Тайна играющих кукол

О людях, посвятивших свою жизнь кукольному театру, пишут нечасто.

information_items_1347368901

О людях, посвятивших свою жизнь кукольному театру, пишут нечасто. Все-таки для большинства из нас это совершенно особый и немного закрытый мир, по крайней мере – с определенного возраста. Но мы сейчас о меньшинстве – о тех, для кого кукольный театр стал домом, судьбой, смыслом жизни. Один из таких людей – заслуженный деятель искусств России и Татарстана Ильдус Зиннуров. В Татарском государственном театре кукол “Экият” он работает уже 37 лет, начиная с 1968 года, и 30 из них – в качестве главного режиссера. А буквально на днях коллеги будут чествовать Ильдуса Назиховича по случаю его шестидесятилетия. Так что и в кукольном театре идет самая обычная жизнь – с юбилеями и отнюдь не детскими заботами, ибо любовь к играющим куклам не имеет возрастного ценза.


– Ильдус Насихович, хотелось бы задать вам, главному кукольнику республики, вопрос: что такое кукла? Просто игрушка или нечто большее?


– …И не надоело ли мне до седых волос играть в куклы? (Смеется.)


– Я так вопрос не ставил.


– Конечно, игрушка! Попробуйте оглянуться по сторонам. Вокруг нас повсюду, на каждом шагу куклы. В редкой квартире (можете проверить свою) вы не отыщете куклу, даже если там нет детей. А иногда именно потому, что детей в семье нет, есть кукла. Это что, просто игрушка? Или для бездетной пары нечто большее?


У водителей на лобовом стекле на резинке, на пружинке нередко болтается какая-нибудь обезьянка или песик. Зачем, казалось бы, дяденьке в годах понадобилась кукла? Скорее всего, в качестве охранительного амулета, оберега, но едва ли в качестве игрушки.


Я видел кадры кинохроники, когда спасатели из-под завалов выносят ребенка. А он, полуживой, исцарапанными, грязными ручонками прижимает к себе куклу. Самое близкое на тот момент существо. Язык не повернется сказать, что ребенок, оказавшись под завалами, забавлялся своей игрушкой.


Или на улицах разбомбленного Ирака жители побивают камнями куклу-чучело президента Буша, а затем публично ее сжигают. Этим актом они выражают свой протест, свое отношение к происходящему. И это тоже мало походит на игру в куклы.


Мудрые японцы, как известно, специально ставят резиновую, в человеческий рост куклу – точную копию какого-нибудь начальника. А рядом кладут увесистую колотушку. Теперь любой обиженный работник может взять в руки эту колотушку и отдубасить начальника по полной программе. Заодно выплеснуть негативные эмоции, но без вреда для производства.


Есть куклы-символы. Например, всемирно известная русская “матрешка”. Это национальный идеал женщины-роженицы, ладной, веселой, многодетной, символ достатка и благополучия. А что такое фигурка толстого, благодушного Будды? Тоже символ, символ веры. Но уж никак не игрушка.


Примеры можно приводить и дальше, но объединяет их одно: любая кукла – это яркое, образное выражение определенной эмоции, определенного отношения к чему-либо. Так что все просто и одновременно сложно.


– Если выражаться высоким штилем, Господь создал человека по своему образу и подобию, а человек по своему образу и подобию создал Куклу?


– Пожалуй, так. Во всяком случае, божественное начало в искусстве играющих кукол, если говорить о театре, присутствует. Но те куклы, которыми играют дети и которые выставлены в витринах магазинов, сильно отличаются от театральных как в смысловом, так и в техническом отношении. В театре при написании пьесы драматург выстраивает определенный событийный ряд, а художник, исходя из заданной ситуации, разрабатывает емкий, исчерпывающий данную ситуацию образ куклы-персонажа. Попасть в образ для театрального художника то же самое, что для поэта найти точное, до донышка исчерпывающее смысл слово, строчку, найти яркую, неожиданную метафору. Именно поэтому в театре кукол художник – фигура гораздо более значимая, чем в театре драматическом.


Кроме того, на сцене театра кукол могут оживать не только куклы, но и предметы, любые. На первом курсе, когда мы учим наших студентов актерскому мастерству, есть даже такая тема – оживление неживых предметов. Вот… взять хотя бы эту настольную лампу. А еще лучше две – одна лампа большая и одна маленькая. Между ними уже можно выстраивать отношения, скажем, мамы с малышом, большой собачки и маленькой. Мужчины и женщины. Получается очень забавно, иногда даже поучительно. В конце концов, обучение детей через игру, и не только детей, наиболее эффективный метод обучения и воспитания. Педагоги хорошо это знают.


– Означают ли ваши слова, что роль актера в театре кукол отступает на второй план? Особенно в спектаклях, которые играются на ширме, ведь зрители актеров даже не видят?


– Конечно, нет. По сравнению с драматическими актерами в силу нашей специфики мы просто другие. Оживить куклу, вдохнуть в нее душу, заворожить зрителя может только очень талантливый актер, в совершенстве владеющий техникой кукловождения, пластикой, живой, эмоциональной речью. Кстати, у нас перед каждой новой постановкой на репетициях наблюдается одна и та же картина. Когда актерам приносят из пошивочного цеха новые куклы, они им, как правило, категорически не нравятся. И то не это, и это не так. Затем идет этап узнавания, вчитывания в текст пьесы, этап привыкания к кукле. Она становится ближе, роднее, и, наконец, этап вживания в образ, когда актер и кукла превращаются в одно целое, плоть от плоти. И только в этом случае, будь то ширма, марионетки или открытый план, на сцене возникает момент истины.


Другое дело, что сегодня заполучить в театр по-настоящему талантливого актера очень непросто. Я помню, когда в 1971 году поступал в ЛГИТМиК (Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, ныне – Санкт-Петербургская академия. – Л.К.), конкурс на актерский факультет был до 30-40 человек на одно место. Сегодня 2-3, с трудом. Отбирать талантливых людей стало не из кого, потому что нынешняя молодежь большей частью ориентирована на деньги и уже знает: ничего, кроме пожизненно гарантированной нищеты, профессия актера не обещает.


– Как же вы обходитесь? При таком дефиците?


– Ну, во-первых, еще при советской власти у нас в театре сформировался крепкий актерский костяк, основа нынешней труппы. Как и я, эти люди до седых волос продолжают играть в куклы, несмотря на повальную коммерциализацию во всех сферах жизни. Они – носители лучших театральных традиций, актеры-бессребреники. Театральные подмостки для них, без всякого пафоса, – это и есть настоящая жизнь.


Во-вторых, молодое пополнение для театра мы с нашим очередным режиссером Людмилой Александровной Дьяченко уже много лет готовим сами. В Казани для этого есть прекрасная база – Казанское театральное училище, я преподавал там 25 лет. Кроме того, являюсь доцентом театрального факультета Казанского государственного университета культуры и искусства. На моем личном счету восемь… теперь уже девять выпусков молодых специалистов. Так что резервы в наших руках.


Как педагог должен сказать: профессия актера – далеко не массовая профессия. Скорее, штучная, и в процессе обучения требует индивидуального подхода. Чтобы не быть голословным, приведу несколько ярких фамилий своих бывших учеников – это заслуженные артисты Татарстана М.Абсалямов, Р.Тагиров, Р.Гизатуллин, Р.Камалова, А.Рахматуллина, Ф.Сабирова, Г.Габдрахманова и другие.


– Скажите, перестроечные процессы, повальная коммерциализация, эпоха гласности, наконец, как-то повлияли на репертуарную политику вашего театра?


– Нашу репертуарную политику целиком исчерпывает само название Татарского театра кукол – “Экият” (“Сказка”). Старая, добрая, проверенная временем классическая сказка всегда составляла основу нашего репертуара. Несмотря на кажущуюся простоту сюжетных ходов, примитивность сказочных персонажей, сказка всегда мудра и глубоко символична. Зато кажущаяся сложность нынешних перестроечных процессов, политической жизни, эпоха так называемых перемен по сути своей проста, “как мычание”. Власть имущие взяли и поделили между собой чужую собственность. Вот и все. Таких сюжетов в фольклоре очень и очень много. Пример? Пожалуйста. Хитрая Лиса (рыжая, заметьте) обманом приватизировала у Зайца его лубяную избушку. В результате сделала Зайца бомжом. Куда уж современней?


– По-моему, там был еще один персонаж – красный Петух?


– Это вы на 17-й год намекаете? Поэт сказал: “Жизнь вечно тычется в азы”. Вот эти самые “азы” – татарские народные сказки, сказки народов мира, легенды и мифы – составляли и составляют основу нашего репертуара.


Если говорить совсем серьезно, конечно, эпоха больших перемен в жизни общества не могла не коснуться нашего театра. Со многими незыблемыми постулатами советской эпохи мы расстались без сожаления, кое-что из настоящей жизни принимается и приживается с большим трудом. В конце концов историки расставят все по своим местам. Но были и приобретения: в этот сложный для всех нас период театр возглавил новый директор, выбранный на демократической основе всем коллективом – впервые за время существования театра. Речь идет о Розе Саитнуровне Яппаровой. Сейчас она сталкивается с проблемой, характерной для большинства театров России, – с недостаточностью финансирования. Тем не менее все творческие проблемы, вопросы материального обеспечения решаются четко и своевременно.


Гастрольные маршруты театра теперь не ограничены рамками Татарстана и российских городов. Мы являемся членами Международного союза деятелей театра кукол (УНИМА) и получили возможность выхода на международную арену. Участие в международных конгрессах, фестивалях, симпозиумах, проводимых этой организацией (в Венгрии, Польше, Германии, бывшей Югославии, США, Франции, Болгарии, Турции), дало мощный толчок творческому росту коллектива.


– В многочисленных поездках по дальнему зарубежью вы получили уникальную возможность сравнивать свои работы с работой других режиссеров, других театральных коллективов и, конечно, возможность что-то у них заимствовать. Хотелось бы знать, как выглядит на этом фоне Татарский театр кукол?


– Хуже или лучше? Нет, я бы вопрос так не ставил. Мы не хуже и не лучше. Мы – другие. Иногда настолько, что чужой опыт в силу хотя бы ментальности зрителя, даже в силу погодных условий у нас в театре применить очень непросто.


Например, в 2001 году мы поставили спектакль “Рамаяна” по мотивам древнеиндийского эпоса. Из необъятного массива сюжетов и персонажей мы извлекли короткую, наиболее яркую, на наш взгляд, фабулу и адаптировали ее к детскому восприятию. На сцене спектакль идет полтора часа от силы, наш обычный формат.


Индусы свой эпос, особенно “Рамаяну”, боготворят. Для Индии – это книга Жизни. Поэтому театральное действо, которое часто разворачивается не на сцене, а на открытой площадке, длится, как правило, весь световой день. И когда советник посла Индии по культуре, приехав в Казань, посмотрел наш спектакль, он пришел в восторг от того, что огромный эпос можно подать в таком емком, концентрированном виде и воссоздать на сцене богатейший национальный колорит: музыку, песни, танцы, прекрасные переводы эпических стихов. После спектакля он не раз повторил: “Бог вам воздаст за эту красоту!”.


Кстати, наши актрисы, исполнительницы танцев, очаровали советника настолько, что он всерьез собрался переманить их в Индию. Возможно, так и случилось бы, но слова советника, которые он произнес с таким жаром, оказались пророческими: десять актрис нашего театра, одна за другой, ушли в декрет! В результате играть спектакль оказалось некому.


Или японская кукла “Авадзи”. Огромная фарфоровая голова, маска-типаж. Абсолютное выражение японского духа, японского национального самосознания. На сцене с этой куклой управляются пять-шесть актеров. Как и знаменитый театр “Кабуки”, кукла “Авадзи” существует тысячелетия, сохраняя даже в мелочах свою первозданность, первобытность, если хотите. И это, обратите внимание, в самой высокотехнологичной стране мира, в которой кукла-киборг давно уже стала массовой детской игрушкой.


Кстати, мы опробовали технику “Авадзи” на своей сцене. Как оказалось, впервые в России. В 1976 году после ЛГИТМиКа мы с художником Валентиной Губской, сегодня это наш главный художник, и балетмейстером Владимиром Яковлевым поставили японскую притчу-сказку “Глаза змеи”. По сути, это был мой дипломный спектакль. Губская замечательно передала колорит: преобладание холодных, синевато-фиолетовых тонов в сценах у озера. Падающий театральный снег. Голый, иссохший ствол дерева. И как символ вечной жизни – интенсивный цвет огня, умиротворяющие тона кимоно Саяко, главной героини, пышно-розовое цветение сакуры…


Говорят, спектакль “Глаза змеи” стал событием в жизни театра. Во всяком случае, после этой постановки вопрос о новом главном режиссере больше не дискутировался. (Смеется.)


Что касается зрительского менталитета, у разных народов он тоже сильно отличается. В этом году мы были в Финляндии, в городах Иисалми и Хельсинки. Привезли спектакль “Камыр батыр” С.Хусни, готовимся к выходу на сцену. В зал приходят человек пятнадцать-двадцать финнов, рассаживаются, некоторые с детьми. Мы продолжаем ждать, когда подойдут еще зрители. А нам сообщают: “Это все. Больше никого не будет. Начинайте”. Пока шел спектакль, в зале стояла полная тишина, ни шороха, ни аплодисментов, вообще никакой реакции. По окончании нас сдержанно поблагодарили, сказали, что спектакль очень понравился, просили приезжать еще.


В Турции все наоборот. Зрители во время представления плачут, смеются, вскакивают с мест, потрясают кулаками в адрес злодея. Даже выскакивают на сцену. Все эмоции, весь темперамент наружу.


Про индийскую ментальность я уже рассказывал…


– Насколько я знаю, к концу 2006 года власти твердо обещали подарить вашему коллективу, городу, маленьким зрителям, наконец, новое здание кукольного театра. Обещание прозвучало на самом высоком уровне. В какой стадии ваш “квартирный вопрос” находится в настоящее время?


– Пока изменений мало. Стоим, что называется, в очереди. Но понимание со стороны высокого начальства есть, и это радует…


– Понимание есть, но нет денег. Все как всегда: “Все лучшее детям, но в последнюю очередь”. И заключительный вопрос, Ильдус Насихович. Чем будете удивлять ваших маленьких зрителей в новом театральном сезоне?


– Первым на очереди у нас “Буратино” по повести А.Толстого “Золотой ключик”. Премьера намечена на начало декабря. В марте планируем сдачу спектакля “Красная Шапочка” по мотивам сказки Ш.Перро. Мы с нашим художником А.Губским как раз работаем над его художественным оформлением. На татарском языке в этом театральном сезоне будет поставлена пьеса замечательного поэта, драматурга и старинного друга нашего театра Рената Хариса “Кякрушка”.


Кроме того, в ноябре в качестве приглашенного режиссера я еду в Самару. Договорились с тамошним руководством о постановке на самарской сцене сказки Э.Гофмана “Щелкунчик”. В нашем театре этот спектакль с большим успехом идет уже четыре года. Решили поделиться.


Лев КОЖЕВНИКОВ.

+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
Еще