15 сентября исполнилось 100 лет со дня рождения Абдуллы Алиша, известного татарского поэта, соратника Мусы Джалиля, казненного вместе с ним в берлинской тюрьме Плетцензее. В эти дни мероприятия, посвященные столь значимой дате, проходят во многих библиотеках, школах, клубах.
Сегодня 100-летие со дня рождения своего славного земляка торжественно отметят в Спасском муниципальном районе. Юбилейные мероприятия пройдут и в райцентре, городе Болгаре, и в селе Каюки, где родился и рос будущий поэт.
Предлагаем вниманию читателей подборку ранее не публиковавшихся стихотворений Абдуллы Алиша в переводе казан-ского поэта Михаила Тузова.
Мой край
Идель-Урал ─- родимый край,
Здесь сладко все, вода, как мед,
Где б ни был я, лишь ты — мой рай:
Здесь дом мой,
здесь родная ждет.
Несут отсюда ветры мне
Молитвы мамы дорогой,
И в чужедальней стороне
Не страшен даже смертный бой.
Пусть на лугах, где кровь текла,
Весной рассыплются цветы -─
Осколки алого стекла
Чужой, не нашей красоты.
А на полях моей земли
Пусть нивы тучные взойдут.
Вернемся из любой дали
Мы к ним,
Пусть только подождут.
Родной аул (В альбом друга)
Исколесил я белый свет,
и нет ему хулы ─-
Прекрасен он, но лучше нет
аула Балыклы.
Здесь щедр сосед, здесь
сладок хлеб,
Здесь, как хрусталь, вода,
Здесь мудрость льется из бесед.
Здесь ждут меня всегда!
Наброски в неволе
Ветра судьбы,
листком примчав меня
С поземкой
от заснеженной страны,
Вогнали в жерло адского огня,
Что в центре
европейской старины.
Я не познал до сей поры людей,
И здесь житейский опыт
тороплю,
Вериги неприемлемых идей
Тащу, неволю горькую терплю.
Подобье кофе пью я натощак,
На хлеб бумажный
мажу маргарин
И умудряюсь делать это так,
Что видно через
бутерброд Берлин.
Как экономен этот самый «брод»,
Он в клюв птенца
уместится вполне,
Влетев, как в кратер,
в человечий рот,
В гортани тает, не осев на дне.
На поясе моем стальной кинжал,
Чарующе блестит его клинок.
Хоть в нем сто тысяч
ядовитых жал,
Он в озлобленьи черном одинок.
Надели на меня чужой наряд,
На нем есть знак
железного орла.
И не страшит последний
смертный ряд,
Когда душа в страданьях умерла.
Пусть растерзать орел
готов меня,
Пусть здесь я просто
чуждый человек,
Уйду я следом за исходом дня,
Еще укоротив
и так не длинный век.
В неволе жизнь
завершена давно,
Преодолен давно рубеж судьбы,
Но сердце гулко
бьется все равно,
Не хочет разорваться
без борьбы.
Приснится ль вновь мне этот сон (Посвящается супруге Рокие)
Удивительной сладкою негой
Вслед за первым глоточком вина
Я охвачен и, словно под снегом,
Затихаю в объятиях сна.
Ну, откуда в любовном напитке
Сила та, что батыра в узду
Загоняет, и он, как по нитке,
Мчит, порою себе на беду,
Без объездки, легко поддаваясь
Жесткой плети
в нежнейшей руке,
И спиной ни на гран не сгибаясь
Под возлюбленной, как налегке.
Так тебе я, звезде лучезарной,
Преклонялся, забыв целый свет,
Не страшась,
что судьбиной коварной
Быть могу оскорбленным в ответ.
И напрасны смешные сомненья:
Награжден я любовью твоей,
И горит она
с каждым мгновеньем
Между нами сильней и сильней.
Но на небе вздымаются тучи,
Солнце словно исчезло навек,
Вновь меня одиночество мучит…
Где ты, милый, родной человек?
Знаю, зимнее время недолго,
Знаю, что неизбежна весна,
Знаю, солнышко
встанет над Волгой
И растает на сердце вина…
Ну, зачем ты нахмурила брови
Над сияньем ревнивых очей?
Я тебя успокою любовью
В жарком мареве летних ночей.
Ты не верь ядовитым наветам,
Нет причин для волненья души.
Не найдешь ты другого ответа,
Кроме жарких объятий в тиши.
Может, шли мы
не лучшей дорогой,
Кто подскажет, как путь оценить,
Счастья много
в нем или немного,
И легко ли порвать эту нить,
Что во сне по-девичьи наивном,
Окропленном
сладчайшим вином,
Непорочна, мечтательна, дивна -─
Но во сне, ─ — и закончится сном?
Только мне от
Я пытаюсь понять до конца:
Как могло в этой жизни
случиться
То, что по мановенью творца
Заплелись наши судьбы
невольно,
И опять расплелись, как венок,
Что пронзает нежданною болью
Сердце, словно абрека клинок?
Неужели подобно листочку,
Я покину родной свой лесок,
Забренчу по канавам и кочкам,
Как несчастные
братья «Сак-Сок»?
Птицелов
Весной в садах и рощах России
За кружевом волшебным ветвей
Под небом необъятным и синим
Счастливый распевал соловей.
Встречал рассветы
радостной трелью,
А ночи колыбельной дарил,
Привычный жить
в любви беспредельной
О ней в напевах он говорил.
С рожденья
одаренный свободой,
Не ведая оков и вериг,
Попал в силок, наживе в угоду,
И в клетке позолоченной сник.
Ну, где уж тут понять птицелову
Невзрачного комочка тоску,
Замучил птицу пустоголовый,
Надеясь услыхать хоть «ку-ку».
Не свойственно
душе соловьиной
Коленца разливать на заказ,
Коль ты рожден
для песни былинной,
Мошна и кнут — тебе не указ.
Мальчишка-птицелов удивился
Безмолвию добычи своей
И потому в душе усомнился,
Что залетел в силки соловей:
«Где толк от этой
серой молчуньи,
Помрет, так лишний
на душу грех,
Пускай летит, другую певунью
Поймаю я себе для утех».
Взлетел соловушка
над окошком,
Перед ловцом недавним присел,
Скакнул два раза
с ножки на ножку
И вдруг самозабвенно запел…
Беда ворвалась в мирные годы,
Наш птицелов пошел воевать
За отчий дом, за все,
что народом
Привычно милой Родиной звать.
Но в жаркой схватке
так получилось,
Что без сознанья
взят был в полон…
И от бессилья сердце разбилось,
И вспомнил птицу бедную он,
И зарыдал,
сдержаться не в силах,
И мрак застлал в очах его свет,
И он прозрел
пред жерлом могилы,
И дал себе последний обет:
«Пусть распростерто
смертное ложе…
Пред ним у птиц
прощенья прошу,
И коль Аллах мне
выжить поможет,
Я воли никого не лишу!»
Надеждою прекрасною живу
Я с надеждой смотрю
в день грядущий –
Вечно спорю
с житейской волной,
Нас к последнему часу несущей,
И стараюсь остаться собой.
Пред очами судьбины суровой
За усмешкою прячусь порой,
Хоть чуть-чуть поседел,
право слово, ─
Я покуда батыр и герой.
Что мне долгих годов заточенье,
Раз в руках моих сила живет,
Поплыву я и против теченья,
Коль народ мой меня позовет.
