“Великий комбинатор” на качаловской сцене
Со стороны правой кулисы на сцену вышел молодой человек лет двадцати восьми. Его шея несколько раз обернута старым шерстяным шарфом, на ногах лаковые штиблеты с замшевым верхом апельсинового цвета. Его фамилия Бендер – слыхали?.. Премьерой спектакля “Великий комбинатор” по культовому роману Ильи Ильфа и Евгения Петрова “Двенадцать стульев” КБДТ им. В.И.Качалова открыл новый, 219-й сезон.
Центральные образы романа – Киса Воробьянинов, мадам Грицацуева и, конечно, сам Остап Бендер – стойко ассоциируются с их киновоплощениями: Филиппов, Крачковская, Юрский, Миронов… Театральная жизнь эпопеи Ильфа и Петрова не столь счастливая. В памяти театралов в лучшем случае всплывает мюзикл “12 стульев” Тиграна Кеосаяна, поставленный им в 2003 году на сцене московского Дворца молодежи. Тогда критики назвали спектакль “капустником” и пожалели “заблудившихся в 12 стульях” авторов. Кеосаян сильно “искромсал” сюжет – даже отец Федор исчезал у него где-то в самом начале.
Автор инсценировки и режиссер-постановщик “Великого комбинатора” Александр Славутский, напротив, не отказался почти ни от одного поворота знаменитого сюжета. Единственным значительным отступлением от первоисточника стал цвет стульев: в романе гарнитур красный, в цветочек, в “Великом комбинаторе” – обивка кремового цвета. Однако никакой метафорической нагрузки такая перемена не несет (“Какие купили…”). В итоге спектакль получился “масштабным полотном”, сотканным из множества сцен- “лоскутков”. В спектакле Качаловского театра около 50 персонажей, задействованы почти вся труппа и студенты РАТИ, некоторые актеры играют по нескольку ролей. Перед премьерой режиссер честно предупредил зрителей, что спектакль идет долго: Киса и Бендер охотятся за стульями больше четырех часов…
События на сцене сменяют друг друга в бешеном темпе. Причем этот темп задан с самого начала – вот она, умирающая теща, вот Киса с отцом Федором, а вот и Остап Бендер, рассуждающий на авансцене о Рио-де-Жанейро… Зрителей срочно вводят в курс дела. На высокий темп спектакля “работает” и сама сцена, которая в наиболее “жаркие” моменты начинает вращаться, к примеру, в разы ускоряя погоню любителей из васюковского шахматного клуба за “гроссмейстером” Бендером… Действие динамично развивается в многоярусной и многослойной декорации Александра Патракова. При помощи суперзанавесов художник-постановщик разделил коробку сцены на несколько “этажей” и слоев. Суперзанавесы в виде дощатых заборов одновременно обозначают и место действия – Советская Россия. На “заборах” вперемешку с узнаваемыми вывесками – погребальная контора “Милости просим”, одесская бубличная артель “Московские баранки”, вегетарианская столовая “Не укради” – изображены условные приметы времени: представительница “гипсового соцарта” – девушка с веслом, селедка а-ля Оскар Рабин, “один рубль” 1923 года…
Судя по разговорам перед началом спектакля, зрители не были особо удивлены выбором исполнителя главной роли. Действительно, образ “великого комбинатора” соответствует амплуа обаятельного Ильи Славутского. Остап Бендер в его исполнении получился человеком размашистых и лишних жестов с неестественно громкой речью. Перед тем как сказать нечто значительное, он вытягивает шею и покачивает головой. “Моя фамилия Бендер! Слыхали?” – говорит он с неожиданным одесским акцентом при знакомстве с Кисой, резко выбрасывая вперед правую руку,
Без сомнения, обаятельный, обладающий даром убеждения (запугивания?), но нервный и импульсивный Бендер-Славутский совершает свои махинации как будто по наитию. Не надо забывать, что “сыну турецкого подданного” в 1927 году, а именно тогда разворачивается погоня за стульями, всего-навсего 27 лет. Это еще не великий комбинатор из “Золотого теленка”, где ему 33 года. Возможно, в будущем, “в возрасте Христа”, как говорит сам Бендер, он еще приобретет расчетливость и холодность.
Всех персонажей, составляющих это театральное “полотно”, не перечислить и не описать. Сложно достигнуть подробности действия в таком галопе событий. Но, несмотря на общую “неподробность”, некоторые сцены и образы оседают в памяти. Ипполита Матвеевича Воробьянинова, сообщника и убийцу Бендера, играет Михаил Галицкий. В его исполнении Киса Воробьянинов жалок и безобиден. Подчас кажется, что вот-вот он заплачет, затопает ногами, закапризничает… Интересно наблюдать за развитием образа отца Федора в исполнении Марата Голубева. Сначала мы видим спокойного Федора Вострикова, который расчетливо сбрил бороду, снял рясу и в таком опрятном виде читает первое письмо жене – самое длинное… Но чем дальше, тем короче становятся его письма и все более потрепанным внешний вид… В итоге герой Марата Голубева впадает в безумие. Причем этот переход от здравомыслия к сумасшествию “приправлен” хорошей долей режиссерских и актерских находок.
Особое удовольствие доставляет наблюдать за эпизодическими персонажами. В одной из первых сцен Альхен (Николай Чайка), директор “2-го дома соц-обеспечения Старгубстраха” с такой признательностью дает Бендеру-“пожарному инспектору” взятку, что, глядя в эти лучистые, полные любви к ревизору глаза, невольно начинаешь смеяться. Хохотом встречает зал и инженера Щукина (Илья Скрябин) – голый, в пене, он бежит по второму ярусу декорации, сверкая в “окнах” своей наготой…
Отдельно стоит сказать о студентах РАТИ, которые задействованы в “Великом комбинаторе” на довольно крупных ролях. Виктор Полесов – персонаж, который приглашает Кису на вечер, где будет создан незабвенный “Союз меча и орала”. Полесов в исполнении Ильи Петрова от старания и желания услужить Елене Станиславовне и “отцу русской демократии” Кисе, кажется, вот-вот выпрыгнет из штанов. Образ получился почти мультяшным, на грани переигрывания. Но все-таки не возникает даже мысли свести недостатки исполнения к неопытности молодого актера. Не испугалась дуэта с народным артистом Ираида Филиппова – она исполнила роль Лизы, в которую влюбился жалкий Воробьянинов. В небольшой сцене в кабаке, где Киса просадил часть денег “Союза меча и орала”, сложился хороший актерский дуэт Галицкий – Филиппова. К слову сказать, роль официанта в том же кабаке исполнил студент Максим Кудряшов и даже сорвал аплодисменты. Его персонаж никак не ассоциируется с классическим “Кушать подано!”. Кудряшов сыграл буржуазного, высокомерного “гарсона”.
Ильф и Петров когда-то своим романом поймали эпоху “за хвост” – так остро они почувствовали всю ее абсурдность. К слову сказать, на месте “Великого комбинатора” в репертуаре Качаловского театра могли быть “Мертвые души” Гоголя – Александр Славутский долго выбирал между двумя этими произведениями, считая, что у них много общего. “Мертвые души” называют “энциклопедией русской жизни”. “Двенадцать стульев” Ильфа и Петрова смело можно назвать “энциклопедией советской жизни” нэповского периода.
Спектакль “Великий комбинатор” не лишен обаяния. В нем нет пошлости – “острый” текст преподнесен достойно. Радуют остроумные режиссерские находки: вариации на тему народной песни, грузчики в Батуме, “звуковые эффекты” в речном порту Васюков… Но может ли отражение той эпохи быть чисто комедийным? Конечно, Ильф и Петров не писали Бендера как трагическую фигуру. Но, как точно заметил сам Александр Славутский, неспроста роман начинается и заканчивается смертью. Между тем зрители смеются даже тогда, когда комбинатор ведет себя неоправданно жестоко, как, например, в сцене избиения архивиста Коробейникова, причем уже после того, как у него выманили ордер на тещин гарнитур. У Бендера-Славутского даже зонг есть такой: “Побольше цинизма, Киса, – людям это нравится!” И зрители продолжают от души смеяться над захватывающей, искрометной историей, так и не ставшей, увы, трагикомедией. Как сказал бы по-одесски сам Бендер, смешно говорить, товарищи, смешно говорить…
Айгуль ДАВЛЕТШИНА.