Успех любого кинофестиваля как минимум наполовину зависит от тех, кто отбирает для него фильмы. Отборочную комиссию V Международного фестиваля мусульманского кино возглавлял известный кинокритик и историк кино, член Европейской киноакадемии и Международной организации прес-сы (ФИПРЕССИ) профессор Ганс Иоахим Шлегель (Германия). Будучи отборщиком международных кинофестивалей в Оберхаузене (1976-1998), Берлине (1986-2002), Венеции, Монреале и Лейпциге, он открыл дорогу на эти крупнейшие мировые кинофорумы сначала советскому, а затем российскому кино. Господин Шлегель великолепно говорит по-русски, является автором статей о Всеволоде Пудовкине, Александре Довженко, Кире Муратовой. В 2007-м награжден медалью им. А.С.Пушкина за поддержку русской культуры и кинокультуры. Сегодня Ганс Иоахим Шлегель руководит отборочными комиссиями МКФ “Путь на Восток” в Висбадене и “Звезды Шакена” в Алма-Ате, постоянно участвует в проходящих на Кубани фестивалях “Кинотавр” и “Киношок”.

– Господин Шлегель, каким образом кино стало вашей судьбой? Ведь это о профессии киноактера, как правило, мечтают с детства, киноведами же становятся благодаря счастливому стечению обстоятельств и в достаточно зрелом возрасте…

– Начинал я научную деятельность с изучения славистики, германистики и философии в университетах Мюнстера, Готтингема и Мюнхена. Затем, в конце шестидесятых, – Братиславы и Праги. Поскольку тема моей диссертации называлась “Монтаж в ранней советской прозе”, я не мог не обратиться к трудам Сергея Эйзенштейна. А Пражский университет, на мое счастье, был единственным университетом в Европе, где такой предмет, как киноведение, существовал (традиция была заложена во времена русской эмиграции). Вникнув в теорию монтажа, я взялся за перевод трудов Эйзенштейна на немецкий язык. Это сыграло важную роль в моем самоопределении. Эйзенштейн – практик и теоретик синтетического мышления – повлиял на мое понимание кино как феномена, который соединяет все искусства.

– А в чем, по-вашему, заключается феномен мусульманского кино?

– Мусульманское кино – это не только тема, рассказ о жизни правоверных последователей пророка Мухаммеда, исламская культура имеет свое понимание способа рассказывания, цвета, музыки и так далее. Если кинорежиссер укоренен в этих традициях, он, безусловно, снимет произведение, обладающее определенными художественными особенностями.

Здесь следует добавить, что кино работает над синтезом эмоции и разума, что соприродно восточному искусству. Это на Западе наблюдается полный разрыв между эмоциональным и интеллектуальным процессом. Одна из моих последних работ называется “Икона и кинообраз”, в ней обобщены первые результаты моего исследования видимого и невидимого в исламе, и особенно в мусульманском кино, поскольку кино – это не только визуальный ряд, который мы видим на экране, но и проникновение с помощью чувств в сферу невидимого.

Киноискусством мусульманских стран, в первую очередь арабских, я заинтересовался задолго до появления казанского кинофестиваля, еще в 1970-е годы. Уже тогда я задумался над тем, насколько забыто значение “золотого века” ислама Европой и странами Центральной Азии, которые получили импульсы от арабских художников, ученых, мыслителей.

– Расскажите об особенностях программы юбилейного, пятого кинофестиваля “Золотой Минбар”.

– На мой взгляд, интересны фильмы западных кинематографистов, которые честно открывают глаза на чужой или очень близкий им мир ислама. Яркий пример тому – швейцарская картина “Земля кочевника”, где запечатлено полное опасностей и экзотики путешествие молодого режиссера Гаэла Метроза – в одиночку, с камерой в руках – по Афганистану, Пакистану, Шри-Ланке.

Есть фильмы, которые я бы назвал знамениями нашего времени. Среди них – документальная лента француза Оливье Дюри “Миражи”, в которой рассказывается об африканцах, питающих иллюзии по поводу Европы, о лишениях, на которые они себя обрекают, становясь нелегальными иммигрантами. Еще один кинодокумент, потрясающий до глубины души, – фильм венгерских, бельгийских и финляндских кинематографистов “Другая планета” – о трагедии малолетних детей, которые вынуждены, чтобы выжить, заниматься сортировкой мусора на свалке, проституцией…

В программе пятого “Золотого Минбара” очень много фильмов, снятых дебютантами. Рад, что один из них, израильскую картину Дрора Захави “Для моего отца”, удалось включить в фестивальную программу. В ней рассказывается история одного палестинца, который хочет отомстить за отца, искалеченного солдатами израильской армии. С поясом шахида на теле парень ходит по Тель-Авиву, где влюбляется в еврейскую девочку и начинает “разрываться” от нежелания умирать и обязанностью выполнить роковое обязательство. Ярок дебют, и что особенно радостно, женский дебют, Аиды Бегич, режиссера из Боснии, – игровой полнометражный фильм “Снег”. В картине показаны пронзительные образы мусульманских женщин, которые в сложных условиях защищают свой дом и свои корни.

Важной составляющей фестивальной программы являются фильмы западных режиссеров не о мусульманах и не о странах, где они проживают, а просто пропагандирующие гуманистические ценности. Например, короткометражный фильм “Феликс” немецкого режиссера Андреаса Утта – о любви между детьми: мальчик влюбляется в глухонемую девочку и, чтобы подружиться с ней, тоже притворяется глухонемым. Такие кинокартины объединяют участников и зрителей фестиваля убежденностью в значении чистых человеческих ценностей.

Одним словом, диапазон программы широк: от политически актуальных, таких, как фильм молодого греческого режиссера “Письма президенту”, до иранской ленты “Свет в тумане”, в которой киногурманы могут найти параллели с Андреем Тарковским. И хорошо, что есть казанский фестиваль, где через призму кино мы можем понять, почувствовать настоящий творческий импульс мусульманской культуры, точнее – мусульманских культур. Исламский мир неоднороден, там есть противоречия, и очень важно, что мы показываем его светлую сторону. Ведь не секрет, что после 11 сентября 2001 года многие не отличают маленькую террористическую тенденцию от всеобщего исламского духа и мира. Но придет время, когда в программе фестиваля мусульманского кино появятся и другие фильмы, которые честно занимаются внутренними противоречиями и обличают тех, кто использует веру. Это тоже необходимо, так как кино не является только иллюстрацией желаемых образов, – это результат определенного процесса от негативного к положительному.

 – В прошлом году, будучи членом жюри “Золотого Минбара”, вы озвучили проблему рождения “кино с домашним адресом”. На ваш взгляд, родилось ли такое кино в Татарстане?

– Выводы делать прежде-временно. Я возлагаю большие надежды на открытие “татарского ВГИКа” – филиала Института кинематографии, и надеюсь, что тоже сумею внести свою лепту в формирование первой волны татарского киноискусства. Оно обязательно должно состояться! Сегодня, во времена глобализации, кинопродукция нивелирована, большинство фильмов похожи друг на друга, как яйца одной курицы, в них только имитируются образы, сформированные, главным образом, в Голливуде. Кто купит такие имитаты? Кто будет покупать татарскую кока-колу? Никто. Но ваш национальный напиток – катык – будет интересен всем.

Галина ЗАЙНУЛЛИНА,

Алексей НАСЫРОВ (фото).