На днях по приглашению гипермаркета “Книжный двор” Казань посетил известный писатель, публицист, главный редактор газеты “Завтра” и ведущий радиостанции “Эхо Москвы” Александр Проханов. Казань стала вторым (после Москвы) городом, где писатель презентовал свою новую книгу “Симфония Пятой империи”.
Александр Проханов родился в 1938 году в Тбилиси, окончил Московский авиационный институт, работал инженером и лесником. Его публицистический путь начинался в конце 1960-х годов, когда он стал корреспондентом “Литературной газеты”. Афганистан, Эфиопия, Никарагуа, Ангола – вот лишь некоторые “горячие точки”, откуда Проханов писал свои передовицы. В 1971 году писатель издал первые книги “Иду в путь мой” и “Письма о деревне”. Сегодня он автор более 30 повестей, романов и сборников статей, пропитанных патриотическим духом.
Интерес, с которым казанцы восприняли приезд неординарной личности, опроверг бытующее мнение, что пламенными почитателями Александра Андреевича являются “бедные ветераны, отставные, обиженные властью старики-коммунисты, бабульки, которых лишили бесплатных лекарств”. На встречу с Прохановым собралось гораздо больше людей, чем на предыдущие встречи в “Книжном дворе” с его собратьями по перу. В основном это мужчины в расцвете сил, активно участвующие в политической и культурной жизни республики. Поэтому атмосфера в торговом зале книжного магазина создалась наэлектризованная, разговор состоялся острый, вызывающий в памяти бурные перестроечные годы.
Правда, вначале гостю была дана возможность спокойно презентовать “Симфонию Пятой империи”. Книга, изданная тиражом всего 500 экземпляров, проиллюстрированная графикой Геннадия Животова, по словам Проханова, представляет собой “свод псалмов и песнопений”, венец его познаний. Не случайно, поделился он догадкой, презентация “Симфонии” в Москве проходила в Фонде культуры, которым руководит Никита Михалков. Отношения у писателя с режиссером сложные: один верит в несуществующую “красную”, другой – в несуществующую “белую” Россию. Но они сумели превратить заурядное мероприятие в удивительную ассамблею, где встретились люди самых разных убеждений – либералы, монархисты, коммунисты, священники – для обретения формулы всеобщего единения.
“Я не аналитик, – заранее предостерег собравшихся Александр Проханов. – Я, скорее всего, фантазер, советский человек, который лучшие годы посвятил воспеванию армии, суперинженерии, следовательно, я романтик и поэт, мои определения, основанные на поэтическом воображении, недостоверны – им нельзя верить. И поэтому все, что вы услышите, скорее, некие магические заклинания – это вызывание из небытия эмоциональных и метафизических вихрей, которые в итоге должны сложиться в мою мечту, имя которой – Пятая империя”.
Прохановское “имперское” летосчисление восходит к Новгородской Руси (иногда он с оговорками называет Киевскую Русь), создавшей формы народного самоуправления. В XIII веке ее поглотила Золотая Орда, в недрах которой, в свою очередь, к середине XV века зародилось Московское царство, объединившее территории от Смоленска до Урала. Оно распалось в Смутное время. Затем возникла третья, Петербургская, империя Романовых, с которой связан золотой век русской культуры. Она погибла в начале ХХ века, и лишь Сталину – “когда жесткими действиями, когда молитвой” – удалось возродить на “пустынных пространствах, где носилась конница”, Красную империю, которая победила фашизм. Но и от нее в 1991 году остался пепел.
Однако “внутри этого пепла что-то начало смещаться, послышалась новая странная музыка”, обертоны которой писатель постарался угадать. Первые симптомы зарождения новой государственности, как ни странно, он углядел в трагические дни октября 1993 года. Эта кровавая трагедия, если следовать логике писателя, провозвестила будущую победу – именно в том же 1993 году на выборах в Государственную Думу победили не либералы, а “красно-коричневые”, то есть именно те, кого давили танки и кого гнали омоновцы своими дубинками. Этот результат ошеломил всех.
Затем была страшная первая чеченская война, которая закончилась Хасавюртом – договором русского поражения. Но именно во время этой войны появился тот, кого называют современным святым, – Евгений Родионов. Это был захваченный в плен чеченцами солдат, которому предложили отречься от православной веры и воевать на стороне боевиков. Он отказался, и ему отсекли голову. Значит, сделал вывод оратор, существовало в отроческом видении некое загадочное понимание хода вещей, за которое стоило пожертвовать жизнью.
Аналогично, утверждает Проханов, была переосмыслена гибель подводной лодки “Курск”. Народ был объединен страшной трагедией и “странным образом радовался”. Из бездны отчаяния и ужаса к нам прорвался луч света, коим стала записка обреченного на смерть моряка: “Не надо отчаиваться”. Так трагедия была переосмыслена как победа человеческого духа.
Во второй чеченской войне, сумбурной, тяжелой, но победной, состоялись первые полководцы – Шаманов и Трошев. Появился и свой вития – Илья Глазунов, мистический художник, который, по мнению Проханова, в картине “Россия, встань!” провозвестил чудо будущего государственного творения.
Беслан должен был снести хрупкую российскую государственность, показав беспомощность правительства и силовых структур. События в Осетии были не просто террористическим актом, а огромной ритуальной мистической жертвой. Убийство детей перевертывает сущность людей, от такого удара в сердце народ должен был бы свихнуться, но этого не произошло, и государство устояло при всей слабости контртеррористической операции.
Наконец, в качестве последнего отрадного признака “кристаллизации” новой империи Александр Проханов назвал запуск Бурейской ГЭС, которую он, “поклонник Квачкова”, посетил вместе со своим идейным противником Анатолием Чубайсом. Сюрреалистическое ощущение не покидало писателя во время поездки: за пределами станции Чубайс выглядел главным виновником всех бед и несчастий, а в пределах корпорации – “как Господь Бог”. Ведь именно у руководства РАО ЕЭС возникла отчаянная идея привлечь на стройку, которая к 1999 году превратилась в зияющую “черную дыру”, деньги Министерства путей сообщения и расплачиваться за кредит после пуска станции дешевой электроэнергией. “Самое лучшее, самое передовое, авангард мировых технологий!” – стало девизом стройки. При этом турбину, трансформаторы и другие комплектующие купили не за рубежом, а заказали на российских предприятиях. Потому строительство Бурейской ГЭС и явило собой пример громадного “социального двигателя”.
Таким образом, возникла книга, доказывающая факт складывания абсолютно новой русской государственности. Общее с предыдущими имперскими формами у нее только одно – тяготение друг к другу, заложенное в российские пространства. Рассеченные на части, они обладают странной способностью срастаться. Однако, чтобы зародившийся кристалл Пятой империи не был диссоциирован, требуется ряд условий. Необходимо прекратить вражду исторических эпох, только Великое Примирение обеспечит национальной энергии устремление в “световод русской истории”.
Как только оратор смолк, на него обрушился шквал вопросов. Приведем наиболее интересные. Первый из них: необходим ли вынос тела Владимира Ильича Ленина из мавзолея? Обсуждение этой темы, ответил Александр Андреевич поговоркой, является “перенесением порток с гвоздя на гвоздок”, то есть отвлечением от насущных проблем. Хотя если ему докажут, что от выноса тела станет лучше и страна расцветет, он согласен, более того, даже “себя готов вынести”.
Звучали и провокационные вопросы: мол, не пора ли вам, певцу Генерального штаба, звать Русь к топору, предрекать рождение в народе “черной косточки”, нового Емельяна Пугачева? Не верю в бузу, пресек анархические настроения Проханов. Ситуация сегодня такова, что важнее борьба не революционных энергий, а интеллектов. Он предложил реально взглянуть на положение дел в стране: мы находимся на пороге системного кризиса, нас ждет выбывание энергоблоков, развал жилищно-коммунального хозяйства, остановка производств. Катастрофу могут предотвратить лишь мобилизационный проект и работа Правительства в режиме штаба кризисного управления. Вот почему на данный момент сохранение хрупкой российской государственности важнее, чем “игра вразнос”. Тем более что в народе не наблюдается бунтарских настроений, имеется лишь спрос на праведную, справедливую Россию. Люди безотчетно понимают, что в XXI веке ход истории определяют не взрывы негодования, а технологии внутри истеблишмента. Отличайте политику от риторики, пытался вразумить Александр Андреевич горячие головы, это две разные кухни…
Животрепещущим оказался вопрос об отношении к Дню народного единства. Проханов скептически отнесся к попытке противопоставить четвертое ноября седьмому и тем самым сломать мистические опоры коммунизма. Празднование годовщины Великой Октябрьской социалистической революции и без того давно превратилось в карнавал сродни бразильскому и никому не мешало. А вот дата освобождения Москвы от поляков как раз взрывоопасна, так как провоцирует молодежь искать в многочисленных диаспорах, укоренившихся в столице, неополяков.
Манера общения знаменитости с аудиторией была неожиданной. Слишком уж много писатель, которого после создания “Симфонии Пятой империи” сравнивают со старцем Филофеем (тем самым, который создал доктрину Москвы – Третьего Рима), прикалывался и хохмил. Например, когда спросили о покушениях на него и мерах принимаемой безопасности, он сказал, что ходит с кастрюлей на голове… А на запальчивое обвинение молодого человека: “Идеальное государство для вас немыслимо без ГУЛАГа!” поддакнул: несомненно, и чтобы цепи там были золотые, и гауляйтер вежливый – знал бы несколько языков…
К сожалению, о литературе в широкой аудитории поговорить не удалось. Писатель лишь успел с похвалой отозваться о кинематографе, который, по его мнению, набирает силу. Экранизация классики – “Идиота”, “Мастера и Маргариты”, “Доктора Живаго” – свидетельствует о сохранении “важнейшим из искусств” базовых ценностей культуры.
Однако и с глазу на глаз разговаривать на эту важную для Александра Проханова тему было нелегко. Хотя известно, что он, как всякий писатель, нуждается в серьезной критике (“как трава в солнце и дожде”). Он без энтузиазма воспринял упоминание о статье “Последний солдат декаданса” Павла Басинского, опубликованной в “Литературной газете” в 2004 году. В ней, признавая за Прохановым дар блестящего очеркиста, “Симонова чеченской кампании”, критик поставил ему в упрек отсутствие “логики благородного построения образа”, а в качестве главного принципа работы воображения указал на расчетливо сделанные “безумие и истерику”.
Писатель хорошо знает все ярлыки, которыми его награждали оппоненты: “дурной Сологуб”, “русский Киплинг”, “прикольный динозаврик”, “графоман”, “денщик Главпура”, “певец цинковых мальчиков”. Во всем этом многоголосии профессиональным он считает мнение Льва Данилкина – критика, который записывает Александра Проханова в ряд самых больших художников рубежа веков (“30 лет выпекающего хлебы из раскаленной лавы”). Данилкин усматривает в его творческом методе неподдельную литературную магию – “когда в наборе мертвых слов для официозной агитки вскипает раскаленная протоплазма”. В своих политических триллерах, по мнению критика, Проханов далеко ушел от “советского реалистического романиста”, создав “босхианские тексты” за гранью представлений о правдоподобии.
Зная газету “Завтра” как исключительно продолжение творческой личности Проханова, можно было бы не интересоваться принципом руководства популярным изданием. Должны ли в газете работать люди разных идеологических убеждений? Нет, с ходу отмел главный редактор гипотетическое предложение, мое издание – это команда, где люди разных профессий, исполняющие разнообразные функции, исповедуют один символ веры. Как в батальоне: имеется подрывник, снайпер, разведчик, командир, а знамя одно.
Более продуктивным был наш с Александром Андреевичем диалог вокруг издания раритетной работы видного русского ученого начала ХХ века В.Л.Величко “Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы”. Впрочем, от моих цитат дореволюционного геополитика Проханов отмахнулся, сказав, что изучал национальный менталитет кавказцев на личном опыте в непосредственном общении, на него и будет опираться. Высоко отозвался о чеченцах как о “генераторах энергии”, “трудниках”, которые в свое время застроили Советский Союз сельхозобъектами. Перед ними в данное время историческая развилка: стать корсарами или влиться в цивилизацию. Чеченцы предпочтут второй путь, уверен писатель.
Почетную роль в грядущей Пятой империи отводит Проханов и татарам, чей вклад в государственное строительство всегда был весомым. Татары, по его словам, “контролируют ключевую территорию Поволжья”. Это “крепкие орешки”, которые “не гнушаются черной работы”. Они не будут оппонентами новой государственности, потому что прошли период укрепления национальной самобытности и могут снова вернуться в поток.
Впрочем, настороженно относиться к идее Пятой империи не имеет смысла ни одному народу – она далека от жесткого централизма предшествующих имперских форм, многоукладна, полифонична, полицентрична. Это, как пояснил Проханов, “сетевая империя” с множеством центров и бесконечностью связей. Распространяясь вширь, она привносит свою сущность в каждый поселок и околоток.
Галина ЗАЙНУЛЛИНА.
