В конце двадцатого века, с появлением больших надежд на суверенитет Татарстана резко обострился и интерес татар к собственной истории и культуре. Надо отдать должное журналистам и писателям, открывшим много неизвестных, ярких представителей нашего народа. Хочется и мне внести свою лепту, рассказать об одном замечательном сыне нашего народа. Он оставил заметный след в мировом искусстве.

Речь идет о крупнейшем художнике-монументалисте, художнике-миниатюристе, профессоре, мастере, чьи фрески при жизни сравнивали с фресками Феофана Грека, Давида Сикейроса, Диего Риверы, Ороско, народном художнике Узбекистана и Татарстана, лауреате Сталинской премии 1947 года. О человеке, оставившем в искусствоведении понятие “школа Ахмарова”.

Да, я хочу рассказать о Чингизе Ахмарове, которого знал лично.

Родился Чингиз Ахмаров 12 мая 1912 года в Троицке, это неподалеку и от моих родных мест – Оренбурга, Актюбинска. Город в ту пору больше чем наполовину состоял из мусульман – казахов, татар, башкир, узбеков. У Ахмаровых было одиннадцать детей, а сама семья представляла дореволюционную татарскую интеллигенцию. Это те, кто открывали школы, медресе, строили мечети, создавали библиотеки, типографии, издавали газеты – несли свет, просвещение в народ. От деда Мифтохитдина семье досталась библиотека, где было много рукописных и литографических книг, изданий на турецком, азербайджанском и татарском языках, журналов. Чингиз с детства помнит журнал “Мулла Насреддин”, он копировал оттуда рисунки. Его сестры увлекались стихами, играли на пианино, ставили домашние спектакли, на которые приглашали гостей, организовывали в доме литературные вечера.

Отец Чингиза, Габдурахман-ходжи, служил поверенным в делах у богатого купца Гали Уразаева. По долгу службы он постоянно посещал Москву, Петербург, Казань, Оренбург, страны Ближнего Востока и Европу. Свои впечатления, взгляды того времени Габдурахман-ходжи изложил в рукописной книге “История семьи”, которая, к счастью, сохранилась.

Мать Сохиба-апай ведет свое происхождение от знатного рода царедворцев, служивших золотоордынским ханам.

В шесть лет Чингизу подарили книгу Гауфа “Маленький Мук” с иллюстрациями Дмитрия Митрохина. Эти рисунки и определили жизненный выбор мальчика – обязательно стать художником. В 1927 году пятнадцатилетнего Чингиза приглашают в Пермское художественное училище – оказывается, инспекторы народных школ давно обратили внимание на талантливого мальчика из Троицка. В том же году врачи рекомендуют отцу Чингиза сменить климат, и семья переезжает в Узбекистан – сначала в Карши, а затем в Самарканд.

Во время учебы в Перми молодой художник часто посещал театр оперы и балета, который считался одним из крупнейших в России. Дипломной работой выпускника художественного училища Ахмарова стали декорации к трагедии Ф.Шиллера “Коварство и любовь”. Это произведение стало заметным событием в художественной жизни театра, и молодого художника начали приглашать на работу в разные заманчивые места. Но он, девятнадцатилетний юноша, еще крепко привязанный к своей большой и дружной семье, рвется домой. И летом 1931 года, получив диплом, он возвращается в Самарканд, где быстро вписался в мир живущих здесь художников. Были среди них и живописцы, посещавшие Париж, путешествовавшие по Италии, видевшие знаменитые музеи мира – Лувр, Прадо, Уффици. Чем больше Чингиз узнавал, тем больше чувствовал недостаток своего образования, знаний, воздуха культуры, известных музеев. Ему становится тесно в Самарканде, он рвется в большой мир, в большое искусство.

В мае 1934 года молодой человек отправляется в Ташкент, чтобы познакомиться со столичными коллегами и показать им свои работы. Приняли его радушно. Усто Мумин и Алексей Глоссер рекомендовали Чингиза на работу штатным художником сразу в две газеты – “Колхозный путь” и “Юный ленинец”. Уезжая в Ташкент, Чингиз получил от художницы Елены Коравай рекомендательное письмо к директору “Узгосиздата” Искандеру Икрамову. Показав свои работы Искандеру-ака, Чингиз неожиданно для себя получил заказ на оформление книг писателей Гайрати, Шакира Сулеймана и двух книг для детей с народными сказками.

Работа в издательстве, в газетах и журналах сблизила его с писателями Абдуллой Каххаром, Зульфией, Парда Турсуном, Гафуром Гулямом, драматургом Умаром Исмаиловым, с поэтом Максудом Шейхзаде, художниками Усто Мумином, Борисом Жуковым, Уралом Тансыкбаевым, Александром Волковым. Чингизу в ту пору всего 22 года, общение с такими образованными, интересными людьми формирует его вкусы, привязанности, культуру, мировоззрение. И снова: чем больше он общается с писателями, мастерами кисти, театральными деятелями, тем острее понимает: нужно учиться, расширять кругозор.

В 1935 году Чингиз решает поступить в Художественный институт в Ленинграде, посылает туда документы и конкурсные работы. Но его не приняли – слишком велик был конкурс. Удар оказался жестоким, но Чингиз не сдался. Со своими отвергнутыми работами он поехал в Москву и направился к художникам Льву Бруни и Владимиру Фаворскому, о которых был много наслышан в Самарканде и в Ташкенте. Приняли любезно, посмотрели работы и посоветовали сдать документы в Изоинститут, где в то время был только один факультет графики, который сам Владимир Фаворский и возглавлял. Так в одночасье сбылась мечта молодого художника об образовании в столице. В 23 года, на целых семь лет – институт, аспирантура – он станет москвичом.

В Москве Чингиз с радостью окунулся в культурную жизнь – он посещает музеи, выставки, театры и столь популярные в те годы литературные и поэтические вечера. В театре Мейерхольда ему понравится спектакль “Дама с камелиями”, где играла Зинаида Райх, первая жена Сергея Есенина. В Театре Революции он попал на вечер, в котором принимал участие Борис Пастернак, читавший здесь свои стихи. Запомнилась ему и Вера Инбер, очень популярная в те годы.

В Изоинституте, переименованном в Институт имени Сурикова, как уже упоминалось, был только один факультет графики, на который поступил наш герой. Но в 1938 году институт возглавил академик Игорь Грабарь, большой художник, ученый. С приходом его в Суриковский институт здесь начались радикальные перемены, открылся факультет живописи и скульптуры. Ахмаров переводится на факультет живописи, в мастерскую Петра Покаржевского. На пятом курсе он переходит в мастерскую монументального искусства, которой руководит сам академик Грабарь. Чингиз станет его любимым учеником.

Летом 1941 года институт организовал студентам поездку в Новгород, чтобы они смогли увидеть шедевры русского монументального искусства, посмотрели на удивительные фрески Софийского собора и Ферапонтова монастыря. Когда они возвращались в Москву, в поезде объявили, что началась война. В июле студентов отправят под Смоленск строить оборонительные сооружения и копать противотанковые рвы. Они все рвались на фронт. Но неожиданно в сентябре институт срочно эвакуируют в… Самарканд. Для Чингиза все возвращается на круги своя.

В Самарканде в 1942 году Ахмаров делает свою дипломную работу – триптих “Меч Узбекистана”, сложное многофигурное, монументальное полотно. Из шестидесяти дипломников десять суриковцев защитятся на “отлично”, среди них будет и Чингиз. Все десять будут зачислены в аспирантуру института. К тому времени немцев отогнали от Москвы, и институт уже в 1943 году первым среди вузов вернулся в столицу.

Грабарь в те годы тесно общался с талантливейшим архитектором Алексеем Щусевым, которому было поручено спроектировать театр оперы и балета для столицы Узбекистана. Грабарь предложит Щусеву посмотреть работы своего аспиранта. Щусев сразу поймет, что ему необходим именно этот художник, и после согласования с правительством Узбекистана Ахмаров получит заказ на композиции по произведениям Алишера Навои.

Огромные площади – огромная работа. Ахмаров прерывает учебу в аспирантуре в Москве и в 1944 году возвращается в Ташкент. Еще идет война, а в столице Узбекистана полным ходом строится невиданный в этих краях по масштабу и красоте театр. Забегая вперед, скажем, что театр, построенный академиком Щусевым, стал заметным явлением и в мировой архитектуре, он по праву считается одним из шедевров среди оперных сцен. За грандиозную и выдающуюся работу Чингиз Ахмаров в 1947 году был удостоен Сталинской премии первой степени. Лауреату исполнилось в ту пору только 35 лет.

Итак, 1949 год, молодой художник берет академический отпуск в аспирантуре и остается в Ташкенте. Казалось, перед ним открыты все двери – сталинских лауреатов в Ташкенте в ту пору было мало.

Но высокая премия только осложнила его жизнь в Ташкенте. Среди коллег-художников появилось много завистников, особенно среди старшего поколения. Ахмаров решает вернуться в Москву. Появился и повод – он получил приглашение из Союза художников СССР на оформление станций Московского метро. В 1953 году Ахмаров возвращается в столицу и на этот раз живет в Белокаменной восемь лет.

В 1955 году он получает важный для себя заказ на авторскую работу – единолично оформить интерьеры здания театра оперы и балета в Казани. Эта огромная и по объему, и по творческим замыслам работа займет у мастера более двух лет.

Тут я должен сделать небольшое отступление. Ахмаров, выросший в образцовой татарской семье, где был культ татарской литературы, где читали, говорили на татарском, не мог не думать о своем творческом пути в Казани. Наверняка и в семье его ориентировали на Казань. Однако в ранних дневниках и письмах мастера несколько раз встречается фраза: “Казань чужих не любит”. Эта фраза обожгла меня как кипятком – через пятьдесят лет я и сам скажу от отчаяния те же слова. Наверняка молодой Ахмаров и раньше делал попытки закрепиться в этом городе. Оттуда, от неудач, равнодушия Казани, думаю, родилась эта выстраданная строка.

Но вернемся в 1955 год, восстановим события.

Заказ очень обрадовал художника. Почему? Ведь без работы он никогда не был, его талант всюду был востребован. Из Ташкента он уехал по серьезным причинам, идеологические разногласия в искусстве трудно сгладить, у руля Союза художников в Ташкенте оставались те же люди, его оппоненты. Он мог считать, что дорога туда закрыта навсегда.

Семья распалась, он был холост.

В Москве, несмотря на заслуги, он не имел жилья, в Масловке занимал маленькую комнату в общежитии. Жил по-спартански: казенная железная кровать, самодельная тумбочка и две табуретки. Было ему в ту пору 43 года. Уже немало. А тут заказ на годы, и не где-нибудь, а в Казани! Разве у него, бездомного, одинокого, не могли возникнуть мысли, что Аллах послал ему этот заказ и в Казани он найдет жизненное прибежище? Оттого в оформление казанского театра он вложит всю свою душу, талант, надеясь, что его заметят, оценят, что-нибудь предложат. Не оценили, ничего не предложили. Вот и вторая версия горького вывода о Казани.

В 1961 году судьба Ахмарова резко меняется. За те восемь лет, что он не был в Ташкенте, там происходят грандиозные перемены. Возрастает роль министерства культуры, Союза писателей, складывается мощная национальная культурная среда. В Союзе художников появляются люди, влюбленные в искусство своего народа и понимающие в этом деле толк. Один из таких людей – Искандер Икрамов, председатель Союза художников, тот самый директор “Узгосиздата”, который еще в 1934 году при первой же встрече оценил талант двадцатилетнего юноши. Икрамов лично едет в Москву и возвращается в Ташкент поездом вместе с Ахмаровым. Здесь сразу решаются все бытовые проблемы, получает он и мастерскую.

Окрыленный вниманием, заботой, возвращением в родные края, художник переживает невиданный взлет в своем творчестве. Он делает серию монументально-декоративных работ для музея Улугбека, готовит росписи в вестибюле института востоковедения имени Бируни. Отделывает здание музея Навои в Ташкенте, банкетный зал ресторана “Юлдуз” в Самарканде. Оформляет санаторий “Узбекистан” в Сочи, интерьеры станции “Алишера Навои” для Ташкентского метро. Даже успевает сделать росписи в кафе в городе Красноярске – дар Узбекистана сибирякам.

В 1964 году он вернется к книжной графике и оформит “Кашмирскую легенду” Шарафа Рашидова. К Ахмарову приходят слава, почет, уважение. Он становится народным художником Узбекистана, в 1967 году получает государственную премию имени Хамзы. Новая власть Узбекистана наградит его высшим орденом страны “За заслуги перед Отечеством”.

В те годы Ахмаров много путешествует по миру, он объездит почти всю Европу, Египет, Турцию, Индонезию, Цейлон. Наконец-то познакомится в музеях Европы с картинами своего любимого художника Вермеера. В 70-х годах у него будут персональные выставки за рубежом, наладятся личные отношения с некоторыми крупными художниками мира, со многими из них он состоит в личной переписке, принимает их в родном Ташкенте.

Заканчивая рассказ о Чингизе Ахмарове, нельзя обойти вниманием его близкого друга и коллегу Рафаэля Такташа. Да, да, сына нашего классика Хади Такташа. Почему? Рафаэль Такташ дважды значительно повлиял на непростую судьбу Ахмарова. Я уверен, что к возвращению художника в Ташкент он имел прямое отношение. Познакомились они в 1949 году в Москве, когда Такташ учился на первом курсе Суриковского института. Такташ окончил там же, где и Ахмаров, аспирантуру. И в Ташкенте, и в Москве их пути часто пересекались, Такташ сам рисовал и показывал свои работы мэтру. Ахмаров ценил поэзию отца Рафаэля Такташа и часто цитировал его стихи.

Такташ быстро стал заметным искусствоведом, специалистом по узбекской живописи. В Ташкенте его знали и как доктора наук, известного педагога. А главное в нашей ситуации: мало кто знал, что он был в дружеских отношениях с Шарафом Рашидовым, который высоко ценил Такташа и всячески его поддерживал.

В опальные для Ахмарова годы Такташ не однажды встречался с художником, бывал у него в общежитии в Масловке и искренне горевал о неустроенном быте крупного мастера. Убежден, что он говорил Рашидову о своем друге, и триумфальное возвращение Ахмарова в Ташкент – результат ходатайства Такташа перед большим руководителем.

Еще одна, не менее важная заслуга Такташа: он, хоть и запоздало, перед самой смертью Ахмарова сумел соединить художника с его исторической родиной – Татарстаном.

Мягкий по натуре, но твердый по своим убеждениям, Рафаэль-абы дошел до Президента Татарстана Минтимера Шаймиева, сумел показать значение Ахмарова в мировом искусстве. Благодаря прозорливости Минтимера Шаймиева, за год до смерти Ахмаров получил звание народного художника Татарстана. Восьмидесятилетний Ахмаров будет приглашен на Всемирный конгресс татар. В эти же дни состоится первая в его долгой жизни выставка в Татарстане, правда, она будет только для гостей конгресса. Чингиз Ахмаров щедро отблагодарит Казань, передав в дар местным музеям много своих работ.

Умер Чингиз Ахмаров в Ташкенте 13 марта 1995 года на 83-м году жизни. На его могиле поставили прекрасный памятник работы скульптора Таджиходжаева.

Уже совсем скоро – столетие со дня рождения великого художника. Хочется, чтобы вспомнили его и в Татарстане. Он всегда хотел служить своему народу.

Рауль МИР-ХАЙДАРОВ,

писатель