Вчера Казань простилась с поэтом Вилем Мустафиным… Известие о его смерти болью отозвалось в сердце и обожгло мозг: от нас уходят лучшие и самые бесстрашные… Я говорю не о том бесстрашии, которое встречается на войне, а о том, которое требуется нам ежедневно и ежечасно, чтобы ни при каких обстоятельствах не потерять ни себя, ни совести…

Лира и слава Виля Мустафина были негромкими. Среди поэтов его поколения, а это прежде всего “шестидесятники”, найдутся и более преуспевшие, и более публичные. В последние годы он и вовсе сделался затворником, не любил литературных тусовок, за исключением тех случаев, когда его просили за кого-то походатайствовать или морально поддержать своим присутствием (скажем, на презентации первой книги молодого литературного дарования). Но чаще сами к нему приходили, и не в служебный кабинет, которого у него отродясь не было, а прямо домой к Вилю Салаховичу. У него даже появилась привычка много раз на дню заваривать чай, даже если он не успевал остыть к приходу очередного посетителя. Во время одного из таких чаепитий, по моей просьбе, он рассказал всю свою жизнь…

Виль Мустафин родился 3 мая 1935 года в Казани, в семье видного татарского языковеда, журналиста и общественного деятеля Салаха Атнагулова. В 1937-м его отца расстреляли как врага народа. В том же году арестовали мать, ей дали 8 лет лагерей… Трое детей остались на попечении деда по материнской линии Сулеймана Мустафина, который записал их на свою фамилию.

После школы Виль Мустафин окончил физмат КГУ и тогда же, в начале шестидесятых, увлекся стихами, стал посещать литературное объединение при Союзе писателей. Однако в отличие от своих поэтических сверстников Мустафин в ту пору даже не мечтал опубликовать свои стихи. Еще задолго до нашего знакомства я услышала от кого-то рассказ о том, как однажды в прямом телеэфире он прочитал стихи, в которых были такие строчки: “Голосуете? Голосуйте! Суйте головы в петли, суйте…” Да и много позже такие, как он, “неудобные” поэты в лучшем случае могли рассчитывать на самиздат.

“Это нормально! – скажет он потом, пресекая поток моих сожалений о двадцати “потерянных” годах, когда у него не было напечатано ни строчки. – Подсознательно я всегда знал, что при советской власти публиковать меня никто не будет. Потому что такие люди, как я, для нее противопоказаны. Да я и сам ее не любил…”

Его первый поэтический сборник “Живу впервые” увидел свет в 1989 году, за ним – второй, третий… В 2006-м Виль Мустафин был удостоен литературной премии имени М.Горького в номинации “За честь и достоинство”. К этому времени он руководил казанским отделением Союза российских писателей. Это была первая и последняя в его жизни “литературная” должность. Но для большинства, в том числе и для молодых поэтов, он по-прежнему был просто Виль… Понятие старости было неприложимо к нему даже после того, как он разменял седьмой десяток. А когда Мустафин смеялся своим роскошным шаляпинским басом, в него можно было влюбиться.

У него был абсолютный музыкальный слух. Когда-то он даже учился в консерватории, но ушел оттуда, не выдержав ежедневной пытки фальшью. Так же болезненно он воспринимал малейшую фальшь в поэзии и человеческих отношениях. И до последнего не утратил способности удивляться собственной причастности к рождению стиха.

Пишу стихи, когда мне плохо:

хандра, депрессия, тоска…

Уж нет желания для вдоха,

а тут – соломинка, доска…

И потому стихи ущербны,

отрады в них не наскрести, –

скорей похожи на учебник:

“Как самому себя спасти”.

И в том-то, видимо, загвоздка,

что без надежды на других

я сам себя тащил за волосы

из-под заплатин гробовых.

А что до времени приличного, –

когда улыбка на лице, –

тут ни местечка нету лишнего

ни в голове, ни на листе…

Тут быт главенствует…

и промысел…

Быт – что за повод для стихов?..

А вот когда повис

над пропастью, –

то враз припомнишь

всех богов…

И обратишься к ним

с молитвою,

где не придуманы слова,

где вой и стоны –

с песней слитые,

и непричастна голова.

Вот тут – стихи…

И нету силушки

ни удержать их, ни сдержать…

Они, как те же

                 бурки-сивушки, –

беда умеет их рождать…

Помнится, я спросила у Виля Мустафина, какие привилегии дает человеку талант? “Талант, – ответил он, – дает величайшие привилегии, но только человеку, лишенному совести. Во всех остальных случаях – это одно страдание…”