Московского скульптора Владимира Демченко я нашел в Казанском Кремле, в Национальной галерее Татарстана за приятными хлопотами. Вместе с казанским архитектором Рустемом Забировым он монтировал экспозицию работ, сделанных им за последние шесть лет для Татарстана совместно с Александром Головачевым, также столичным зодчим, творческое содружество с которым продолжается уже целых 35 лет. Как раз сегодня их совместная выставка, посвященная этой круглой дате, а также 60-летию Александра Васильевича, и открывается. А поводом для нашей встречи стало выдвижение творческой группы в составе скульпторов В.Демченко и А.Головачева, архитекторов Р.Забирова и Ф.Галиева, научных консультантов И.Измайлова и Р.Хакимова на соискание Государственной премии Республики Татарстан имени Габдуллы Тукая.
– Каким ветром, Владимир Андреевич, занесло вас в Татарстан? Или в Москве при наличии Зураба Церетели всем остальным скульпторам совсем уже нечего делать?
– Дело совсем не в этом. А в том, что сам я урожденный терский казак. А на Тереке казаки осели после распада Золотой Орды, в которой служили в регулярном войске. Поэтому мне безумно интересно все, что связано с историей тюркских народов вообще и осколков Золотой Орды, каковым являлось Казанское ханство, в частности. Учился и работал я в Москве, где однажды встретился с архитектором, также интересовавшимся историей казачества. Он пригласил меня в 1992 году посмотреть храмы острова Свияжска. После той поездки я стал часто бывать в Татарстане, а когда в 1996 году здесь началась серьезная подготовка к празднованию 1000-летия Казани, решил предложить свои услуги, поскольку у нас уже были некоторые идеи. Наши с Головачевым работы посмотрели в Министерстве строительства и архитектуры, потом с ними познакомился советник Президента Рафаиль Хакимов и сказал, что есть смысл показать их Шаймиеву. Встреча с Минтимером Шариповичем, в сущности, и определила направление моего творчества и место работы на много лет. Мы продолжаем работать вместе, только Александр Васильевич – больше в Москве, а я теперь – уже практически казанец, здесь у меня семья и мастерская, здесь живу и работаю. На той первой встрече мы показали Шаймиеву композицию “Табун”, которая теперь украшает камин в гостиной президентского дворца, и эскизы “Зодчих Казанского Кремля”. “Зодчие” теперь стоят на центральной площади Кремля и стали головной композицией в цикле работ, выдвинутых на соискание Тукаевской премии.
Что же касается Церетели, то мы ему не конкуренты. У нас с ним совершенно разное видение скульптуры. Дело не в размерах. В советское время я сделал десятиметрового Ленина для Артека. Но гораздо приятнее работать с камерными объектами. Не более трех метров высотой. Хочется сделать красивую работу, чтобы человек замирал, пораженный не масштабностью сооружения, а пластикой скульптуры. У нас есть кумиры – Микеланджело и Леонардо да Винчи. Может быть, мы и не очень хорошие ученики, но все же стараемся.
– Как складывался ваш авторский коллектив?
– Прямо в процессе работы над “Зодчими”. Пришлось обратиться к истории. Встал вопрос, как тогда одевались, что носили. Надо же было все сделать так, чтобы одежда и вообще вся атрибутика были приближены к той эпохе с максимальной достоверностью. Поэтому пришлось работать с Институтом истории. В дальнейшем его сотрудники помогали нам при создании всех работ, связанных с исторической тематикой. Скажем, во время работы над конной скульптурой основателя Казанского ханства Улуг-Мухаммада просто необходимы были обширные познания Искандера Измайлова в области средневекового оружия.
– Вернемся, однако, к “Зодчим”. Вместе работающие русский и татарский архитекторы – это, конечно, корректно. Но насколько исторически достоверно?
– Безусловно. Для присланных сюда русских мастеров было бы просто глупо не воспользоваться знаниями и опытом местных зодчих и строителей. Тем более что сейчас уже точно установлено, что постройки XV века стоят на более древних фундаментах. Иными словами, даже нынешние планировочные решения были заложены еще мусульманскими зодчими. Документально установлено, что из известных нам авторов существующих стен и башен Кремля, а также Благовещенского собора как минимум один, по прозванию Барма, был татарином. И потом, скульптурная композиция – это всегда некий символ, содержащий в себе гораздо более глубокий смысл, чем просто жанровая сценка. На открытии “Зодчих Казанского Кремля” об этом сказал Президент Минтимер Шарипович Шаймиев: “После разрушительных процессов, которые время от времени случаются в истории народов, всегда берутся за работу зодчие. Они, во-первых, сохраняют то наследие, которое уцелело, работают над восстановлением того, что разрушено, и продолжают создавать новое”. Что тут можно добавить?
– Хорошо, тогда добавьте что-нибудь другое. “Зодчие” ведь не единственная работа, выдвинутая на премию?
– Да, выдвинут целый цикл работ этого авторского коллектива. В него еще вошли четыре памятника в Елабуге – поэтессе Марине Цветаевой, купцу-меценату Дмитрию Стахееву, воинам-интернационалистам и “Нефтяник”.
– Но и этим списком не исчерпывается все, что вы сделали в Татарстане за шесть лет?
– Ну, что вы, конечно же, нет. Даже здесь, на выставке, вы видите далеко не все, многие экспонаты еще едут из Москвы.
– Тогда хотя бы коротко о том, что мы здесь видим…
– Один из золотоордынских ханов, Улуг-Мухаммад, лишенный в течение 1437 г. двух престолов (Орды и зарождавшегося Крымского ханства), прошел с боями по территории, контролируемой Москвой, и образовал на месте некогда сильной Волжской Булгарии новое государство с центром в Казани. Здесь у нас парадный памятник хану, предназначенный для установки в городе. Место для него пока не найдено. Другой вариант, более “живой”, находится в экспозиции исторического музея.
Изваяние волчицы – Ашины с мальчиком на спине отражает древнюю легенду о происхождении тюркских народов. Древний род Ашины в войне с соседним князем потерпел жестокое поражение. Погибли все – воины, старики, женщины, дети, кроме одного десятилетнего мальчика. Его нашла волчица, таинственными снадобьями залечила раны, кормила мясом диких животных. По легенде, волчица родила десять сыновей в пещере, с четырех сторон которой лежат горы, а в самой пещере – равнина, покрытая густой травой. Каждый из десяти сыновей волчицы основал особый род, один из которых сохранил имя Ашина. Тюркские боевые знамена украшает золотая голова волчицы…
Предполагается установить эту скульптуру над крутым спуском к реке от НКЦ “Казань”. По нему будет сбегать каскад водопадов.
Волчица как бы откроет парк тюркских народов между церковью Евдокии и Кремлем, в котором ландшафтными и изобразительными средствами будет поэтапно отражена история тюркских народов: от гунов – к скифам, далее – булгары и Золотая Орда, потом – Казанское и Московское государства. Хотел бы я и своих земляков-казаков где-нибудь тут поселить. Должно красиво получиться. Мы стараемся. Там такие забавные будут вещи – и водопады, и пещеры. Просматриваться парк будет со всех точек – и со стороны Кремля, и от монастыря, где находится Казанская икона Божией Матери, и с набережной. Поэтому, помимо скульптур и других элементов, пластика самого сада должна быть очень красивой. Такого парка тюркской истории нет нигде в мире, поэтому проектом очень заинтересовался министр культуры Казахстана, и сейчас идут переговоры о долевом финансировании его создания.
– Здесь вижу еще какой-то макет, и он тоже похож на парк…
– Совершенно верно, это макет реконструкции сада “Эрмитаж”. Мне нравится в этом саду работать. В нем ничего не надо ломать. Он – чистый лист. Только твори и твори. Здесь будут мостики, дорожки, амфитеатр и, конечно же, аллея татарских поэтов. Скульптуры будут небольшими, потому что сам садик – камерный. Должно получиться что-то вроде Зимнего сада в Санкт-Петербурге и, может быть, даже лучше благодаря рельефу местности. Новому казанскому мэру мы послали приглашение на выставку, покажем ему макет и постараемся убедить, что после реконструкции “Эрмитаж” станет самым любимым местом отдыха казанцев.
– Попробую чуть охладить ваш пыл – ведь вся эта красота стоит денег, и не маленьких…
– Верно, зато красота спасает мир. Не я это сказал. А народ это чувствует всем своим существом. Знаете, что больше всего меня порадовало? То, как приняли казанцы наше совсем миниатюрное скульптурное создание, которое мы между собой называем “уточкой”, – это иллюстрация к песне “Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке серый селезень плывет”. Было такое шумное, бурное его открытие на парапете около ресторана “Парус”… “Зодчих”, памятник Гумилеву на Петербургской и “Казан” в парке 1000-летия открывали торжественно, официозно. А с “уточкой” все произошло как-то по-народному празднично. Люди пели, танцевали, и все это было стихийно, неподдельно радостно. Ради таких минут стоит работать.
