Казанский Международный фестиваль мусульманского кино “Золотой Минбар”, обретший за время своего существования славу “восточных Канн”, нынче во второй раз проходил под девизом “К диалогу культур через культуру диалога”. Отсюда и цель кинофорума – объединение представителей разных стран и конфессий, чье искусство несет общечеловеческие ценности, идеи добра и толерантности.
Ожидалось, что принципиальным отличием “Золотого Минбара-2008” от предыдущих фестивалей станет не только большее число приглашенных кинозвезд, но и иное качество представленных на конкурс фильмов. И хотя отбор был достаточно строгим, эти надежды, по большому счету, не оправдались. Да, в программе нынешнего “Минбара” было немало картин, которые уже отмечены различными призами: среди них – американская полнометражная лента “Пристроенные”, документальные фильмы “Запрещенная ложь” (Австралия), “Лицом к лицу” (Голландия) и “Такси на темную сторону” (США, обладатель премии “Оскар” 2007 года). Вместе с тем второй год подряд на “Золотом Минбаре” не заявляют о себе в полной мере кинематографисты Башкортостана, Азербайджана и Турции, а Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан прислали в Казань не лучшие киноработы.
На наш взгляд, это свидетельствует лишь о том, что “киносливки” были сняты до “Золотого Минбара” другими фестивалями, а создатели “топовых” картин приехали в Казань, движимые не столько профессиональными амбициями, сколько желанием как можно большему числу людей поведать об истине, которая им открылась в результате кинодокументального исследования.
И все-таки жюри любого кинофестиваля считает делом чести стать первооткрывателем какого-нибудь шедевра. И раньше “Золотому Минбару” это удавалось. Многие помнят, какой фурор произвела кинодрама “Слеза холода” иранского режиссера Азизоллы Хамиднезаде, получившая в 2006 году не только Гран-при, но и призы за лучшую режиссуру и лучшую женскую роль.
На IV КМФМК вновь блистало иранское игровое кино, правда, на этот раз не шедеврами, а просто достойными картинами. Одну из них – кинодраму режиссера Расула Моллаголипура “Ми” для мамы” – жюри сочло лучшим фильмом нынешнего фестиваля. Его темой стали непростые взаимоотношения матери с сыном, причины которых коренятся в последствиях ирано-иракской войны 1980-х годов. Юная Сепидег, служившая тогда спасателем, была ранена во время химической бомбардировки. Годы спустя, ожидая первенца, она узнает, что ее плод неполноценен. Но Сепидег отказалась от аборта, на котором настаивал муж, чем обрекла себя и родившегося сына на невероятные трудности. Им обоим пришлось, преодолевая муки удушья и нехватку лекарств, совершенствоваться в игре на скрипке. Однако, если мальчику, герою фильма, удалось извлечь из инструмента для требовательной матери чистый и пронзительный звук, то Расул Моллаголипур новую высоту в киноэстетике – “ми” для зрителя – так и не взял.
“Дьявол таится в мелких деталях”, – считает член жюри IV КМФМК киновед Вита Рамм. Действительно, иранская лента не состоялась из-за мелочи – документальных кадров, монтажной склейкой введенных в киноповествование: на них запечатлены свержение статуи Саддама Хусейна и его же безжизненное лицо после унизительной казни. Таким образом, кадры, занявшие в фильме в совокупности от силы пару минут, придали “Ми” для мамы” характер кинематографической мести.
Не случайно кинодрама Моллаголипура (увы, недавно тоже ушедшего из жизни) разделила Гран-при с индийским фильмом “Джодха и Акбар” – исторической драмой, созданной по законам Голливуда: с боевыми слонами, великолепными костюмами и мелодичными песнями. В фильме рассказана история любви одного из самых знаменитых императоров Индии Джалахуддина Мохаммада Акбара и прекрасной прин-цессы Раджпута Джодхи, союз которых соединил две религии – ислам и индуизм. В финале смертельно раненного стрелой императора-мусульманина принцесса спасает молитвой, обращенной к Кришне.
Индийское пиршество для глаз было обильным и длилось три с половиной часа. “Попкорна не хватит”, – шутили в фойе кинотеатра “Гранд синема” журналисты. Большинство из них не выдерживали и уходили из зала, снисходительно вздыхая и закатывая глаза: мол, чего ждать от индийского кино, кроме патоки. Что поделаешь, если палитра восприятия западного человека сегодня расширена за счет таких эстетических категорий, как “безобразное”, “низменное”, “ужасное”, и искушенному зрителю в картине “Джодха и Акбар”, совершенной в своем роде, не хватает именно “чернушности”.
Лучшим режиссером игрового кино жюри IV “Золотого Минбара” сочло иранца Расула Садр Амели, снявшего трагичный и в то же время светлый фильм “Каждая ночь одиночества”. Это история молодой женщины, радиожурналистки Атии, которая серьезно больна и должна умереть через несколько месяцев, если не согласится на операцию. Но Атия от нее отказывается. Однако паломничество к шиитской святыне в Мешхеде, на котором настоял муж, изменило героиню и ее скептическое отношение к миру. “Каждая ночь одиночества” несет черты классического итальянского неореализма: киноповествование дымкой рассеивается в естественных шумах улицы и радио, отражениях в стеклах витрин, автомобилей и вагонов. Даже чудо, которое происходит у святыни, показано как “дело житейское”, без спецэффектов. Фильм опять-таки испортила мелочь – два передних зуба главной героини, выдающиеся вперед, которые делают ее похожей на грызуна. В общее эстетическое решение эта деталь, конечно, укладывалась, но мешала образованию неуловимой ауры “обыкновенного чуда”.
Лучшим сценаристом игрового кино был признан Роно Мунро (Великобритания). В фильме “Почти взрослая”, снятом по его сценарию режиссером Юзафом Али Хана, рассказывается об африканских беженках, которые ищут лучшей доли в благополучной Англии. Надо сказать, что фильмы, подобные “Почти взрослой”, от фестиваля к фестивалю образуют некое тематическое сгущение, которое условно можно назвать “ужасами адаптации”. Их фабула постепенно начала превращаться в штамп: этнический мусульманин из-за невыносимых условий жизни на родине приезжает в Европу или Америку и там, выживая в джунглях мегаполиса, встречает доброго ангела – социального работника, который для чужака расшибается в лепешку.
Лучшим короткометражным игровым фильмом была признана лента из этой же серии – “Кофе и Аллах” (Новая Зеландия). Надо отдать должное женщине-режиссеру Симе Урале, которой удалось подать расхожую тему в неожиданном ракурсе: ужасы адаптации стали красотами адаптации. “Кофе и Аллах” – очень красивая история о беженке из Эфиопии, задрапированной в небесной синевы хиджаб. Она изо всех сил пытается наладить контакт с новым окружением. В финале самоанец Нону, симпатизирующий девушке, налив в чашку кофе, пишет на его поверхности сливками имя Аллаха.
Несомненно, в глобализирующемся мире у фильмов этой тематики огромный потенциал, но в целом тенденция представляется безрадостной, так как ведет, в конечном итоге, к созданию “кино без домашнего адреса” (по выражению члена жюри, кинокритика из Германии Ганса Шлегеля).
В ряду творческих открытий “Золотого Минбара-2008” очень достойно выглядела победа татарстанских кинематографистов в номинации “За лучшую операторскую работу”. Успех картины “Трехногая кобыла” был долгожданным и… неожиданным. Ведь до сих пор режиссера Нуранию Замалиеву мы знали по телесериалам на телеканале “Новый век” и ждали от ее первой полнометражной игровой картины по одноименной повести Айдара Халима добротной экранизации, а увидели поэтический экспрессивный кино-язык. Можно сказать, произошло чудо: в нужное время в нужном месте встретились продюсер Ильхам Сафиуллин, режиссер Замалиева, имеющая большой опыт работы с актерами татарских драматических театров, и молодые профессионалы – режиссер монтажа Влад Петров, операторы Эдуард Ситдиков, Вячеслав Слесаренко и Рафкат Зиятдинов, набившие руку (точнее “око кино” – камеру) на видеоклипах и кинодокументалистике. (К слову, закономерно, что хорошие клипмейкеры становятся хорошими режиссерами игрового кино. Именно в процессе создания видеоклипов наиболее интенсивно идет процесс модернизации традиционных культурных символов и представлений.)
Программа неигрового кино никого не оставила равнодушным. Складывается впечатление, что документалисты наигрались приемом “скрытой камеры” и, взяв от него все лучшее: оптимальный (для сбалансированной психики) градус публицистического накала, естественное поведение героев перед камерой, дополнили дотошностью анализа и внятным идейным посылом.
Всем этим критериям отвечает документальный фильм “Запрещенная ложь” Анны Бройновски (Австралия), признанный лучшей документальной лентой. “Запрещенная ложь” – триллер из реальной жизни, на протяжении которого Бройновски пытается разобраться в личности Нормы Багайн. В 2004 году, накануне войны в Ираке, эта женщина под псевдонимом Норма Хоури, выполняя задание ФБР, написала книгу “Запрещенная любовь”, демонизирующую мусульман. К удивлению режиссера, Норма откликнулась на ее предложение под прицелом камеры публично подтвердить или опровергнуть, существуют ли в Иордании так называемые “убийства чести”, о которых рассказала в бестселлере. На протяжении всего фильма Норма дурачит Анну, пытаясь показать место, где жила некая Аламия, убитая отцом-мусульманином за внебрачную связь, но постоянно путается, заставляя машину кружить, и у зрителя вместе с Бройновски голова идет кругом от невозможности отделить злонамеренный вымысел от реального положения дел.
Специальным призом международной организации ТЮРКСОЙ отмечен фильм “На натянутом канате” режиссера Петра Лома (Канада-Норвегия). В нем показана провинция Ксиньян в Китае, где живут уйгуры – систематически угнетаемое мусульманское меньшинство страны, и прослеживается судьба четырех детей из приюта, которые овладевают древней уйгурской традицией даваз – ходьбой по натянутому канату. В ленте поражает живучесть коммунистической идеологии и символики, которая до сих пор используется правительством Китая в качестве технологии управления массами. Красные галстуки на шеях бедно одетых детей, портреты Мао и Маркса в обшарпанном классе… На фоне соц-арта пронзительно звучит мечта мальчика-сироты: “Если бы живы были мои родители, я бы посадил их на плечи и пешком донес до Мекки”.
Спецприз “За гуманизм в киноискусстве”, учрежденный Президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым, достался документальной ленте “Такси на темную сторону” (США). Получая приз, редактор фильма Слоан Клевин сказала: “Целью режиссера Алекса Гибни было открыть глаза американцам на политику правительства, а это есть политика притеснения арабов”. Действительно, в “Такси…” показаны чудовищные сцены издевательств в Гуантанамо Бэй и тюрьме Абу Грейб, где неофициально разрешено применять пытки и сексуальные унижения по отношению к арестованным.
Программа неигрового кино содержала также традиционную кинодокументалистику, в которой голос рассказчика выстраивает кадры в событийный ряд. В их числе “И раскололся месяц” (Татарстан, режиссер – Батыр Баишев). Эта кинолента, созданная по сценарию Рафаиля Хакимова и Айдара Хайрутдинова, рассказывает о жизненном пути и духовных поисках Мусы Бигиева – выдающегося знатока исламского вероучения (приз “За вклад в дело исламского просвещения”). Незабываемое впечатление оставила также работа казанского кинодокументалиста Алексея Барыкина “Песня, которой не слышно” – об уникальной программе по обучению и социальной адаптации глухих и слабослышащих людей.
Нынче организаторы фестиваля сделали “царский жест” по отношению к зрителям – фестивальные кинопоказы в “Гранд синема” были бесплатными, и залы заполнялись до отказа. Костяк зрительской аудитории составляли женщины и девушки в платках, одетые по мусульманскому обычаю, что и придавало казанскому кинофестивалю “лица необщее выражение”. Таким образом, “Золотой Минбар” начал приобретать формат зрительского кинофестиваля, как в Карловых Варах, но со своей особой аудиторией.
В русле зрительского кинофестиваля и организация параллельных показов лучших фильмов IV “Золотого Минбара” в кинотеатрах “Мир”, “Корстон” и в эфире телеканала “ТНВ”, а также проведение творческих встреч с мэтрами российского кинематографа: Эльдаром Рязановым, Аллой Суриковой, Александром Миттой и Натальей Бондарчук.
Однако сама концепция фестиваля все-таки не продумана до конца. С одной стороны, организаторы и учредители придерживаются жесткого регламента на стадии отбора фильмов. И, скажем, второй год подряд в конкурсную программу “Золотого Минбара” не попадает потрясающий фильм Эдгара Бартенева “Яптик Хэсе”, потому что ненцы там едят сырую оленину. А нынче, из-за постельных сцен, пришлось отказаться от лучшего фильма Франции прошлого года “Кус-кус и Барабулька”, а также азербайджанской картины “Рай обреченных”, действие которой происходит в лепрозории.
Вместе с тем во время торжественных церемоний кинофорума допускаются такие вольности, которые оскорбляют чувства правоверных мусульман и придают происходящему оттенок несерьезности. Достаточно вспомнить, как самозабвенно флиртовали на сцене КРК “Пирамида” “няня всея Руси” Анастасия Заворотнюк и “секс-символ” 90-х Андрей Соколов. Во время вручения дипломов и статуэток победителям они продолжали игриво переглядываться и отпускать шутки, совсем не подобающие случаю…
Противоречивость происходящего была отмечена и членами жюри фестиваля. Во время заключительной пресс-конференции Вита Рамм пожелала организаторам определиться с целью: “Сосредоточиться на диалоге культур или представлять киноискусство мусульманских стран”. А Ганса Шлегеля более всего поразил тот факт, что фестиваль мусульманского кино проходит в торговом центре.
Думается, не лучшим образом сказалось на имидже “Золотого Минбара” и то обстоятельство, что в этом году победы кинематографистов не были подкреплены денежными вознаграждениями.
Одно бесспорно – международный кинофестиваль способствует развитию татарстанского кино, заставляя местных кинематографистов высоко держать творческую планку. Хочется верить, что данный факт послужит аргументом в пользу того, чтобы в следующем, юбилейном для “Золотого Минбара” году организаторы уделили большее внимание как продуманности концепции кинофестиваля, так и его финансированию.
Галина ЗАЙНУЛЛИНА.
