У народа – праздник, гулянье. Одни на ярмарку только идут, другие уже возвращаются с покупками. Вот девушка несет в охапке какие-то туесочки, берестяные коробочки.
“Зачем вам, – спрашиваю, – это? Могли бы в магазине что-нибудь из пластика купить. Практичнее же – мыть можно, и дешевле, между прочим”.
“Нет, мне именно такое нравится”, – и идет дальше, улыбается.
И не одна она такая. По моим наблюдениям, на Спасской ярмарке в Елабуге в минувшие выходные людей больше всего привлекали вещи, сделанные вручную из природных материалов.
Теплые вещи
Даже я купила вазу из березового нароста – капа, хотя отроду тяги к таким вазам не имела. Но она такая… теплая, на нее так приятно смотреть. К тому же я видела человека, который ее сделал своими руками.
Думаю, многие, кто покупал подобные вещи, действовали инстинктивно. Тысячелетия людей окружали предметы ручного труда из натуральных материалов, и техногенная цивилизация, век пластиковых стаканчиков и синтетических футболок не до конца все-таки смогли вытравить из нас стремление к вещам природного происхождения.
Такие ярмарки нужны и нам, покупателям, и мастерам. Ведь им, чтобы совершенствоваться, надо постоянно работать, использовать навыки ручного труда, иначе они исчезнут, как у скрипача, забросившего скрипку. А не продавая свои изделия, не имея возможности возместить материальные затраты, человек зачастую теряет интерес к ремеслу. Об этом говорил на предварившей ярмарку встрече за “круглым столом” Нури Мустафаев, председатель правления Палаты художественных промыслов и ремесел РТ. Поэтому палата активно участвует во всех выставках, которых теперь организуется немало. У мастеров есть возможность реализовывать свои изделия, но встала другая проблема: все-таки мало у нас достойных покупателей, которые ценят ручной труд, особенно в провинции. А те, кто ценит, не всегда могут позволить себе такие расходы, ведь работы мастеров стоят в разы дороже штампованных вещей. Получается, что по той или иной причине люди часто приобретают дешевый ширпотреб. В итоге – прерывание традиций, непонимание красоты.
В ходе обсуждения мастера пришли к выводу, что своих будущих покупателей, ценителей ручного труда нужно воспитывать с детства. А для этого учить делать вещи своими руками. Но в школе часы на уроки технологии сведены к минимуму, нет расходных материалов, инструменты устарели и не обновляются. Поэтому до практики дело часто не доходит, уроки превращаются зимой в уборку снега, а весной – во вскопку газонов, рассказал педагог из Нижнекамска. А он, как опытный мастер, мог бы научить детей работать с деревом и металлом, тем более что желание у школьников есть: столько радости и удивления, когда удается самому сделать что-то красивое!
Может быть, стоит в школьную программу ввести курс по истории ремесел? Увеличить число часов на уроках технологии, особенно в младших классах, ведь развитие мелкой моторики рук способствует и умственному развитию? Открывать интерактивные мастерские, где дети могли бы заниматься в мастер-классах, чтобы прикоснуться к народному творчеству? Такие предложения внесли в итоговую резолюцию собравшиеся за “круглым столом” и отправились на ярмарку, которая, по их мнению, тоже воспитывает – красотой.
В лаптях и с бензопилой
На торжественное открытие ярмарки в субботу пожаловал елабужский “купец” с дородной супругой. Они степенно прошлись перед зрителями и помахали им руками – передали права на праздник нынешнему поколению. Спасские ярмарки проводились в Елабуге в XIX и начале XX века, тогда здесь проживало более 600 купцов. Привозили сюда товары из десятков городов России – одежду, обувь и меха, сырые кожи, посуду, мануфактурные изделия. В прошлом году местными властями и Елабужским государственным музеем-заповедником было решено возродить Спасскую ярмарку после семидесятилетнего перерыва, пригласив на нее мастеров народных художественных промыслов и декоративно-прикладного искусства.
Пенсионер Леонид Шабалин из Набережных Челнов одет в рубашку и головной убор с яркими узорами. Это его рук работа – более 50 лет он занимается марийской традиционной вышивкой.
– Мне лет четырнадцать было, старшая сестра вышивала полотенца, – рассказывает Шабалин. – Я приду и, пока ее нет, два-три крестика сделаю, она не замечает, пять-шесть – уже обнаружит и ругается: ты что портишь! Но я все равно втянулся.
Работал Леонид Васильевич учителем истории.
– Приду из школы нервный, сяду и вышиваю, нервы успокаиваю, – улыбается он. – И сейчас вечерами сижу, вроде бы телевизор смотрю, а сам потихоньку работаю. Соблюдаю все правила: смотрите, ни одного узелка на обратной стороне нет!
Только вот не нужно никому его творчество, сетует автор. Даже этнические марийцы не покупают. Недешево: вот этот шарф-полотенце с вышивкой стоит три тысячи рублей. Чтобы его купить, нужно быть настоящим ценителем традиций.
Зато на лапти и корзинки народ слетается как бабочки на огонек. Магсум Габдулхаков из Кировской области привез целый арсенал вещей, сплетенных из липового лыка, из лозы, а еще мочало, очелья и многое другое. Больше всего людям нравятся сумки и лапти. Плетеную обувь приобретают в основном на сувениры и для выступления фольклорных коллективов. Между тем неплохо ходить в лаптях и дома, вместо тапочек: они обладают лечебными свойствами и, говорят, помогают избавиться от некоторых болезней. А хлеб в емкости из бересты хранится
в несколько раз дольше, чем в металлической хлебнице.
Николай Козлов из Ульяновска больше 30 лет занимается художественной обработкой наростов, образующихся на стволах берез, – капов. На разрезе они имеют своеобразный сложный и красивый рисунок и издавна использовались для изготовления изящных поделок.
– Вообще-то так выразилась у меня нереализованная страсть к камням-самоцветам. В свое время я не попал из-за плохого зрения в геолого-разведочный техникум. Жил в Казахстане, а когда переехал в Ульяновск, увидел этот кап, срезал, посмотрел текстуру, понравилось. Стал обрабатывать, стараясь сохранить природную форму.
Вместе с Николаем в Елабугу приехали еще двое ульяновцев – их он в свое время “заразил” своим ремеслом.
Иду по торговым рядам дальше. Вот стоит вертикальный ткацкий станок, за которым сосредоточенно сопит посетительница ярмарки. Пальцы плохо слушаются: для этого дела нужен навык.
– За два дня люди наткали целый кусок полотна – желающих попробовать свои силы немало, – говорит мастер-ткач елабужанка Лилия Габдрахманова. – В основном это взрослые люди, у которых присутствует некая ностальгия – помнят, как их бабушки ткали дома. Моя бабушка тоже этим занималась, но я пришла к ткачеству спустя много лет, даже сама от себя этого не ожидая.
На отдельном пятачке – еще один мастер, но его орудие грубое – бензопила. Тем не менее с ее помощью он прямо на глазах зрителей выпиливает деревянные скульптуры…
Всем мастерам предложили оставить в дар Елабуге по одному предмету: возникла идея создать еще один музей – декоративно-прикладного искусства и народных промыслов, сообщила генеральный директор государственного музея-заповедника Гульзада Руденко.
Симфония звона
В эти же дни в Елабуге прошел второй фестиваль колокольного звона, на который приехали два десятка звонарей из девяти городов. Руководил его работой президент Ассоциации колокольного искусства России профессор Саратов-ской консерватории Александр Ярешко. Он презентовал здесь книгу, над которой работал сорок лет, – “Русские православные колокольные звоны в синтезе храмовых искусств”. Ярешко известен тем, что начал работу по возрождению колокольного искусства в нашей стране и объединил энтузиастов из разных городов. Он рассказал, каким образом вообще обычный советский юноша заинтересовался этой темой в начале 70-х годов:
– Я окончил Саратовскую консерваторию и начал читать курс русской музыки в Астраханской консерватории. И тут меня осенило, что вся музыка наших великих композиторов – в колокольных звонах. Из того, что на слуху, – гимн “Славься” Глинки. Великий критик Стасов сказал, что без звонов русская композиторская школа жить не может. Колокольные звоны есть в произведениях Мусоргского, Скрябина, Римского-Корсакова и, конечно, Рахманинова.
Но учебники молчали об этом. И молодой исследователь направился в Москву, поднял литературу XIX века, и для него страницы зазвучали, он был поражен силой и мощью этого музыкального языка. С тех пор каждый отпуск Александр Сергеевич стал объезжать разные города и веси с магнитофоном наперевес – искал звонарей. И находил, еще даже потомственных, особенно в глубинке. Были и другие энтузиасты: музыкант Валерий Лоханский из Архангельска начал искать сохранившиеся колокола, которые кто-то в свое время побоялся уничтожить.
– Колокол возник не у нас, – продолжил Ярешко. – Древнейшие, огромные колокола – в Китае, оттуда они пришли в Европу, но там удар колокола является сигналом: “бом” – и все. Более того, в Европе – раскачивающиеся колокола при неподвижном языке. На Руси колокола появились только тысячу лет назад, и наши звонари пошли по другому пути: подвижным стал язык. Именно у нас колокол зазвучал так, как ни в одной другой стране. В православной церкви не было такого музыкального инструмента, как орган, и колокола оказались удивительным заместителем других инструментальных явлений, стали выразителями настроений церковной службы.
За тысячу лет русские звонари создали целую симфонию звона. Праздничные и будничные, встречные и свадебные, они удивляли всех иностранцев. Есть и еще одна особенность: если в Западной Европе колокол подтачивают и настраивают на определенный тон, создавая музыкальный инструмент – карильон, то в России каждый колокол считался боговдохновенным явлением: какой отлили, какой издает звук – таким и останется.
Фестивали объединяют немногочисленных сегодня звонарей, а результатом становится открытие школ колокольного искусства в разных епархиях. Еще совсем недавно, в 1990-х годах, когда повсеместно начали восстанавливать и строить церкви, оказалось, что звонить практически некому – искусство утеряно. Ксения Возгривцева из Екатеринбурга рассказала, что Урал был “глухим” регионом, колокола почти нигде не сохранились. Один из известных ныне тамошних звонарей тренировался тогда на горшках и кастрюлях. Сегодня действуют курсы, и в Елабугу из уральского города приехали уже пять человек.
Открылась школа и в Нижегородской области, но до сих пор там стоят полностью оборудованные колокольни, а звонарей не хватает.
Большой звон-концерт состоялся в Елабуге в воскресенье. Были задействованы три малые передвижные звонницы и недавно восстановленная колокольня Спасского собора. В течение часа выступления звонарей перемежались рассказами из истории. Слушатели узнали, например, о том, что к началу XX века в России действовало 30 колокольных заводов. В постсоветском государстве не было, естественно, ни одного, растеряли все технологии производства. Началось возрождение литья, но, прежде чем добились качественного звучания колоколов, прошло десять лет. Казалось бы, ничего сложного, состав – 80 процентов меди, 20 – олова. Но нет, старые мастера применяли немало хитростей. Например, клали в разогретую смесь металлов лопату навоза, перемешивали березовыми палками. Современные производители пренебрегли этими советами, и колокола получались с дефектом литья, все в дырах. Попробовали выполнить рекомендации – и отливка прошла благополучно.
А в Елабуге литьем колоколов занимались представители династии Шишкиных, родственники знаменитого художника. Они изготовляли колокола весом до 15 тонн для многих храмов страны и для родного города, конечно, – в конце XIX века здесь было 12 церквей.
На фестивале от Елабуги выступала только одна участница, зато было объявлено, что при здешнем училище культуры и искусств планируется начать обучение мастерству колокольного звона.
На закрытии праздника лучшие, по мнению организаторов, мастера были награждены денежными премиями, а глава города Ильшат Гафуров пригласил всех приехать и в следующем году – ярмарка уже стала традицией, на это время перенесено даже празднование Дня города.
Вторая ярмарка собрала вдвое больше участников, и ее посетило вдвое больше гостей – около 40 тысяч. И по объему проданного товара она “перевыполнила” план – изделий было продано на 3,2 миллиона рублей – почти втрое больше, чем в минувшем году.
