Весь нынешний год московский Музей Константина Васильева преследуют несчастья. Сначала пропала коллекция картин, и в связи с этим начато судебное разбирательство. А в ночь с 21 на 22 сентября в здании музея произошел пожар. По одной из версий, это был поджог. Музей располагается в живописном и довольно престижном месте – в Лианозовском парке, в старинном двухэтажном особняке, и есть немало желающих завладеть этим участком земли. Напомним, что художник Константин Васильев – наш земляк, большая часть его жизни прошла в поселке Васильево под Казанью. Там же он и похоронен. Прокомментировать ситуацию, сложившуюся вокруг творческого наследия художника, мы попросили директора Казанской картинной галереи К. Васильева – Геннадия Пронина.

– Геннадий Васильевич, поддерживаете ли вы отношения с коллегами из московского музея?

– Напомню, что сейчас действуют три музея Константина Васильева – один в поселке Васильево, другой в Казани и третий в Москве. И все три директора до недавнего времени были в хороших отношениях. У нас в республике все осталось по-прежнему, а в Москве наступило двоевластие. Там есть всероссийский клуб любителей живописи Константина Васильева, который возглавляет Анатолий Доронин, в прошлом военный журналист, и есть директор музея – сестра художника Валентина Алексеевна. И между ними произошел разлад. Был суд, и согласно его решению собственником картин признана сестра художника, как это и должно быть. Разве что несколько полотен, которые были позже приобретены из частных коллекций, могут вызвать спор. Но чтобы не отдавать всю коллекцию, а это 82 картины, Доронин, как говорят, их спрятал и сказал, что у него их украли. А сам тем временем подал апелляцию… Словом, идет битва за каждую картину.

Не могу сказать, что Доронин – плохой человек, он много сделал для того, чтобы в Москве открылся музей. Но сейчас он распространяет через СМИ недостоверную информацию. Зря Доронин наговаривает на сестру художника, которая якобы собирается продать картины за границу. Если она их и продаст, то государству – а это хорошо, потому что в этом случае картины не пропадут.

Есть еще и третья сторона, которая хочет на месте московского музея построить что-то свое. Земля в Москве дорогая, и маленький музей на большой территории привлекает к себе внимание. На этот раз обошлось – сгорел только чердак, да и картин в доме не было. Но мы не можем быть спокойны за их дальнейшую судьбу.

– Может ли защитить картины статус национального достояния?

– На время разбирательства Доронин передал председательство клубом Вячеславу Шацкому, а также часть спрятанных картин. Когда же новый председатель вник в суть дела, то понял, что картины пока надо спрятать и от сестры художника, и от прежнего председателя – до тех пор, пока ситуация не разрешится окончательно. И приходится его в этом поддерживать, потому что, на наш взгляд, он все делает правильно. В настоящее время Шацкий готовит письмо в Министерство культуры России, чтобы картинам придали статус национального достояния и включили их в Музейный фонд России. В этом случае, если даже картины останутся в частных руках, государство будет отслеживать их судьбу. То есть собственник вправе продать картины другому лицу, но при этом обязан сообщить в Музейный фонд, кто их новый владелец.

– И есть шансы?

– Это большая работа. Мы, например, для того, чтобы открыть в Казани музей, с разной степенью интенсивности добивались этого с 1977 по 1996 год. Московский музей, в отличие от нашего, частный, но создавался он тоже долго, пока не собрали достаточно средств.

Судьбой картин Константина Васильева сегодня обеспокоены многие люди, в том числе такие известные, как писатель Валентин Распутин, сатирик Михаил Задорнов… Но сейчас важнее, чтобы подключилось Министерство культуры, чтобы на государственном уровне поняли ценность творческого наследия Константина Васильева.

– Одна из центральных газет высказала предположение, что сестра художника, возможно, передаст все картины нашей республике. Как вы думаете, это реально?

– Напомню, что в 1996 году, по случаю открытия нашего музея сестра художника привезла картины из Москвы, и у нас проходила большая выставка Константина Васильева, на которой можно было увидеть почти все его произведения. На выставку пришел и Президент Татарстана Минтимер Шаймиев, и тогда же он предложил Валентине вернуться в Казань.  И, видимо, помня об этом обещании, сегодня она говорит, что если у нее не получится спасти музей в Москве, то она вернется в Казань.

Ведь почему семья художника уехала отсюда? После смерти Васильева они вшестером жили в двухкомнатной квартире, причем одну комнату полностью занимали картины. Музея тогда еще не было. И когда семье предложили переселиться в Коломну, в квартиру побольше и устроить музей, они согласились. А Казани тогда Васильев был не нужен. И только теперь появилась надежда, не очень большая, что картины вернутся в Казань.

– В каком сейчас состоянии Казанская картинная галерея Васильева?

– Я постоянно поднимаю вопрос о том, чтобы наш музей переехал в центр города, потому что туристы до нас вообще не доезжают. А если и заходят к нам, то признаются, что совершенно случайно узнали, что в Казани есть такой замечательный музей. К тому же с улицы наша галерея с двух сторон загорожена огромными рекламными щитами, нас просто не видно! В прошлом году мы сделали выставку в ИЗОмузее, и за один месяц ее посетило столько людей, сколько нашу галерею за весь год. Тем самым мы доказали, что творчество Константина Васильева по-прежнему очень востребовано. Не зря же недавно о нем вышла книга в серии “Жизнь замечательных людей”. Мы могли бы себя окупить заработанной на выставке суммой, но, к сожалению, все пришлось отдать за аренду зала.

Проблем в нашей галерее много. Например, здание мы арендуем у завода ЖБИ-3, и из-за долгов нас могут отсюда в любое время выселить.

– Вы были другом Константина Васильева с юных лет. Как, на ваш взгляд, отнесся бы сам художник к ситуации вокруг его картин и музея?

– Васильев никогда не стремился к славе, она совершенно его не интересовала. Ему нужна была обратная связь, он хотел знать, что думают люди о его творчестве. Но только для того, чтобы убедиться, сумел он или нет передать своими картинами то, что думает. Он легко относился к тому, что создавал, многое уничтожал, раздавал. Вчера была картина – сегодня абажур на потолке. Печку топил своими рисунками. Его интересовало, куда двигаться дальше, а не то, что будет с его вчерашними картинами.