Недавно в одном из казанских клубов прошла презентация новой программы группы «Джайв», в составе которой начинали свою музыкальную карьеру многие известные джазмены республики. Впрочем, эта группа никогда не ограничивалась рамками одного музыкального стиля. Вот и новая ее программа является квинтэссенцией идей, возникших под влиянием самых различных направлений современной музыки — jazz, funk, R’n’B, electronic music.

Группа «Джайв» была создана в 1992 году молодыми музыкантами, выходцами из биг-бэнда Виктора Деринга (ныне — Государственный оркестр кинематографии РТ). Известность коллективу принесло участие в российских и международных джазовых фестивалях, а также творческое сотрудничество с ведущими отечественными и зарубежными мастерами джаза. Среди них — Андрей Кондаков, Владимир Галактионов, Георгий Гаранян, Давид Голощекин, Игорь Бриль, Ирина Томаева, Олег Киреев, Александр Фишер (Австрия) , Дениз Перье (США) , Дик Пирс (Великобритания) и многие другие. Наконец, «Джайв» стоял у истоков создания первого в Казани джаз-клуба «Веселый Роджер», президентом которого стал вокалист группы Владимир Чигарев. Умелая арт-политика, проводимая клубом, позволила казанцам на протяжении пяти лет почти ежевечерне слушать выступления лучших джазовых музыкантов Казани, России и зарубежья.

За время существования группы было всякое: взлеты и падения, встречи и расставания, творческий успех и «кризис жанра». Однако неизменным было и остается желание музыкантов видеть своих слушателей участвующими в процессе обмена энергиями и создания совместного драйва.

Старейшина «Джайва» — Евгений Соколов (альт-саксофон, кларнет) , играющий в группе со дня ее создания. Правда, на презентации новой программы он не был замечен среди музыкантов, разместившихся на маленькой сцене казанского клуба «Джокер». А публику заводили Владимир Чигарев, Эдуард Нуруллин (ударные) , Станислав Калабанов (бас-гитара) и Валерий Коротков (фортепиано, клавишные, аранжировка) , он же арт-директор группы «Джайв».

— Для нас начинается новый этап, — рассказывает Валерий. — Мы планируем выступать не реже одного раза в месяц, приглашать другие коллективы, гостей… Знаете, недавно я прочитал интервью с одним московским джазовым музыкантом. Он говорит, что играет джаз для себя и ему все равно, понимают его слушатели или нет. У нас противоположная позиция. Нам важно, чтобы тот, ради кого мы вышли на сцену, не скучал, ведь джаз — это, прежде всего, общая радость, веселье, драйв.

— Но всегда ли публика хочет и может поддержать ваш порыв?

— Если вы сидите на джазовом концерте и не притоптываете ногой, сказал Луи Армстронг, значит, вы мертвы. Но я считаю, что не бывает хорошей или плохой публики. Бывают хорошие и плохие артисты. Чтобы в зале началось движение, брожение, важно отдавать себя в момент исполнения, и зритель это почувствует.

Почему мы слушаем Игоря Бутмана? Потому что перед нами действительно мастер, который отдает, отдает, отдает… Музыканты, исполняющие джазовую музыку, — это огромные насосы по перекачке энергии. Именно это заводит публику.

— На ваш взгляд, насколько правомерно сегодня словосочетание «казанский джаз»?

— Я не наблюдаю в Казани серьезные джазовые прорывы. Да, приезжают артисты, идет какая-то повседневная жизнь… Но хотелось бы более ярких событий. Чтобы с джаза был снят некий флер элитарности, «высоколобости». С другой стороны, я не призываю к дилетантизму. Это должно быть красиво, должно доставлять удовольствие.

 — Вы какое-то время жили и работали в США. Расскажите об этом, пожалуйста.

— Меня всегда интересовало, как происходит музыкальное движение на родине джаза. В США я был дважды по полгода. У меня были контракты с джазовыми коллективами. Причем в последний раз я оказался единственным белым среди черных музыкантов. И наивысшим достижением для меня стала фраза, которую сказал один старый чернокожий джазмен: «Слушай, парень, ты должен был родиться черным».

Именно там, в Америке, я понял, что джаз — это музыка радости, свободы и позитива. Она такой и задумывалась, и не надо об этом забывать.

— А мысль остаться в США не посещала?

— Это хорошая страна для того, чтобы осесть там и вести полурастительный образ жизни. Конечно, слухи, которые здесь витают об Америке как стране больших возможностей, имеют под собой основания. Очень многие выходцы из бывшего СССР там достигают многого по простой причине — большинство американцев весьма пассивно и не ставит каких-то серьезных жизненных целей. В России же каждому из нас приходится ежедневно совершать столько жизненных прорывов, которые и не снились американцам. Речь, конечно, не идет о Нью-Йорке, он стоит особняком в Америке. Но, я считаю, в России сейчас гораздо больше возможностей реализовать свои собственные творческие проекты.

— Как вы для себя определяете джаз, в чем его отличие от других музыкальных направлений?

— Джаз — это прежде всего энергетика. Звук несет определенный посыл, и он должен извлекаться с этим посылом. Можно сыграть произведение абсолютно чисто, по нотам, но если туда не вложена в широком смысле душа, это не будет музыкой. Каждое наше соло, каждый кусочек аккомпанемента выстроены нами таким образом, чтобы дать людям определенный заряд энергии. А все остальное является нашим профессиональным конструированием. Аккорды, ладовые, гармонические структуры, построение мелодии — это не то чтобы вторично, но платформа, на которой базируется главное, — энергетика. Личная энергетика.

Это особенно хорошо чувствуется, когда мы выступаем в больших залах. Представьте, что перед вами, скажем, семьсот человек, как в БКЗ, и какая нужна мощная созидательная энергетика, я бы даже сказал, личное мужество, чтобы выйти на сцену и начать эти семьсот человек раскачивать. А еще мы получаем от публики ответную энергию в виде аплодисментов. Вот в чем великая сила искусства! Ведь оно имеет корни в шаманстве, когда шаманы под звуки бубна вели за собой людей — и люди прыгали через костры, ходили по углям и не чувствовали боли. Есть потребность в ощущении этих корней, обращении к первоисточнику. Именно поэтому 28 марта к нам присоединится чернокожая певица из Чикаго. Это будет традиционная негритянская духовная музыка, от которой и происходит джаз.

 — Возможно ли в столь сложном виде искусства, импровизирующем открыто, следовать принципам какого бы то ни было «чистого жанра»?

— Мы не рассматриваем себя как чисто джазовую группу. С другой стороны, джаз настолько широкое явление, что туда можно вложить все что угодно. Например, диско имеет своими корнями фанк. Фанк имеет своими корнями джаз, который имеет своими корнями блюз, который имеет своими корнями афро-американскую музыку. Мы имеем дело с музыкой, которая сосредоточена в области грув-культуры. То есть любой грув, любое танцевальное движение находится в рамках той музыки, которую мы исполняем. И опять-таки в зависимости от того, насколько эта музыка энергетична.

— Валерий, есть ли у вас, как музыканта и человека, хотя бы приблизительно сформулированная сверхзадача?

— Я свою сверхзадачу ощущаю на интуитивном уровне, но рационально ее не вывожу. Есть определенная миссия — делиться с людьми радостью, энергетикой. Да, слово «миссия» больше подходит. А внутри нее может быть сколько угодно задач.

 — Скажите напоследок: почему все-таки именно музыка?

— Музыка объемна по своему содержанию, образы, которые рождает она, каждый раз неповторимы, их фактически невозможно удержать. Музыка — это не ноты. И вот этот процесс бесконечного самосовершенствования, поиска, импровизации — он, безусловно, питается моей сильнейшей любовью.

Фото автора