На орбиту III Казанского Международного фестиваля мусульманского кино “Золотой Минбар” он ворвался не менее стремительно, чем Катрин Денев. Но в отличие от французской кинозвезды казахский поэт Олжас Сулейменов представлял собой истинно крупный “космический объект” и потому притянул к себе не случайное, а целенаправленное внимание большого числа людей. Это обогатило кинофестиваль неподдельно интересными, содержательными событиями: в течение трех дней Олжас Омарович встречался с руководством республики, журналистами, творческой интеллигенцией, а 12 сентября принял участие в церемонии закрытия “Золотого Минбара”.
Надо отметить, что сам Олжас Омарович известен не только как поэт, тюрколог и общественный деятель, но и как профессиональный кинематографист. Такие фильмы, как “Земля отцов” (1966) и “Синий маршрут” (1968), принадлежат перу Сулейменова-сценариста. С Татарстаном казахского русскоязычного поэта связывают тесные дружеские отношения. Два года назад Олжас Сулейменов был награжден дипломом почетного доктора Института истории им.Ш.Марджани Академии наук РТ за выдающийся вклад в изучение евразийской культуры, истории и искусства.
– Олжас Омарович, важнейшим из искусств для вас на протяжении всего творческого пути являлась работа со словом, о чем вы написали в одном из своих стихотворений (в начале XXI века парижские станции метро были оклеены плакатами с этими строками):
…в мир входя,
мы изменяем мир,
он – оболочка,
мы – его основа,
мой мир,
рябясь, морщинясь,
как эфир,
приобретает очертанье СЛОВА.
Означает ли ваш приезд на фестиваль мусульманского кино, да еще с презентацией собственного кинопроекта, что теперь важнейшим из всех искусств для вас стал кинематограф?
– Важнейшим из моих занятий было, есть и будет создание книги “Тысяча и одно слово”, которую я пишу уже 40 лет. Выходит она частями – “тетрадями”: “Тюрки в доистории”, “Улыбка Бога”. В будущем году ожидается выход еще одной “тетради” под названием “Язык письма”. В ней я веду поиск пересекающихся параллелей, создаю этимологический словарь, где будут рассмотрены древние слова некогда общечеловеческого языка.
– Значит, нашумевшая книга “Аз и Я” была только “предисловием” к последующему лингвистическому труду?
– Совершенно верно. Кстати, “Аз и Я” недавно переиздана в Москве в авторской редакции, ее текст соответствует первому изданию, опубликованному в 1975 году в Алма-Ате. Тогда скандал вызвало то, что я впервые заявил: у тюрков и славян другие отношения, кроме официальной истории. Тюркский и славянский миры развивались в режиме сосуществования, в условиях взаимозависимости с другими мирами. Войны длились мгновения, общение – сотни лет. В обоснование я предложил свое прочтение темных мест “Слова о полку Игореве”, свой взгляд пишущего на русском языке казахского поэта на взаимоотношения Древней Руси и тюркского Поля.
В свое время “Аз и Я” объявили антирусской и националистической книгой. После ее обсуждения в ЦК вышло постановление, и надо мной навис топор сусловского политбюро. Также я задел интересы ученых, и на меня пошла вся ученая рать, не исключая знаменитого академика Дмитрия Лихачева. Динмухамет Кунаев вынужден был лично встретиться по этому вопросу с генсеком Брежневым. Не знаю, прочел ли Брежнев “Аз и Я”, однако рецензию на мою книгу выдал наилучшую: “Ни хрена там нет национализма”. Инцидент был исчерпан постановлением Академии наук и изъятием книги из библиотек. Но это было уже не так опасно.
– Вы считаете себя мусульманином?
– Что такое мусульманство, я усвоил из уроков мамы, которую недавно похоронил, уже как сорок дней… Мне вспоминаются ее слова: “С гордым веди себя на равных, он не сын Пророка… Встретишь человека – обрадуй его чем-нибудь… Если тебя ударят камнем, ударь угощением”. Думаю, эти нравственные максимы, напоминающие библейские формулировки, выражают сущность коранического учения. Или, по меньшей мере, мало отличаются от нравственного посыла, который в нем заложен.
– В чем, на ваш взгляд, должно заключаться своеобразие мусульманского кино?
– А что такое мусульманское кино, иудейское кино, языческое кино? Я бы поставил вопрос в иной плоскости: хорошее и плохое кино. Хорошее – значит гуманное, гуманистической направленности. На поверхности мы наблюдаем засилье коммерческого кинематографа – с обилием эротики и порнографии, которые заменяют святое чувство любви. Я называю подобную кинопродукцию фильмами, способствующими ускорению циркуляции крови в большом и малом тазе. Думаю, категория гуманности поможет определить, какой фильм мы смотрим – мусульманский или нет.
– Расскажите поподробнее о кинопроекте, который вы представляли в рамках “Золотого Минбара-2007”.
– В Казахстане завершились съемки киноэпопеи “Красная полынь”. Действие фильма относится к началу XIX века, когда Россия расширялась, нарабатывала потенциал. Это было также время установления взаимоотношений между Россией и Казахстаном. На этом фоне я хотел поведать на экране историю народного любимца, романтического героя Махамбета.
Новый проект “Ах, как интересно было в Петербурге!” представляет собой продолжение легенды-были, ее вторую часть. Краткое содержание сценария таково: 1825 год, зима, Санкт-Петербург. Последний казахский хан едет в столицу Российской империи за утверждением. (Ирония истории: несколько веков назад, наоборот, русские князья ездили в степь за ярлыком на княжение.) На родине хана Джангира казахи уже избрали – подняли на белой кошме. Дело оставалось за формальностями. Но неожиданно Александр I в ноябре скончался. И казахский хан с женой-татаркой отправился встречать нового царя. Воцарение Николая I совпало с восстанием декабристов. Джангир был втянут в эти события.
Стать художественным руководителем проекта согласился известный кинодеятель Алексей Герман, режиссером – Роза Аринбасарова, его ученица. Проект будет совместным – казахстано-российским, в нем, хочется надеяться, примет участие и Татарстан. Творческая группа еще не занималась подбором актеров, но планируется искать их также в вашей республике. Ожидается, что съемки фильма “Ах, как интересно было в Петербурге!” начнутся уже в 2007 году.
– Ах, как интересно! Слышала, ваш сценарий, написанный при участии Айсылу Хафизовой, с интересом воспринят российской творческой элитой. Не является ли новый кинопроект ностальгией по былой империи?
– Ностальгия по единой семье братских народов как выражение ностальгии по молодости имеется. Я много езжу по бывшим республикам Советского Союза и ощущаю себя в них не гостем, а согражданином. Но это не тоска по империи.
Я геолог по образованию и часто черпаю сравнения из этой области. Представьте себе гранит, он состоит из тысяч соприкасающихся кристаллов, отсюда его неимоверная прочность. А монокристаллические структуры, например стекло, напротив, очень хрупкие. Поэтому человечество должно быть структурой из множества кристаллов, не отталкивающихся, а соединяющихся. Ассимиляция же – путь империи – ведет к образованию монокристалла. Оттого империи рушатся.
Однако часть политической элиты до сих пор вдохновляет имперская модель. Кое-кто не понимает, что былое слияние невозможно. Элиты должны учиться интеграции, которая поощряет связи в новых формах.
– Вы имеете в виду вброшенный ЮНЕСКО в начале 2000-х годов лозунг о необходимости “глобализации с человеческим лицом”?
– В 1979 году, готовясь к докладу на конференции стран Азии и Африки, я несколько недель изучал историю деколонизации. В результате вывел закономерность: независимость не может быть конечной целью национально-освободительного движения – только переходным этапом. Путь от вековой колониальной зависимости через независимость – к эпохе осознанной взаимозависмости. То, что в Африке до сих пор кровь рекой льется, есть результат ложно понятой независимости.
Мы выступаем против канонизации узкоэтнических форм сознания, дробящих человечество. От имени Казахстана нами было выдвинуто предложение, одобренное генеральной конференцией ЮНЕСКО, – провозгласить 2006 год Годом планетарного сознания. Планетарное сознание как высшая форма развития национальных самосознаний объединяет сынов Адама и Евы в один народ по имени Homo Sapiens. И такая нация должна образоваться в XXI веке, иначе он станет последним в истории человеческой цивилизации.
Одна из целей гуманитарного сотрудничества в мире – это максимальное сближение культур и цивилизаций, их “слияние и конвергенция” друг с другом.
Планетарно мыслящие личности есть в каждом народе, они должны войти в правительства своих стран и работать над созданием единой земной нации. Кстати, движение “Невада – Семипалатинск” родилось как воплощение одной из моделей планетарного сознания. Ведь мы выступаем за общечеловеческие ценности – сохранение жизни на Земле. И эта поэтическая цель объединит человечество.
– Не случайно два миллиона подписей, собранных антиядерным движением “Невада – Семипалатинск” в поддержку закрытия ядерного полигона, называют лучшей поэмой Олжаса Сулейменова…
– После того как 19 октября 1989 года были остановлены испытания под Семипалатинском и указом президента Назарбаева 29 августа 1991 года окончательно закрыт полигон, последовал международный мораторий на испытания ядерного оружия: остановились остальные полигоны – Новая Земля (Россия), Невада (США), атолл Моруруа (Франция), Лоб-Нор (Китай). Большинством стран был подписан Договор о нераспространении ядерного оружия. (К сожалению, Индия и Пакистан недавно заявили о себе как ядерные державы.) Более 1000 запланированных взрывов не состоялось. Один взрыв стоит 30 миллионов долларов, представляете, какие сэкономленные средства пошли на реабилитацию всего человечества! Если же учесть прочие благодатные последствия этого “воздержания”, такие, как ненанесение ущерба природе и здоровью человека (каждое испытание закладывает “бомбочки” в генах миллионов людей), то получается, что сэкономлены миллиарды долларов.
После этого мы приступили ко второй части нашей программы – медико-психологической реабилитации здоровья населения регионов, пострадавших от испытаний. Это не столь заметная обществу деятельность, но и здесь наш вклад был значителен. В августе 1992 года конгресс США принял закон “О помощи пострадавшим от ядерных испытаний в штатах Невада и Юта”. Мы, в свою очередь, инициировали принятие подобного закона в Казахстане. А также обратились в Государственную Думу России с предложением признать совместную ответственность наших государств за ущерб, причиненный населению региона, где сорок лет “ковался ядерный щит СССР”. Россия, как правопреемница Советского Союза, должна принять на себя хотя бы часть этого “наследства”. Кроме того, мы будем добиваться создания международного фонда помощи пострадавшим от ядерных испытаний. А таких – миллионы в разных странах.
– В завершение разговора вернемся к теме фестиваля.
– Мусульманское кино должно учить народы понимать друг друга, видеть общность. Сблизиться можно, только понимая, что религия – часть культуры.
* * *
Пустыня и колодцекопатели – любимейшие образы в поэзии Олжаса Сулейменова. И сам он напоминает такого колодцекопателя, добывающего в текучем песке слов основополагающий смысл, способный объединить человечество. Еще совсем молодым он сказал: “Не скрою, одному в прохладе слов так хорошо”. Поэтому я не стала утомлять собеседника расспросами об особенностях кинопроцесса в Казахстане, а сама поведала ему об успехе на II МФМК мелодрамы “Степной экспресс”, рассказывающей о непростых отношениях между казахской девушкой и случайно оставшимся на степном полустанке молодым французом. Что касается III МФМК, то фурор на нем произвел полнометражный художественный фильм “Целомудренный грех” (“Никогда не слышал о существовании такого греха”, – выразил неподдельное удивление Олжас Омарович.) К сожалению, лента казахского режиссера Болата Шарипа демонстрировалась в рамках внеконкурсного показа, иначе бы она несомненно победила в одной из номинаций. Фильму, как и поэзии Сулейменова, свойственны вынесенные из родной степи свобода и яркость, местная “обжигательная степная специфика”. Успеху “Целомудренного греха” немало способствовала экзотическая красота исполнительницы главной роли Диляры Кашагановой.
11 сентября в рамках фестиваля в Большом концертном зале им.С.Сайдашева прошел творческий вечер писателя, ученого, полномочного представителя Казахстана в ЮНЕСКО Олжаса Сулейменова. По заполненности и наэлектризованности зала можно было получить представление о неувядающем феномене всенародной любви к Олжасу. Его поэзия полвека пробуждала в людях чувство истории и национального достоинства, его политические требования – вольную волю равного среди равных. Многие десятилетия вопрос: “Ты любишь стихи Олжаса?” – лучше всяких лозунгов об интернационализме формировал поколения литераторов в национальных республиках, которые предпочитали не замыкаться на своей традиции, а творить на скрещении культур.
Галина ЗАЙНУЛЛИНА.
