«Времена горячего интереса к поэзии прошли», — такими словами начал свое выступление московский поэт Олег Хлебников на Форуме поэтов, который прошел 10 июня в Казани, в музее А.М.Горького. На вечере выступили также поэты Александр Кабанов (Киев), Михаил Гофайзен (Таллин) и Анна Саед-Шах (Москва). Событие из ряда тех, которые призваны прорвать предреченную в прошлом веке Мандельштамом «глухоту паучью», наладить прямую связь между писателем и читателем. Гостей в столицу Татарстана в очередной раз пригласил казанский поэт и бизнесмен Алексей Остудин.
Олег Хлебников — автор замечательных, глубоких стихов, но на вечере читал, на мой взгляд, не самые лучшие, из новой книги. В прочитанном попытка философски осмыслить свою жизнь вдруг сходит на хрип блатного шансонье. Как, например, в стихотворении, посвященном рок-музыканту Юрию Шевчуку:
Каждый, кто созерцает,
в безумии светел и прав…
в омуте тихом красивом,
Ну и что, если грязном,
Не прива — не — тизируйте
Не пускаясь в филологические разборы, так, словно я у этого автора ничего другого не читала, могу лишь сказать, что все услышанное было очень неубедительно и водянисто, не было того шрама, который зажил на горячей ране переживания словами, стихотворением. А иначе — зачем?
Интересно, конечно, как обещание, как зачин, за которым последует живое переживание, но не как конец стиха. Ничего сущностно нового эти слова не открывают. Читатель может наполнить их любым содержанием, в зависимости от своего опыта, и это будет заслугой не автора, а читателя.
Но, если не быть чересчур требовательным, в стихах Олега Хлебникова чувствуешь серьезную, трудную ноту и все время ждешь, что начнется музыка. Наверное, старшему поколению такие стихи, в которых много житейской мудрости и размышлений о старости, будут близки, уверят и успокоят.
Олег Хлебников, кстати, когда-то помог напечататься в журнале «Крестьянка» тогда 35-летней Анне Саед-Шах. Это была ее первая публикация. Поэтесса много лет прожила в Непале, сейчас работает обозревателем «Новой газеты». Ее стихи содержат в себе эпатаж, который появляется за счет обнажения в стихах личных, даже интимных моментов собственной жизни.
стану внуку лишним ртом,
будут сниться внуку вещие сны
Если меня сровнять с землей,
а сверху еще помочиться обильно для лучшего роста,
мне будет, конечно,
взойти сорняком под твоими кроссовками фирмы
Да ты и не мог поступить иначе,
ведь правда стал тесен
и нужно меня куда-то девать, кормить, одевать…
Вопрос в том, насколько уникальны подобные переживания вокруг иждивенчества в любви и родстве, и насколько это вообще переживания, а не просто констатация факта, который, в принципе, общеизвестен… Для утомленного семейными неурядицами человека услышать даже не проблему свою названной, а лишь ее неоформленное содержание зарифмованным — сомнительная необходимость. Но Анна Саед-Шах продолжает:
Ну что ты, пустяки!
Я с некоторых пор ранимой
И вот такое равнодушное обращение к спутнику жизни, одиноко, непонятно существующему возле: «…и ты со мной и кошкой, ну прямо как родной».
Удивительно похожие мотивы звучат в стихах Михаила Гофайзена:
А хочешь, так соседей позовем.
И нелюбовь свою переживем.
По словам этого автора, в его поэзии «ни эмоциональные реакции на сиюминутное, ни игра языковыми конструкциями, ни различные способы выражения социальной позиции не являются почвой». Его называют поэтом-философом. Философия его мне показалась холодной и одинокой. «Я мертв давно…„ — говорит Михаил Гофайзен. Или: „Что главное сегодня? Ни-че-го…„
И что же остается нам, желающим жить, но попавшим в „сети“ философских воззрений Михаила Гофайзена?
Может, не было, милая, жизни.
На форуме в Казани Олег Хлебников оптимистично заметил, что российская культура литературоцентрична, а значит, в нашей стране возможно возобновление бурной словотворческой жизни. Но пока подобные мероприятия у нас нечасты. Вот и получается, что немногочисленные посетители таких вечеров, если говорить не о «своем круге“, а о людях «с улицы“, судят о современной поэзии только по тому, что видят и слышат. Они приходят даже не на имя — имена зачастую им ничего не говорят, приходят на явление «современная поэзия“.
Хотя, например, поэт Александр Кабанов в Казани не впервые. Он вообще очень известен — в большей степени благодаря публикациям в Сети. Его называют постмодернистом, играющим словами и смыслами. Он, автор строки «Мне снились скотобойни: младенцы на крюках…„, якобы таким образом выводит человека из уютного, безопасного мирка в широкое поле жизни. Выводить-то он куда-то и выводит, но не тем же ли самым занимаются фильмы ужасов? Насколько эти переживания реальны и глубоки?
черничный привкус мела,
У пустоты –
Кстати, о любви… После поэтического вечера я спросила себя: много ли в услышанных мною стихах любви? Любви не в том понимании, которое холодно расписано в философском словаре, и не в том, которое опускает и опускает человека до животного, примитивного уровня. Такой «любви“ вокруг предостаточно. Я говорю о той любви, которая заставляет плакать и смеяться, замечать среди городского пейзажа живые деревья, слышать пение птиц сквозь шум и гул автомобилей, вспоминать детство, понимать родителей, смотреть на звездное или солнечное небо и думать, что такое Бог, долго и терпеливо узнавать человека, которого выбрал, и видеть в нем только лучшее и светлое — в общем, прозревать жизнь…
И еще один кроткий вопрос — может ли появиться горячий интерес к современной поэзии, если у самого поэта нет горячего интереса ни к человеку, ни к жизни, ни, что самое парадоксальное, к самой поэзии?