В Казани кинорежиссера найти так же сложно, как кинозвезду. Ильдар Ягафаров – татарский режиссер. Он называет себя простым парнем. И снимать он хочет простое татарское кино. Он любит Казань, как художник любит свою музу. Он хочет увидеть свой город на большом экране и сделать татарскую культуру модной. У него пока все получается.
Ильдар Ягафаров родился в 1971 году в Пермской области. С родителями переехал в Казань в возрасте трех лет. После школы поступил на спортфак пединститута. Занимался парашютным спортом, увлекался фотографией. В 1991 году пришел работать на Казанское телевидение ассистентом режиссера. В двадцать три года поступил во ВГИК. Имеет несколько международных наград за свои кинематографические работы. Его дипломный фильм “Бэхеткэй” получил диплом Дней тюркского кино в 2001 году в Стамбуле, а в 2002-м стал лучшим в номинации “Иностранный студенческий фильм” на фестивале в Хьюстоне (США). В 2005 году фильм И.Ягафарова “Куктау”(“Небесная гора”) получил на российском кинофестивале “Кинотавр” приз Гильдии кинопродюсеров. Кроме того, лента удостоилась награды на 45-м Международном кинофестивале для детей и юношества в городе Злин (Чехия).
– Ильдар, расскажи, как после спортивного факультета у тебя созрело решение стать режиссером? Как ты поступил во ВГИК, институт с репутацией недоступности для простых смертных?
– Я очень быстро понял, что спорт не мое призвание. В молодости человек совершает много необдуманных поступков, пробует, выбирает – это нормально. Вот и я поступил в пед-институт, потому что друзья туда поступали. Но, с другой стороны, парашютный спорт тоже отражает мой характер. Осознанную жизнь я начал в двадцать лет, когда пришел на телевидение и сразу стал очень активным. Поехал в Питер на курсы, потом в Москву.
История на самом деле очень спонтанная. Я зашел во ВГИК с мыслью “чем черт не шутит”, поговорил с мастером, который по счастливой случайности находился в этот момент в коридоре, и Александр Степанович Кочетков взял меня к себе. У меня был короткометражный фильм о том, как грустят разные люди. Работа ему очень понравилась, и он всячески меня поддерживал. Все произошло как будто само собой. Правда, ректор сначала отказался взять меня на бюджетное отделение. Полгода я ходил вольным слушателем, а поступил официально, когда меня в числе лучших студентов послали на конкурс в Марсель. Там я познакомился с Володей Политковским, и мы начали вместе делать программу “Взгляд”. Несколько лет ездили по стране и делали репортажи. Он был журналистом, я – режиссером.
– Перед тобой, что называется, были открыты все двери… Почему не остался делать карьеру на Центральном телевидении и вернулся в Казань?
– А почему я должен был остаться? Здесь мой дом, мои родители, моя девушка. У меня своя цель, которую я хочу реализовать именно здесь. 
Когда пришло время дипломной работы, мне захотелось сделать фильм очень национальный, татарский. Вообще, я из очень традиционной татарской семьи, и благородные национальные традиции живут во мне с детства. Мы с оператором Пашей Трубниковым сняли короткометражный художественный фильм “Бэхеткэй” (“Маленькое счастье”). Сюжет очень простой: маленький мальчик живет в деревне, он сирота, и у него есть корова, которую зовут Бэхеткэй. Однажды она не приходит домой, мальчик с другом идут ее искать и попадают в разные интересные ситуации. Фильм очень образный, может быть, не совсем интересный сюжетно, но, на мой взгляд, глубоко татарский. Знаешь, по-хорошему национальный, но с внедрением в европейское кино. После такого удачного начала Зуфар Бухараев – тогда председатель Госкомитета Республики Татарстан по кинематографии – пригласил меня к себе режиссером.
– А во время учебы во ВГИКе ты снимал кино?
– Я снял фильм “Простые слова” про то, как люди на переговорном пункте разговаривают с близкими по телефону. Мы подключились на станцию в Москве, потом в Казани и сделали трехминутную постановку. Это свидание голосов, очень интимный фильм, который тоже хорошо прошел.
Вообще, при господстве наносного, модного и тенденциозного я стремлюсь к чему-то простому и общечеловеческому. Может быть, это похоже на соцреализм старого советского кино. Такой, наверное, у меня стиль.
– В Казани помимо тебя есть режиссеры художественных фильмов?
– В начале девяностых годов было четыре режиссера, которые окончили Высшие режиссерские курсы. Но тогда было время другое, и они, видимо, быстро разочаровались в том, что смогут сделать то, что им хотелось. Или убедились в том, что не смогут заработать денег на этом. Есть еще один режиссер-татарин, который называет себя Эдгар Мартиниум, хотя настоящее его имя Ильдар, он работает в Питере.
– Что значит для тебя национальная тема в кино? Она ведь может проявляться в разных контекстах… О чем ты хочешь сказать?
– Я хочу заявить о себе как первый татарский кинорежиссер, начать эту тему. Хочу перевести татарское культурное начало на киноязык. Что такое кинематограф? Это же рождение национального героя! У татар должен быть свой национальный герой. Потому что на этом фундаменте строится все: и самоощущение нации, и культура. У татар сейчас на самом деле даже культуры современной нет, есть традиции. И эти традиции построены на деревенской культуре.
– А ты в своих картинах больше затрагиваешь деревенскую тему или городскую?
– О деревенской теме говорить проще. Она есть и всегда была, и нет проблемы с языком. В деревне все говорят на татарском – это естественно. А когда ты снимаешь сцену в троллейбусе и все говорят на татарском – это смешно и надуманно. Я столкнулся с такой проблемой, когда снимал “Куктау”. Сейчас я хочу снять честное, правдивое кино про молодых людей, которые почти не знают родного языка, но в душе остаются татарами. Это проблема, о которой надо говорить сейчас, потом уже будет поздно…
– А как ты считаешь, молодое поколение позиционирует себя как татарское с культурной точки зрения или нет?
– Скорее нет. Они просто не задумываются об этом. Или считают, что у татарского языка нет будущего, тогда зачем на нем говорить? А без знания языка как можно считать себя полноценным татарином?
Ассимиляция – вот корень этой проблемы, потому что как только татарин становится в высшей степени образованным, способным поднять свою татарскую культуру на более высокий уровень – он тут же “ассимилируется”, уезжает в Москву или просто забывает о том, что он – татарин. И это больно. Об этом я и хочу рассказать в своей следующей картине. Это будет клубок проблем, очень реальных и актуальных. Это и моя история. Очень завуалированная, но наболевшая, выстраданная.
– А ты можешь рассказать, где у нас в Татарстане делают кино, взращивают своих режиссеров?
– В девяностых годах было создано Госкино, выделена огромная территория под киностудию, которой до сих пор нет. По какой-то причине в эту структуру назначили чиновников, которые уже ни на что не годились. И на протяжении пятнадцати лет ничего не было создано, ничего не работало. И поэтому у нас нет ни фильмов, ни режиссеров, ни культуры татарского кино. На то, что там происходило, просто стыдно было смотреть. В никуда было выброшено очень много денег…
Сейчас надо человек тридцать отправить учиться в Польшу или Германию. Да, вернутся из них в лучшем случае двое-трое, но принципиальных, которые вернутся, чтобы поднимать здесь татарское кино, будучи уже профессионалами.
– У тебя есть любимые кинорежиссеры?
– Из американских, может быть, Оливер Стоун. Он мне вообще нравится как человек. На татарина похож (смеется). В кино я люблю простую историю обычного человека, без фантастики. Когда очень простая история рассказывается эмоционально и честно, это берет за душу и запоминается. А не когда все летит и взрывается. Хотя это тоже должно быть, потому что кино – аттракцион, но, когда фильм состоит из одной компьютерной графики, – это уже мультфильм.
– Расскажи о своем новом проекте, если это, конечно, не секрет.
– Рабочее название картины “Жить хочу”. Как я уже сказал, мне хочется снять фильм о том, что знаю, а не выдумывать сюжеты. Я пишу сейчас сценарий, и передо мной, как карточный домик, истории моих друзей, моя история… Фабула такова: есть герой, перед которым куча соблазнов, он живет в своем городе, любит его и делает свою жизнь сам. В ночном клубе в этом фильме на татарском языке говорить никто не будет, потому что это глупо. И я буду говорить о том, как мой герой, интеллигентный и образованный, подводит тех людей, которые сохранили национальные традиции. Если народ дал тебе традиции, так не растрачивай это. Иди дальше, переходи на другую ступень развития, но с этими традициями. А твердить, как заклинание, “говорите все только на татарском”, и этим частенько страдают сейчас наши писатели, – тоже наносное, искусственное. Кино должно быть честным, тогда люди поверят режиссеру.
– Ты будешь снимать в Казани?
– Да, я хочу снимать здесь. Понимаешь, когда люди увидят свой город в широком формате, в стереозвуке, – это же такой балдеж! И я хочу подарить им это удовольствие. Я буду работать с приглашенными звездами российского уровня, а также привлекать просто фактурных людей, непрофессионалов.
– Ты сказал, что процесс создания “Куктау” был очень сложным. Удалось извлечь какие-то уроки?
– Мне тогда не хватало опыта. Я не умел давить на актеров, иногда шел на поводу и потом видел, что сцена не удалась. Сейчас я буду настаивать на своем, если нужно – кричать на актеров. Мне кажется, уметь стоять на своем – это одно из главных качеств режиссера, потому что картинку, конечный результат видит только он. Было также много тонкостей экономических и юридических, за которыми я не уследил. В какой-то момент в Госкино решили, что режиссер – это они… Такого нельзя было допускать.
– У тебя есть заветная творческая мечта?
– Я хочу сделать фильм-легенду, чего уж тут скромничать… Это мечта каждого режиссера. Знаешь, бывают такие картины, после которых зрители уходят молча. Это как момент откровения. Вот и я хочу снять такую картину.
Ольга ДОРМИДОНТОВА.
“TatCenter.ru”
