшегося Андреем, вечно толпились детишки. Казалось бы, далось им это некрашеное дерево, когда в любом игрушечном магазине сегодня глаза разбегаются от цветов и звуков…

– Так ведь этот деревянный паровозик он сможет сам раскрасить, как именно ему надо, да и играть с ним просто – не надо искать, “где у него кнопка”, – смеется мастер. И, словно фокусник, вдруг разворачивает в воздухе непонятную раскладушку из шести квадратных деревянных плашек. Повернул верхнюю часть деревянной “гармошки” – она с легким стуком разложилась в одну сторону, перевернул еще раз – каким-то непостижимым образом в другую… Вещь вроде в хозяйстве абсолютно ненужная, но через пять секунд завороженного наблюдения за ее удивительными трансформациями понимаешь, что жить без этого чуда невозможно. В общем, не удержалась, купила, теперь вот медитирую практически, переворачивая ее туда-сюда. Очень помогает от ненужных мыслей отвлечься. Народ нынче все за восточной эзотерикой тянется, четки всякие покупает для успокоения нервов, божков с качающимися головами, а у нас-то, оказывается, если покопаться как следует в национальных промыслах, и собственные эзотерические “прибамбасы” для душевной гармонизации имеются. Не ценим, не помним. Наверное, пора уже вспоминать.

И пела пила

На “Крутушке” увидела множество музыкальных инструментов, о которых раньше и не подозревала. Хотя серьезным любителям этники они, видимо, хорошо известны. Например, колесная лира. На ней играл в “Байтике” казанец Василий Евхимович. Внешне лира похожа на скрипку, вот только бесконечным смычком здесь является колесо, ручку которого крутит музыкант. Колесная лира, рассказывает Василий, пришла в Россию лет примерно триста назад из Европы, где ее история насчитывает уже тысячу лет. Она по звуку чем-то напоминает волынку, хотя принцип звукоизвлечения совсем другой. У славян этот инструмент был популярен у слепых и калек, они пели под ее протяжный звук свои жалостные песни, приделывая к лире специальную чашечку для денег. (Не отсюда ли, кстати, известная “Песня старого лирника” – помните, “Переведи меня через майдан”?)

Интерес к лире у Василия, архитектора-дизайнера по роду занятий, давний. Копался в литературе, изучал историю вопроса. Теперь делает инструменты сам. В том числе на продажу. Говорит, заказы есть – значит, жизнь старинного инструмента на Руси продолжается…

Необычайно интересные инструменты самолично изготавливает и основатель петрозаводской “Ва-та-ги” Александр Леонов. Между прочим, тоже по образованию не музыкант, а художник.

“Я и музыку ощущаю как художник, образно, а инструменты – это мои краски”. Красок в его палитре множество. Много лет изучая фольклор северо-западных народов, карельские, поморские, заонежские песни, он создает на их основе свою музыку, но при этом играет ее на тех же инструментах, что и предки. Например, карельская скрипка йоухикко (от карельского “волос”, струны на ней волосяные). Или северный гудок. Но больше всего Леонов поразил игрой на… пиле. Играют на ней смычком. Для желающих освоить это искусство был даже организован отдельный мастер-класс. На вопрос “Почему пила?” Леонов поясняет: ее в качестве музыкального инструмента освоили в старину в лесных северо-западных краях, где строилось много деревянных домов. Тогда ведь не отделяли четко работу от отдыха – трудились с песней, а в минуты передышки создавали музыку из “подручных средств”.

Звук у пилы необычный – представьте, что на степном просторе глубокий женский голос, переходя от очень низких к необычайно высоким нотам, выводит древний плач. Петь под пилу, признается Леонов, сложно: приходится учитывать этот “второй голос”.

На отечественных пилах мастер играть не рекомендует – сталь не та. Лучший звук – у шведских инструментов.

– А вот эту ножовку, – показывает Леонов, – я подобрал на свалке в Финляндии. Зубцы сточились, вот ее и выкинули. А звук – прекрасный!

Что африканцу хорошо, то и русскому по душе

Сколь ни многообразна была программа фестиваля, стержнем ее, конечно, стала музыка. И каждый вечер, даже если шел проливной дождь, перед главной сценой собирались гости и участники, чтобы услышать вот эти самые разные инструменты, голоса, ритмы. Слушали, танцевали, иногда даже подпевали, хотя, конечно, этнический фестиваль – не то место, где поют хором всем знакомые слова…

Очень много было, как уже упоминалось, аутентичной музыки в исполнении сельских коллективов. Что радует – сохраняют подлинный народный песенный материал не только пожилые люди, но и молодежь. Девочки из кряшенского ансамбля “Бигэш” (село Старое Гришкино Менделеевского района) говорят, что без этой музыки, которой их научили бабушки, жизни своей уже не представляют. А вот бойкие бабули из чувашского коллектива “Сеспель” (село Старое Суркино Альметьевского района), в свою очередь, признались, что с удовольствием слушают, как поют профессиональные музыканты, им интересно, как работают над фольклорным песенным материалом молодые исполнители.

Молодежь, кстати, преобладала среди слушателей. И это можно считать своеобразной тенденцией нового времени. Ведь почему фольклор был, прямо скажем, не в почете у юных в советские времена? Тогда культивировался этакий псевдофольклорный лубок – кокошники, косоворотки, репертуар попопсовей, чтобы и своих слушателей не напрягал, и на экспорт хорошо шел. Между тем народная музыка глубоко повязана, если так можно выразиться, с народными и религиозными обрядами, о чем в те годы, конечно, вспоминать было не принято. Сегодня же, когда на сцене появляется подлинный фольклор – с его глубинным, страстным, даже трагичным подчас звучанием, думающий молодой человек (а такие у нас таки есть), которому всегда свойственна тяга к правде, в том числе и музыкальной, охотно воспринимает фолк-направление. Особенно когда идет авторская переработка старинного материала, как у той же “Ва-та-ги”, музыканты которой называют свой стиль арт-фолком, у венгерского музыканта Элизбара, творящего под арфу в кельтских традициях, или у казан-ского исполнителя Мубая, переработавшего татарскую песню в гитарный блюз.

Хорошо воспринимали слушатели и иноземные ритмы. Московский коллектив Sativa Lobster очаровал публику звучанием африканских барабанов. Что интересно – из пяти участников африканец в группе только один, гвинеец Калю. Кстати, говорят, он один из лучших в Гвинее барабанщиков (играет на них с четырех лет). Калю в своей вязаной полосатой шапочке стал на фестивале всеобщим любимцем. Ну а я не могла не спросить у еще одного “лобстера” Алексея Морозова – зачем русскому человеку африканская музыка?

– Мне кажется, ее веселые, беззаботные ритмы очень близки нам по духу, – считает Алексей. – И потом, в современной городской культуре так все понамешано, и звук барабана там совсем не лишний.

А вот Александр Леонов из “Ва-та-ги” и вовсе полагает, что будущее этнической музыки – на пути соединения разных, подчас совсем непохожих музыкальных традиций. Кстати, примерно это демонстрирует еще один участник фестиваля – ка-занский “Кхоол Жингел”, где пытаются соединить восточную, степную музыку и русскоязычные тексты.

Для меня же лично одним из самых сильных впечатлений нынешней “Крутушки” стали аутентичные русские песни в исполнении известного московского фольклориста и музыканта Сергея Старостина и его семейного ансамбля, выступавших в содружестве с перкуссионистом Марио Калдарару. Волшебное сочетание ритма и протяжной мелодии, выводимой сильным, глубоким голосом, рождает ощущение полного погружения в те времена, когда человечество жило не мыслями, а чувствами, воспринимая окружающий мир синкретично, не разделяя жизнь и искусство, природу и человека.

Ну а хедлайнером фестиваля (не очень гармонично вписывается сюда это слово – “хедлайнер”, но это в любом случае лучше, чем попсовое “звезда”) стала австралийская певица татарского происхождения Зуля Камалова. Зуля, уехавшая из СССР за океан в начале 90-х, сегодня считается лучшей певицей Австралийского Союза. Она очень много сделала для того, чтобы татарская песня зазвучала на мировых сценах. Певица исполняет как подлинные народные песни, так и композиции собственного сочинения, где фольклорная традиция становится основой, толчком к творчеству. И вот уже здесь могут быть песни как на татарском, так и на русском, и английском языках.

– А на каком языке вы думаете? – спросила я Зулю после выступления.

– Мне часто задают этот вопрос. Наверное, на том, на котором больше говорю в данный момент. В основном на русском и английском. Татарский я не так хорошо знаю, потому что я только с бабушкой на нем разговаривала.

– А тогда что для вас в Австралии татарская песня?

– Это долгая история. В свое время, когда я только приехала туда, мне нужно было как-то себя выражать. И в какой-то момент я поняла, что глубоко во мне сидят вот эти корни и они мне очень важны. Начала заниматься народной музыкой, развивая ее в своем ключе, и была приятно удивлена реакцией австралийской публики.

– Когда вы жили в Советском Союзе, эти корни не так сильно ощущались?

– Конечно, за границей это мощнее чувствуется. Хотя я и выросла, слушая эту музыку, и она запала мне в душу с раннего возраста, но потом, будучи подростком, молодым человеком, как-то это забываешь, другое выходит на первый план. А вот когда взрослеешь, и тем более вдалеке от родины, ты уже понимаешь – это именно то, что тебя трогает. Понятно, что это не мейнстрим, не какая-то популярная музыка, но есть определенная ниша – те, кому это интересно. И это является толчком для дальнейшего развития. Но я не стала зацикливаться на татарской тематике, не хочется себя ограничивать. Может, это не очень полезно в плане моей карьеры, но я всегда делаю то, что мне нравится.

Кстати, на “Крутушке” Зуля пела под аккомпанемент казанских музыкантов из группы “Медвежий угол”. Весь музыкальный материал к выступлению ребятам пришлось ос-воить практически за сутки.

– Но они были прекрасны! – призналась австралийская гостья.

И в минусах плюсы

“Крутушка”, как уже говорилось, фестиваль не слишком масштабный, но при этом здесь все довольно четко организовано. Продуманы бытовые удобства для жителей палаточного городка, налажено питание по вполне приемлемым ценам. Пожалуй, единственный ощутимый минус фестиваля – труднодоступность места его проведения. На “Крутушку” надо приезжать на все три дня, чтобы полностью погрузиться в ее атмосферу. Но если у вас нет желания либо возможности (либо того и другого) жить в палатке или снимать номер в санатории поблизости, да при этом еще и нет собственного автомобиля, – насладиться “Крутушкой” вам будет сложновато. Нет, днем туда добраться можно – автобус из города начинает ходить в семь утра. Но последний рейс в Казань у этого автобуса – в 19.20, и после этого выбраться из “Крутушки” уже сложно. А ведь самое интересное в концертной программе как раз после семи вечера и начинается… Надо отдать должное организаторам – они предусмотрели автобус, который отходил от “Байтика” после того, как выступят последние исполнители. Но он вез людей до строго определенного места, откуда в такое время до дома – только на такси. Не исключено, что этот фактор лишил “Крутушку” какой-то части потенциальных зрителей.

Но, с другой стороны, как во всяком минусе, тут есть своя оборотная сторона. Плюс в том, что здесь действительно практически нет лишних людей. Тех, кто ездит на музыкальные фестивали “чисто потусоваться”, проще говоря – тупо напиться на природе. Не исключено, что среди живущих в палаточном лагере подобные любители были. Но в общей массе они были незаметны. Кстати, ни одного пьяного за три дня не видела. С пивом народ был, а пьяных – нет. И никаких эксцессов замечено не было, при том что и усиленных нарядов милиции не наблюдалось. А подтверждение мысли о том, что камерность и некая удаленность фестиваля от массового зрителя – это его плюс, я получила от Зули Камаловой.

– Здесь очень душевная атмосфера, – поделилась она своими ощущениями. – Именно потому, что фестиваль маленький. Конечно, все фестивали хотят вырасти, стать мощнее, но, к сожалению, часто бывает так, что душевность при этом пропадает. Я, конечно, желаю “Крутушке” расти, но вот эту ее камерность надо как-то культивировать, пока есть возможность. Потому что, если это изменится, будет уже другой фестиваль.

Но пока участники и зрители фестиваля очень надеются, что изменения если и будут, то только к лучшему. А “Крутушка” и на будущий год гостеприимно примет всех, кому дорого подлинное народное искусство. И снова можно будет погрузиться в этот удивительный мир танцев, игр, ремесел. И живой музыки. Без которой тяжело жить человеку эпохи урбанизации.