Режиссер Алехандро Гонсалес Пуче окончил режиссерский факультет Российской академии театрального искусства (ГИТИС), стажировался в театре "Школа драматического искусства" под руководством Анатолия Васильева и на текущий день является профессором университета del Valle (г.Кали, Колумбия), студентом докторантуры университета Валенсии (Испания).

В качестве художественного руководителя творческой и исследовательской группы Театра del Valle им поставлены спектакли "Чайка", "Дядя Ваня" А.Чехова, "Фауст" И.-В.Гете, "Волшебный маг" П.Кальдерона, "Отелло" У.Шекспира. Им также осуществлены постановки драматических спектаклей в разных городах мира, в том числе в Сантьяго (Чили), Москве, Екатеринбурге, Улан-Удэ и других. 10 января состоялась премьера спектакля "Тэкдир" в постановке испанского режиссера в Татарском академическом театре им. Г.Камала. Для дебюта на татарской сцене Пуче выбрал "Жизнь есть сон" – самую популярную пьесу Педро Кальдерона, одного из самых ярких представителей золотого века испанского театра, автора около 200 драматических произведений. Обсудить с режиссером премьеру не составило труда, так как он прекрасно говорит по-русски.

– Итак, уважаемый Алехандро, состоялась ли, на ваш взгляд, на сцене национального академического театра встреча двух культур – испанской и татарской?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я не совсем ясно представляю себе, что такое испанская культура, французская или еще какая-то. По моим представлениям, нет чистой культуры. В своих истоках культура каждого народа представляет смесь различных влияний, и в дальнейшем в ней идет процесс постоянного обогащения. Например, на Педро Кальдерона в XVIII веке большое влияние оказал античный трагик Софокл, но не напрямую, а через мифы, пришедшие с Востока.

Так что сегодня на сцене театра Камала состоялась если не встреча испанской и татарской культур, то их столкновение. Ведь Кальдерон – драматург сложный для восприятия даже испанского зрителя. Он медленно, экономно раскрывает поток информации, сдерживает ее до финала. Кальдерон – создатель своего рода "математического" театра. От перевода на татарский язык пьеса обогатилась, а постановка на сцене Камаловского театра создала новую интерпретацию драмы "Жизнь есть сон". Предрассудки относительно того, что знаменитый испанский драматург не поддается постановке в национальном театре, развеялись.

В свою очередь, пьеса Кальдерона обогатила татарский язык. Взять хотя бы слово "тэкдир" – судьба, рок, предопределение, предначертание. До работы над спектаклем оно не было на слуху, им практически не пользовались. Думаю, вобрав смысл словосочетания "жизнь есть сон", став названием спектакля, оно станет употребляться активнее.

– Значит, вы высоко оцениваете перевод, сделанный известным поэтом и прозаиком Ркаилем Зайдуллой?

– Разумеется, перевод великолепен, и так считаю не только я, но и весь коллектив театра. Общаясь со мной, Ркаиль Зайдулла постоянно шутил: "Ты говоришь по-русски лучше, чем я".

– Татарский поэт скромничал, он великолепно знает как мировую, так и русскую литературу. А как долго длился репетиционной период?

– Репетировали два месяца. По западным меркам это не так уж и мало, там на репетиции дается максимум шесть недель.

– Чья актерская работа в спектакле показалась вам наиболее удачной?

– Это трудный вопрос. Мне посчастливилось работать с тремя поколениями актеров татарского театра. Каждый играет по-своему, у каждого свои сильные стороны. Удивительно, насколько продуктивны представители старшего поколения на всех этапах работы над спектаклем, начиная с читки пьесы.

– Ваш спектакль достаточно скуп в выразительных средствах. Почему? Ведь тема пьесы Кальдерона – виртуальная, иллюзорная основа всего сущего – позволяла использовать современные декорации, компьютерный дизайн…

– Моя дочь недавно посетила в Испании Цирк дю Солей, известный зрелищностью и видеоэффектами. А потом она приехала сюда и сходила в казанский цирк, где на нее огромное впечатление произвела подлинность увиденного. "Ты знаешь, папа, – сказала она, – в татарском цирке есть клоуны, лошади…". Думаю, если бы я усилил зрелищность спектакля использованием видео, это действовало бы, как наркотик: 3-5 секунд созерцания видеоряда – и зрителю актер не нужен.

Исходя из этих же соображений, следуя изначальной установке на аскетизм, я отказался в "Тэкдире" от музыки, обработанной компьютером. Такая музыка стала бы ловушкой для моего замысла. Поэтому музыкальный ряд строился самостоятельно: скрипач и баянист сидели слева на авансцене. Скрипка – это лирическое начало, баян – эпическое. Баянист как бы изливал рассказ о происходящем на сцену и направлял ритмический строй спектакля.

Действие пьесы "Жизнь есть сон" разворачивается в темнице замка, в лесу и во дворце. Звезды недвусмысленно указывают королю Полонии, что его новорожденный сын и наследник престола будет тираном, и он заключает Сихизмундо в темницу. Обычно при постановке этой пьесы используются пышные декорации. В результате зритель перестает слышать стихи, и все элементы поэтического театра распадаются.

– После Казани я поеду в Китай, где намерен поставить одну из пьес Сервантеса в Пекинском театральном институте. Пробуду там до июня вместе с женой, китаянкой. Никогда прежде я не ставил Сервантеса, драматургический материал выдвигает передо мной новые задачи, я должен быть готовым найти резонанс между испанской и китайской культурами.

– Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что мои впечатления о Казани ограничиваются улицей Татарстан, где я жил, изредка прогуливался по Баумана. Практически все свое время пребывания в столице Татарстана я находился в театре Камала и напряженно работал: днем, утром, вечером. Я наблюдал, в каком плотном графике живет ваш национальный театр. Одно то, что начало сезона ознаменовалось тремя премьерами, говорит о многом, театр не спит. Здесь обучаются студенты, в трех репетиционных залах непрерывно кипит творческий процесс.

Правда, краем сознания я сумел уловить, что Казань переживает переходный момент – она растет, превращается в огромный город. К сожалению, здесь не уважают пешеходов, и человеком, переходящим дорогу, здесь быть очень опасно. Люди, находящиеся за рулем автомобиля, нагло себя ведут. Однако нельзя не отметить богатую культурную жизнь вашего города. Большое впечатление произвела на меня опера "Любовь поэта", которую удалось посмотреть в Татарском театре оперы и балета. Также порадовал масштаб празднования Курбан-байрама, в атмосферу которого я имел возможность непосредственно окунуться, проживая между двумя мечетями.

А что думают по поводу смелого эксперимента казанские театральные критики? Удалась ли драма "Тэкдир"? Примет ли Кальдерона на национальной сцене массовый татарский зритель? Однозначного мнения пока не сложилось ни у кого, околотеатральная общественность пребывает в растерянности. Те, кто смотрел "Тэкдир" два раза, 10 и 11 января, утверждают, что это были два разных спектакля. Все сходятся в одном: о будущем спектакля невозможно судить по премьере, которая, по сути, является пробой сил, и выражают уверенность в том, что фантазийные костюмы, энергичные бои, поставленные Рустемом Фатхуллиным, пафос короля и отца Равиля Шарафеева (Басилио), внутренняя стать Рината Тазетдинова (Клотильдо), шутовская манера, контрастирующая с возвышенным текстом, Халима Заляева (Кларин), яркость и азарт Алсу Каюмовой и Лейсан Файзуллиной (Эстрелья и Росаура), борение зверя и гранда в душе принца Сихизмундо, которое передают Искандер Хайруллин и Ильнур Закиров, обретут целостность, пластическую завершенность и заживут в едином ритме.