“Золотой минбар” начался с того, чем обычно кинофестивали заканчиваются, – с вручения мусульманского “Оскара”. Первым обладателем статуэтки в виде плывущей ладьи, внутри которой помещен минбар, или, проще говоря, кафедра, с которой в мечетях произносят пятничную проповедь, стал кинорежиссер Владимир Хотиненко – зачинатель мусульманской темы в российском кинематографе. Его фильм “Мусульманин”, вышедший на экраны более десяти лет назад, естественно, в конкурсной программе не участвовал, но как нельзя лучше вписывался в контекст фестиваля, цель которого, по словам его учредителей, – показать миротворческую миссию ислама вообще и положительный образ мусульманина в частности. В соответствии с этим неукоснительно соблюдалось главное требование к фильмам, представленным на конкурс, – в них не должно быть сцен насилия и жестокости. Не берусь оспаривать морально-этическую подоплеку этого критерия, но что касается его объективности… Ну как здесь не вспомнить Тарковского и его фильм “Андрей Рублев”, в свое время запрещенный у нас из-за пресловутых “сцен жестокости” и тем не менее впоследствии вошедший в список 100 лучших фильмов за всю историю кино. Словом, хотелось бы надеяться, что еще на этапе отбора фильмов за бортом “Золотого минбара” не оказались те самые киношедевры, предвкушением встречи с которыми в течение шести фестивальных дней жили и уважаемые члены жюри, и казанские зрители независимо от их вероисповедания.

Исламская составляющая кинофестиваля, поначалу слегка насторожившая и даже заставившая кое-кого дистанцироваться от него, на поверку оказалась чреватой лишь кулуарными спорами вокруг того, что следует понимать под термином “мусульманское кино”. К тому же они не носили принципиальный характер и не имели какой бы то ни было религиозной окраски. В итоге большинство кинодеятелей сошлись во мнении, что мусульманское кино – понятие больше географическое, чем культурологическое. Участие же в “Золотом минбаре” кинематографистов из немусульманских стран, как и любое исключение, лишь подтверждает правило.

Больше того, по итогам кинофорума на звание “самый правоверный мусульманин” вполне мог бы претендовать Овидио Салазар из Великобритании, американец по происхождению. Созданный им документальный фильм “Аль-Газали. Алхимик счастья”, в центре которого жизненный путь и духовные искания известного исламского историка и философа XI века, удостоился специального приза одного из главных учредителей фестиваля – ТВК “Исламский мир”. Специальный приз называется “За вклад в дело исламского призыва”.

В числе лауреатов Первого фестиваля мусульманского кино и кинодокументалист из Вильнюса Леонид Глушаев, автор фильма “Я потомок мурз татарских, на земле Литвы рожденный” (приз за лучший документальный киносценарий). К слову, Леонид Глушаев – неоднократный участник и лауреат международного фестиваля православного кино “Радонеж”, а у себя на родине, в Вильнюсе, он известен как автор и ведущий телевизионного цикла, посвященного истории и традициям православной культуры в Литве.

Что же касается “чисто мусульманского кино”, то, как и следовало ожидать, самый большой “урожай” – четыре статуэтки “Золотой минбар” – собрали иранские кинематографисты. И это при том, что в конкурсе не участвовали фильмы Аббаса Кьяростами и Маджида Маджиди, с чьими именами в первую очередь ассоциируется новое иранское кино, способное говорить правду, повествовать о реальности, какой бы жестокой она ни была, и при этом оставаться целомудренным и поэтичным. (Приобщиться к творчеству одного из этих кинорежиссеров казанские зрители могли лишь благодаря внеконкурсной программе фестиваля, в рамках которой были показаны “Цвет Бога” и “Колыбельная для пустой люльки” М.Маджиди.) А одним из главных событий конкурсной программы игрового кино стал фильм Шахрияра Бахрани “Святая Марьям” (призы за лучший киносценарий и за лучшую женскую роль), повествующий о юности Девы Марии… И в первую очередь в нем поражает то, с каким тактом иранский кинорежиссер, опираясь на исламские апокрифы, прикасается к одной из величайших тайн православия. Еще одна отличительная черта современного иранского кинематографа – его простота: и образная, и техническая. Зрительный ряд, лишенный претенциозных спецэффектов, призван показать главное – Бога внутри самого человека…

К жанру притчи приближается и фильм азербайджанского кинорежиссера Октая Мир-Касыма “Колдун”, удостоенный главного приза фестиваля. Хотя по части киноязыка это совершенно другая традиция и вообще другое кино… Действие фильма происходит в двадцатые годы прошлого столетия в одном из горных аулов. Чтобы приобщить здешних жителей к идее революционного переустройства мира, сюда направляется вооруженный отряд. В центре фильма – конфликт между командиром отряда и местным знахарем, перерастающий в духовное противостояние.

Тема гастарбайтеров из бывших советских республик Средней Азии, весьма щекотливая и пока что активно муссируемая только в жанре милицейской хроники, получила непривычно пронзительное звучание в фильме таджикских кинематографистов “Бродяга” (режиссеры – Гуландом Мухаббатова и Далер Рахматов). Проникнутый поистине материнским чувством любви, горечи и сострадания, этот фильм по праву удостоился специального приза Президента РТ “За гуманизм в киноискусстве”.

Если судить по количеству наград, то достижения наших, татарстанских кинематографистов, участвовавших в конкурсе практически по всем номинациям, смотрелись довольно скромно, в том числе и в сравнении с работами их коллег из соседнего Башкортостана, которые увезли с собой два приза – за лучшие анимационный и короткометражный фильмы. В Казани же осталась одна-единственная статуэтка “Золотой минбар” – приз за лучшую мужскую роль. Так высоко жюри оценило участие известного казанского режиссера (!) Фарида Бикчантаева в дебютной полнометражной ленте Ильдара Ягафарова “Куктау”. К слову, этот фильм уже побывал на “Кинотавре” и получил там приз за лучший продюсерский проект. Вот и на этот раз нельзя было не заметить, сколь неподдельным и пристальным был интерес и членов жюри, и почетных гостей “Золотого минбара” к первым опытам татарстанских кинематографистов в области игрового кино (вне конкурса был также показан фильм “Зулейха” по мотивам повести Гаяза Исхаки). Говорилось и о том, что, как это ни парадоксально, игровое кино в Татарстане зародилось прежде, чем для этого были созданы сколь-нибудь приемлемые условия. Звучит по нынешним временам невероятно, но татарстанский художественный кинематограф держится исключительно на энтузиастах. До сих пор в республике нет ни собственной киностудии, ни базы для подготовки творческих кадров для кинематографа. К слову, на открывающемся завтра в Казани съезде Союза кинематографистов РТ наверняка об этом снова будет идти речь, и дай бог, чтобы все опять не свелось лишь к “выпусканию пара”.

Безусловно, дополнительным стимулом для развития татарстанского кинематографа и своеобразным катализатором этого процесса мог бы послужить кинофестиваль “Золотой минбар”. При том условии, разумеется, если его учредители прислушаются к авторитетному мнению членов жюри и откажутся от мысли сделать этот фестиваль чем-то вроде переходящего знамени, “кочующим” из одной мусульманской столицы в другую. Как показывает опыт, такие кинофестивали долго не живут. Во всяком случае в качестве творческой трибуны.

Как бы то ни было, джинн по имени “Золотой минбар” выпущен на свободу… И прежде всего радует, что (против ожиданий) на первом мусульманском кинофоруме политики было меньше, а творческих открытий, наоборот, больше. Не вызывает сомнений востребованность этого фестиваля у кинематографистов многих стран, а также его огромный творческий потенциал и столь же мощная духовная энергетика, которую в одинаковой степени ощутили на себе как мусульмане, так и немусульмане. А какие еще нужны доказательства, что свою миротворческую миссию кинофестиваль выполнил сполна. И потому хочется думать, что уже в следующем году фестиваль “Золотой минбар” соберет в Казани тех, кто приумножает славу и авторитет мусульманского кино исключительно из любви к искусству.