Что в первую очередь типично для театрального сезона 2005/06 года? Полное отсутствие социальной сатиры на сцене. Видимо, театр в его функции лекарства от жизни, отвлечения от повседневности и ее проблем публику вполне устраивает. Никто не испытывает ностальгии по идейному, не задается вопросом: кто герой нашего времени – бунтарь или благополучный льстец? Вместе с тем темы и интонации некоторых премьерных спектаклей показывают, что, как и во времена застоя, вновь в ходу спасительный конформизм, неучастие в мерзостях социума. Бросается в глаза и застой иного рода – творческий. Скажем, в КАБДТ им. В.И.Качалова за весь сезон не случилось ни одной (!) премьеры. И хотя в целом бессобытийным его назвать нельзя, любые обобщения представляют трудность – из-за отсутствия ярко выраженных тенденций. Нет среди наших режиссеров таких, чья одержимость каким-то стилем или идеей стала бы сквозной для всего творчества. Они переходят из одной постановочной реальности в другую, всякий раз заново конструируя эстетические подходы. Потому наиболее приемлемой на нынешний день представляется “таблоидная” форма подведения итогов сезона.

ТРАКТОВКА ГОДА. Финал “Трех сестер” в постановке Камаловского театра наверняка стал самым депрессивным за всю историю постановок чеховской пьесы: Ольга (А.Каюмова), Ирина (Л.Рахимова) и Маша (Л.Хамит), бессильно склонив головы на грудь и опустив руки, безжизненно замерли, как повешенные… Хотя по сравнению с тем, что вытворяет с Чеховым современная “аттракционная” режиссура, ничего особо авангардного в спектакле нет. Ф. Бикчантаев инсценировал “Трех сестер”, можно сказать, в канонической редакции второй половины прошлого века – когда Чехов стал считаться не “атмосферным”, светло-грустным, а “страшным драматургом”. Безрадостную идею деградации мироздания – все в судьбах героев не так и не вовремя – у Бикчантаева в сцене именин иллюстрирует детский “волчок” с его обреченным на разбалансированность кружением.

Во втором действии сверху из колоколообразной конструкции спускается канат. И образ поруганного, разрушенного храма собрал воедино разрозненные элементы декораций. Что ж, сам Чехов предрек капитуляцию утонченных, образованных сестер Прозоровых перед примитивными вкусами Натальи Ивановны, преобразовательный пыл которой имел ясную тенденцию – пошлость восторжествует, низведя “цветущую сложность” до убогой простоты.

ПРОРЫВ ГОДА. Оценка грустной комедии “Ненаглядная моя” Т.Миннуллина в постановке опять же Ф.Бикчантаева не была единодушной. Лишь немногие оценили премьеру как “чистейшей прелести чистейший образец” постмодернизма на татарской сцене, для большинства же происходящее на сцене ассоциировалось с театральным капустником. Ведь драматург в честь своего 70-летия позволил себе вволю “порезвиться”: ввел в пьесу собственную персону под именем Турана Муллина, друзей-актеров и не без улыбки вплел их взаимоотношения в сюжет классической “Галиябану” Д.Файзи. В результате силовое поле старого культурного мифа наполнилось энергиями такой очистительной силы, что неудачник Анвар (А.Шакиров) и Фирая, всю жизнь игравшая дурочек (Ф.Ахтямова), образовали “идеальную пару”.

Ошеломительность приращения смысла в “Ненаглядной” в полной мере можно было оценить в сравнении с “Железной горошиной” Р.Бухараева, где волею автора встретились персонажи татарских сказок (Водяная, Шурале, Юха-змеюка) и Голубая Корова, древний символ космических сил, сотворивших мир. Последняя бродила по сцене и читала людям унылую мораль… Два года назад эта пьеса-сказка в постановке Р.Фазлиева не получила должной критической оценки. По всей видимости, отсутствие в современной татарской драматургии пьес, где бы национальный сюжет удачно “зарифмовывался” и вписывался в контекст мировой культуры, по большому счету мало кого волнует.

ПОТЕРЯ ГОДА. Казанцы попрощались с тюзовским спектаклем “Розенкранц и Гильденстерн мертвы”, поставленным Георгием Цхвиравой по знаменитой пьесе Т. Стоппарда в переводе Иосифа Бродского. Сюжет представляет собой “закулисье” шекспировской трагедии: второстепенные персонажи, друзья Гамлета, обернулись здесь главными действующими лицами, и наконец выяснилось, чем они занимались, пока Принц Датский задавался “вечными” вопросами бытия.

В пьесе поражает точно подмеченная Стоппардом драма “маленького человека”, заброшенного в непознаваемый мир, в котором все время что-то происходит, а ему отчаянно не удается понять смысл происходящего – и в этом его беда. Однако Г.Цхвирава сделал акцент не на ощущении героями собственной “малости” и тотальной зависимости (от судьбы, от чужой воли и т.д.), а на стихии юмора, буффонады, пародирования. Актерский дуэт Р.Ерыгина и М.Меркушина стал блестящим проводником этого решения. И вот 24 февраля финальная реплика Гильденстерна “Вот вы меня видите, а вот вы…”, прозвучав в последний раз, исполнилась особого, печального смысла. Среди тех, кто в тот день пришел в тюз, многие смотрели спектакль по пять-шесть раз. Один уникум умудрился сходить на все 30 представлений, каждый раз открывая что-то новое для себя в прихотливом, ускользающем и в то же время манящем мире Стоппарда.

НАЗНАЧЕНИЕ ГОДА. Казанский русский театр юного зрителя обрел нового главного режиссера – Владимира Борисовича Чигишева, до того 20 лет возглавлявшего Ростовский областной академический молодежный театр. “Яркие оригинальные решения, захватывающая игра со зрителем и с театральным пространством, особый дух свободы от штампов, традиционных скучных решений, привычных форм”, – информация, выложенная о нем в Интернете, настраивала радушно. Неизвестно, из каких источников Чигишев, в свою очередь, почерпнул сведения о казанских театралах, но явно счел их невзыскательными. Иначе бы он не выбрал для первого свидания со взрослой аудиторией “Бегущих странников” А.Казанцева…

РАЗОЧАРОВАНИЕ ГОДА. Базовым ингредиентом “Странников” стали постельные сцены. И те же Меркушин с Ерыгиным старались вовсю. “Почему я всегда на ком-то?!” – взывал к небесам первый, облаченный в плавки. “У меня там без пяти одиннадцать”, – игриво оттопыривая резинку семейных трусов, заявлял второй. Результат – жалкое зрелище. И ладно бы только секс стал прибежищем для драматургической халтуры, так еще и Бог. Намеки на некую “дверь”, за порогом которой все со временем узнают все, в туманной многозначительности не уступали трепу о “бизнесе”. А ведь определение жанра спектакля, поставленного Чигишевым, – трагикомедия новой русской жизни – представляло собой серьезную заявку. По крайней мере, элементарной добросовестности в исследовании темы зритель вправе был ожидать.

ДУЭТ ГОДА. Прекрасная мадонна и благородный рыцарь из средневековья, случайно очутившиеся в XXI веке, – такое впечатление оставляет актерский дуэт Алсу Густовой и Ирека Галлямова в спектакле Казанского русского тюза “Любовью не шутят” по Альфреду де Мюссе. Как их ни назови – “красивая пара”, “секс-символы”, это не отражает очарования и силы воздействия дуэта молодых актеров. Конечно, отдельное большое спасибо надо сказать режиссеру А.Халиуллину, которому удалось из трагикомического фарса с обилием гэгов и реприз получить идеальный результат – сопрячь несколько пластических характеристик: эстрадную с “пристебом” – у хора, марионеточную – у второстепенных персонажей. Только героев любовного треугольника режиссер не прикрыл панцирем замысловатого рисунка. Оттого беззащитные, разящие этим зрителя в самое сердце Густова, Галлямов и Лейченко ведут свои партии в трех чистых амплуа – “героини”, “любовника” и “простушки”.

ШОК ГОДА. Такой, как в спектакле “Одна капля любви” (инсценировка повести Н.Гиматдиновой), замечательную актрису Тинчуринского театра Р.Хабибрахманову мы еще не видели. Конечно, острохарактерные роли и раньше удавались актрисе. Но в образе Самарии, впавшей в старческий маразм, Хабибрахманова перешла грань реалистического изображения. Ей удалось схватить и передать даже не монстра, а сущность менее уловимую – так называемую нелюдь. Когда жадная старуха ведет речь о свиньях, кличками для которых служат человеческие имена: “Петьку зарезали? Настьку продали?” – волосы на голове встают дыбом от ужаса. Плюс к этому на протяжении двух действий режиссер Р.Загидуллин терзал темпоритмом, от которого все давно отвыкли. Заданная им тягучесть действия была характерна, пожалуй, для театра 1930-х годов. Как и дотошная натуралистичность декораций. В результате вполне современный сюжет (художница, вернувшись из Америки, оседает в родной деревне) послужил “сырьем” для весьма ностальгического продукта в духе старых советских фильмов.

СКАНДАЛ ГОДА. Заранее успокоим: скандал погас, не успев разгореться. Вновь, как в далеком 1995 году, взволновалась мусульманская общественность. Тогда, десять лет назад, ее представители потребовали убрать из репертуара ТГАТ им. Г.Камала “Голубую шаль” К.Тинчурина. В этой “антирелигиозной агитке”, утверждали они, явный перебор с безнравственностью ишана, который среди бела дня лезет под подол сиротки Майсары. Случай с январской премьерой Камаловского театра обещал быть посерьезнее: “Комедия “Смелые девушки” Т.Гиззата повествует о порочном хазрате и татарских публичных домах”, – гласили анонсы газет. В итоге делегация казанских хазратов во главе с имамом Закабанной мечети И.Лутфуллиным отправилась в театр. Неожиданно для себя священнослужители во время представления отменно повеселились. Режиссер Ильдар Хайруллин собрал свой незатейливый спектакль из актерских штампов более ранних постановок татарской классики, сделав акцент на банальной мужской похотливости. Тем не менее вывод хазраты сделали серьезный: “В спектакле показана плохая работа муфтията”.

ГОСЗАКАЗ ГОДА. Может быть, производственникам он и выгоден, но только не деятелям театра. Тем не менее они не могли обойти вниманием главную дату Года литературы и искусства – 120-летие со дня рождения Г.Тукая. И, пожалуй, лучше всех справился с “госзаказом” режиссер Р.Аюпов. Спектакль Татарского тюза “Сенной базар”, основанный на автобиографии и текстах Габдуллы Тукая, стал редкой для татарской сцены экзистенциальной “драмой крика”. В ней не резко, но достаточно внятно удалось заявить тему личности и толпы. Динамичный “Сенной базар” в июне этого года победил на Международном театральном фестивале в г. Бишкеке в номинации “Лучший спектакль”.

ГАСТРОЛИ ГОДА. Репертуар Буинского народного театра (художественный руководитель Р.Садриев) явно ориентирован на горожанина, оставшегося в душе сельчанином. Таковых немало и среди столичной публики, судя по полным залам, которые труппа из Заволжья собирала в казанских дворцах культуры, трижды в этом сезоне приезжая в Казань на гастроли. Можно было бы многое простить буинцам: отсутствие актерского профессионализма, проблемы с художественным вкусом (Дюшану выставлять унитаз как факт искусства можно, а Садриеву вонючие носки – нельзя?), если бы персонажи их комедий были выловлены из социальной среды, а не из “кривого зеркала” эстрадной юмористики.

ТЕНДЕНЦИЯ ГОДА. Подъем творческой активности молодежных театральных студий. Свидетельством этого стало проведение двух фестивалей: в Казани и Набережных Челнах. Казалось бы, радоваться надо, но, с другой стороны, объяснение этой активности очень простое: в репертуаре даже молодежных театров практически отсутствуют спектакли для подростков. Для самых маленьких зрителей их более чем достаточно, а для тинейджеров – одна лишь инсценировка знаменитого романа “Над пропастью во ржи” Дж.Д.Сэлинджера, которую челнинские сверстники Холдена Колфилда из театральной студии “Ключ” дважды привозили в Казань по просьбе самих же зрителей.

* * *

Хочется надеяться, что предстоящий театральный сезон окажется более насыщенным. Большинство творческих коллективов республики исполнены замыслов, желания удивлять и радовать. Так, русский тюз готовит премьеру по пьесе всемирно известного ирландца М.Макдонаха “Череп из Канимара”, Татарский тюз – “Короля Лира”. Что касается камаловцев и тинчуринцев, то в свете грядущего 100-летнего юбилея татарского театра все их новые работы просто обречены на особую значительность, этапность.

Галина ЗАЙНУЛЛИНА.