Театр “Мастеровые”: территория подлинного

Еще год назад, останавливая такси в Набережных Челнах и называя пункт назначения – театр “Мастеровые”, можно было не сомневаться, что водитель недоуменно пожмет плечами и переспросит адрес.




Еще год назад, останавливая такси в Набережных Челнах и называя пункт назначения – театр “Мастеровые”, можно было не сомневаться, что водитель недоуменно пожмет плечами и переспросит адрес. В свой недавний приезд в Челны, в сентябре, я с удовольствием отметил, что ситуация явно изменилась – оба таксиста без каких-либо уточнений доставили меня прямиком к театру. Значит, театр активно посещают зрители. Это радует, ибо “Мастеровые” – территория подлинного театрального искусства, где понятие катарсиса – очищения через сострадание действию – не утратило свой первозданный смысл.

Вообще-то театр “Мастеровые” возник довольно давно, еще в конце 1970-х, как студия при ДК КамАЗа. Долгое время коллектив бессменно возглавлял его создатель – режиссер и педагог Юрий Колесников. В августе 1997 года Юрия Михайловича не стало… А театр жив. Два года назад он приобрел муниципальный статус, переехал из подвальчика, где постоянными стали проблемы с затоплением, в новое светлое здание и пригласил на должность художественного руководителя Валентина Ярюхина. Новейшая история “Мастеровых” связана с приходом в театр этого самобытного и опытного режиссера.

В Набережных Челнах им поставлено уже несколько спектаклей, ставших вехами творческого пути коллектива. Это – “Плутни Скапена” Ж.-Б.Мольера и спектакль-коллаж по рассказам А.Чехова и Тэффи “Лица. Маски. Гримасы”, мистико-ироничное “Событие” по пьесе В. Набокова и мелодрама “Очень простая история” М.Ладо. Последняя по времени премьера состоялась совсем недавно, 13 сентября, – “Цилиндр” Эдуардо Де Филиппо.

Сегодня в репертуаре театра примерно поровну спектаклей для взрослой аудитории и детей, больше, чем в ином тюзе, и это уже само по себе замечательно. Но гораздо важнее то, что качество детских постановок ничуть не уступает спектаклям для взрослых, они сделаны на совесть, очень искренне, а главное – зрелищно и с пониманием психологии и интересов современных детей.

В прошлом сезоне детский репертуар пополнился “Снежной королевой” Е.Шварца в постановке Валентина Ярюхина – ярким, увлекательным зрелищем. В том, что спектакль получился таким, велика и заслуга художника Елены Сорочайкиной. Взять, к примеру, зловещую и таинственную, по-своему прекрасную и притягательную фигуру Снежной королевы в исполнении Татьяны Аржанцевой, ее переливающийся цветами холодной гаммы костюм с огромным шлейфом, или чету воронов на роликовых коньках, или увозящие Кая сани, которые взлетают над первыми рядами и вызывают невольное детское “ах!” – все сделано со вкусом, фантазией. Почему это важно? Да потому что в современном детском спектакле “как” важнее “что”. Сюжет большинства классических сказок детям известен. Они уже знают, что будет с Каем и Гердой, интрига сюжета не удержит их внимания, поэтому как именно все произойдет – скучно или интересно – цена их вовлеченности в театральное действие. Из собственно режиссерских находок стоит также отметить исполнение роли Кая мальчиком, ровесником зрителей. Этот кинематографический прием задает сказочному определенную меру достоверности. И в целом впечатление от спектакля очень сильное.

Самая шумная премьера прошлого сезона – “Очень простая история” Марии Ладо. Эта, действительно несложная, история о том, что плохо делать аборты и, вообще, надо быть терпимее к ближним, рассказанная от лица домашних животных, стала самой репертуарной пьесой в российском театре последних лет. Только в нашей республике к ней обратились сначала в Бугульминском театре, затем в Казанском тюзе. И вот теперь настала очередь “Мастеровых”. Мотивация в данном случае вполне понятна и оправдана ситуацией. Театру нужен был аншлаговый спектакль, как теперь говорят, для семейного просмотра. Какими бы эстетически совершенными, изящными ни были “Событие”, “Лица. Маски. Гримасы” и даже выдержанные в грубоватой эстетике фарса “Плутни Скапена”, они вряд ли отвечали требованиям семейного спектакля.

Вообще-то Ярюхин крайне редко обращается к столь “изъезженному” материалу. Дело в том, что в пьесе М.Ладо довольно много моментов, которые режиссеры и художники-постановщики просто не могут решить принципиально оригинальным образом. Единственное место действия – хлев, он так и останется хлевом, кто бы ни ставил спектакль. Свинья должна стать ангелом, а позже должен будет воспарить Сосед… К чему я клоню – пьеса Ладо совсем не “Гамлет” Шекспира. Гениальную трагедию можно интерпретировать бесконечно, а в случае с хорошей и доброй мелодрамой “Очень простая история” налицо ограниченность средств театральной выразительности, узость и исчерпанность темы. Поэтому режиссер, художник и актерский ансамбль спектакля – все вместе совершили маленький подвиг, а именно: счастливо избежали множества штампов и сумели найти оригинальное звучание сценам, которые, казалось, обречены были повторяться во всех театрах от Калининграда до Владивостока. Такая уж это пьеса.

Не имея возможности подробно описать весь спектакль, остановлюсь лишь на нескольких моментах. Пусть конструктивное решение художника Е.Сорочайкиной и далеко от оригинальности – как уже говорилось, хлев он и в Африке хлев, но решение костюмов животных, особенно Лошади и Коровы, способно впечатлить самых придирчивых театралов. Роли эти исполняют актрисы-героини, Светлана Акмалова и Татьяна Аржанцева, и задачей актрис становится преодоление как амплуа, так и фактуры, что в результате рождает два трогательных и цельных образа. Кроме того, Лошадь и Корова задают внутренний, эмоциональный, и внешний, пластический, ритм мизан-сцен спектакля.

Почти во всех спектаклях по этой пьесе роль Свиньи, которой суждено погибнуть от ножа и вознестись на небо, исполняет самая полная актриса в труппе: раз свинья – значит, большая, розовая, туповатая. Свинья в исполнении Евгении Емельяновой совсем другая – она маленькая и худенькая, наивная и простодушная.

И наконец, о концептуальном прочтении пьесы режиссером. Опять-таки распространенным штампом стало разведение персонажей на два лагеря – людей и животных, с промежуточным персонажем, связующим два мира, Соседом-пьяницей. Первые – ожесточенные, прагматичные, нечуткие, вторые – дети природы, со всеми вытекающими дидактическими добродетелями. Соответственно этой диспозиции возникала и мораль пьесы. Некоторые режиссеры делили персонажей на три группы. Люди старшего поколения и двое молодых влюбленных, которые пока ближе к чистому миру природы, читай – к персонажам-животным, в будущем же они либо станут такими, как родители девочки, либо такими, как Сосед, папа мальчика.

Разумеется, Ярюхин не мог избежать деления героев на людей и животных, но вот на положительных и отрицательных персонажей он их не делит, поэтому в спектакле нет навязчивой морали, а есть этический посыл. Каким быть человеку – выбирать ему самому. Есть ведь, как ни крути, своя правда и у родителей девочки… Финальной точкой оригинального режиссерского прочтения “Очень простой истории” В.Ярюхиным становится появление у Коровы теленка, маленькой ее копии. Два слова для пояснения – весь спектакль Корова беременна, как беременна и девушка Даша, которую родители, кулаки-фермеры, не хотят отдавать за юношу, сына добродушного пьяницы, не имеющего гроша ломаного за душой. В этом, собственно, весь конфликт пьесы Ладо. В финале молодые герои все же соединяются, становятся папой и мамой, а суровый отец девочки, как это часто и бывает в жизни, становится самым лучшим на свете дедом. Хэппи-энд. Но как-то все забывают, что Корова тоже рожает теленка. В “Мастеровых” не забыли, и это не просто театральный прием, “двойное” разрешение от бремени в финале так и должно звучать – гимном жизни, апофеозом материнства.

Стоит ли удивляться тому, что на спектакль “Очень простая история” в Набережных Челнах очень трудно попасть…

И наконец, о недавней премьере в театре “Мастеровые”.

Эдуардо Де Филиппо считается отцом-предтечей итальянских неореалистов – Де Сика, Феллини, Пазолини, Висконти. В советскую культуру либеральных шестидесятых неореализм проникает через фильмы этих и других кинорежиссеров: “Рим – открытый город”, “Похитители велосипедов”, “Дорога”… Но первым, кто заговорил о глобальных проблемах мироздания речами и проблемами маленьких людей, был Де Филиппо. И советская цензура была подчас более сурова к попыткам поставить пьесы Де Филиппо, чем к демонстрации лент неореалистов. Хотя внешне ничего крамольного в его пьесах нет, и официально они никогда не запрещались. Тем не менее Рубену Симонову приписывают слова: “Чтобы поставить одну “Филумену Мартурано”, мне нужно поставить десять “Стряпух”. Пришли другие времена, но почему-то российские режиссеры обращаются к Де Филиппо реже, чем хотелось бы, а уж знаковых спектаклей в последние годы и вовсе не припомню. Эта преамбула – знак моего уважения и личной признательности коллективу “Мастеровых”, взявшихся за такой благодарный, но и очень сложный материал.

Сюжет трагикомедии “Цилиндр” можно пересказать в двух словах. Жители неапольских трущоб находят способ легко и безболезненно заработать деньги, чтобы внести долг за жилье. А именно: красавица Рита зазывает домой мужчин, где сначала берет аванс за удовлетворение похоти, затем же, как бы невзначай, одергивает занавеску, за которой лежит ее муж Родольфо, притворяющийся мертвым. Сама Рита, рыдая, говорит о своей горькой вдовьей доле, толкнувшей ее на шаткий, но безвыходный путь. В довершение, поскольку кровать в доме только одна, женщина предлагает разделить ложе рядом с покойным супругом. “Клиенты”, как правило, уносят ноги, забыв о деньгах. Если это не действует, на сцене появляется сосед супругов Агостино в “волшебном” цилиндре и выпроваживает особо настойчивых. Но однажды случается осечка… Сюжет прост, однако передать присущую пьесам Де Филиппо атмосферу послевоенной нищей Италии, сочетание убогой бедности и франтовства, благородства и нравственного падения униженных, – задача не из легких.

Сразу оговорюсь, режиссура Валентина Ярюхина утверждает главенство процесса над результатом и отстаивает право театра совершенствовать спектакль и после премьеры, в течение всей его творческой жизни или, если угодно, эксплуатации. Так, надеюсь, произойдет и в случае с “Цилиндром”. Ибо на премьере осталось ощущение некоей недоговоренности. Не случилось чего-то главного, сущностного. Попробуем разобраться в причинах.

Предыстория постановки такова. Изначально за воплощение пьесы Де Филиппо взялся актер Евгений Федотов. Это не первый его режиссерский опыт. Несколькими годами ранее он поставил довольно успешный спектакль “Трое на качелях” по пьесе современного итальянского драматурга Луиджи Лунари и сам же сыграл в нем одну из главных ролей. “Цилиндр” актер решил ставить подобным же образом, параллельно исполняя ключевую роль Агостино Мускарьелло. Федотов – один из лучших актеров “Мастеровых”, счастливо и умело избегающий штампов, актер столь редкого сейчас трагикомического дарования, психологического гротеска, способный, создавая на сцене образ, находиться на грани буффонады, но никогда не преступающий черту, отделяющую театр от цирка. И в роли Агостино актер наглядно демонстрирует все вышесказанное. Но… Для того чтобы в современном театре ставить такие пьесы, как “Цилиндр”, недостаточно даже профессионального режиссерского образования и большого опыта постановок. Здесь нужно очень тонко чувствовать материал пьесы, ибо в противном случае очень легко скатиться в банальный сценический натурализм. А с другой стороны, метафорический постановочный стиль тоже разрушает ее атмосферу… Все пьесы Эдуардо Де Филиппо таят в себе такую двоякую опасность. Здесь самое главное – выдержать стилевой баланс. Поэтому подключение к работе над спектаклем Валентина Ярюхина было закономерным. И он почти довел спектакль до ума. Однако актеры, кроме разве что самого Федотова, не прониклись атмосферой пьесы. Пусть прозвучит это несколько жестко – слишком “сытые” у них глаза для персонажей Де Филиппо, их внутренний настрой не соответствует ситуации.

Хочется думать, что это проблема премьерных спектаклей и в дальнейшем актеры получат необходимый импульс для раскрытия трагикомического существования в образе, а зрители – полноценное впечатление от спектакля.

В заключение еще раз хотелось бы подчеркнуть, что, несмотря на кучу проблем, коллектив набережночелнинского русского драматического театра “Мастеровые творчески растет и развивается, ставит перед собой сложные художественные задачи и почти всегда решение их оказывается ему по силам.

 творчески растет и развивается, ставит перед собой сложные художественные задачи и почти всегда решение их оказывается ему по силам.

Нияз ИГЛАМОВ,

театровед.

 

+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
Еще