Татарская государственная филармония им.Г.Тукая завершила в этом сезоне цикл концертов органной музыки. И венцом его стало выступление выдающегося органиста, народного артиста России, лауреата Государственной премии РФ, кавалера орденов Почета и “За заслуги перед Отечеством” Гарри Гродберга.
Имя этого мастера, давно завоевавшего международное признание, хорошо известно казанцам. Он одним из первых дал несколько концертов на инструменте чешской фирмы “Ригер-Клосс”, который был в прежнем Актовом зале Казанской консерватории, и дважды уже выступал в Большом Государственном концертном зале им.С.Сайдашева. Триумфально проходили концерты самого популярного из российских органистов и в лучших храмах и залах многих стран мира. Но заслуги этого виртуоза, которому подвластны органные сочинения всех эпох и стилей, не исчерпываются концертной деятельностью. Его по праву называют энтузиастом российского органного Ренессанса, ибо во многом по инициативе Гарри Гродберга за последние тридцать с лишним лет появилось более 70 органов в крупнейших городах страны. Он первым стал давать сольные органные концерты в Советском Союзе, и они стали традицией филармонических сезонов. Гарри Гродберг выступал с крупнейшими оркестрами и прославленными исполнителями нашей страны – М.Ростроповичем, Т.Синявской, И.Архиповой, Н.Гутман и дирижерами Мравинским, Светлановым, Кондрашиным.
Тираж грамзаписей и компакт-дисков, выпущенных известными фирмами России, Германии, США, Японии, – невиданный для органиста: полтора миллиона экземпляров. К этому остается добавить, что Гарри Гродберг несравненный знаток и интерпретатор творческого наследия Баха и единственный из органистов нашей страны член Баховского общества в Лейпциге.
Время не властно над энергичным и темпераментным музыкантом. В этом, как и в его высоком мастерстве, вновь убедились все, кто присутствовал на его концерте в Казани на прошлой неделе. Изысканная программа включала две органные Фантазии и Пастораль Баха, Сонату Мендельсона, Сонату Фейнбергера, пьесы Гильмана и несколько вещей на “бис”.
Перед концертом маэстро дал интервью нашему корреспонденту:
– Гарри Яковлевич, что для вас новый приезд в Казань, встреча с казанской публикой и с какими чувствами вы приезжаете к нам?
– В вашем чудесном городе я в прошлом бывал довольно часто. А в новом концертном зале, который может конкурировать с лучшими залами Москвы и Петербурга, буду играть в третий раз. С радостью узнал, что ваш прежний орган фирмы “Ригер-Клосс” сейчас украсил открывшийся недавно зал в Набережных Челнах. Значит, и там будет теперь звучать органная музыка!
А Казань мне дорога, ведь я знал здесь многих музыкантов и композиторов. Был в очень близких отношениях с Натаном Рахлиным, столетие со дня рождения которого не за горами, и с радостью увидел его бюст в фойе Большого концертного зала. Помню Назиба Жиганова, Рустема Яхина. Много лет знаю и высоко ценю коллегу, ректора вашей консерватории и основателя казанской школы органистов профессора Рубина Абдуллина. Дорога мне доброжелательная и внимательная публика. Так что мне приятно быть здесь сегодня, тем более что буду играть накануне празднования тысячелетия Казани. А она, надо сказать, помолодела, идет огромное строительство, город обновляется, что сделает его еще красивей.
– Интересно, почему из всех музыкальных инструментов вы больше всего полюбили орган?
– Это связано с моим пристрастием к творчеству Иоганна Себастьяна Баха, короля органной музыки. А сам орган – это гениальное изобретение человека, которое способно быть властелином душ. Сегодня в наше напряженное, полное трагических катаклизмов время минуты самоуглубленного размышления, которые дарит нам орган, особенно ценны и благотворны. Если Бах – король органной музыки, то орган, как справедливо заметил Шуман, – король всех инструментов. У него есть только один конкурент – симфонический оркестр. Но в некоторых случаях орган его превосходит и в искусных руках может творить чудеса.
– Наследие Баха занимает в вашем творчестве особое место. Почему?
– Я склоняю голову перед его гением, его искусством полифонии, буйной творческой фантазией, сочетанием силы разума и силы чувств в каждом произведении. Музыка его, даже самая трагическая, всегда устремлена к свету и добру. И еще. Есть вечные проблемы, которые всегда будут волновать людей: вера и надежда, любовь, жизнь и смерть. Все это нашло гениальное воплощение в музыке Баха. В ней есть все: и глубина, и эмоциональность, и философия, и сиюминутное переживание. Эта музыка и сегодня современна – она способна показать людям пути к самосовершенствованию. Вот почему Бах был в своем роде музыкальным Леонардо да Винчи – он намного опередил свое время. И его музыка вечна, точнее, она будет существовать столько, сколько будет существовать само человечество. Служу этому богу всю свою жизнь. Поэтому и стал одним из первых в нашей стране, Советском Союзе, неустанным пропагандистом его органной музыки и организатором Баховских фестивалей. Первый организовал в Новороссийске, затем Международный – в Твери, он проходит в день рождения Баха и существует до сих пор. А к 250-летию со дня его смерти я возглавил самый молодой Баховский фестиваль – в Калининграде.
– Известно, что в свое время вы произвели революцию в органном деле в СССР, помогли многим приобщиться к органной музыке, полюбить ее…
– Да, я был одним из тех, кто делал все, чтобы в Советском Союзе и, в частности в России, появилось много этих замечательных инструментов и чтобы органные концерты стали непременной частью музыкальной жизни наших городов. И горжусь этим. При моем содействии, когда был членом Совета по органостроению при Министерстве культуры СССР, установлено более половины всех органов в нашей стране.
– Какой орган в России, на ваш взгляд, самый лучший?
– У каждого свои особенности. А если говорить о вашем новом органе голландской фирмы “Флентроп”, на котором буду играть завтра, то у него мощный мужественный голос, он в очень хорошем состоянии, ибо находится в хороших руках.
– Вашим крестным отцом был Святослав Рихтер, и вы считаете себя его духовным учеником…
– Да, это так. Благодаря его рекомендации я совсем юным сразу по окончании консерватории был принят в Московскую филармонию, где работаю уже полвека. Правда, был принят без гарантии оплаты. При этом мне сказали: “Рекомендация Святослава Рихтера для нас закон, но скажите, молодой человек, на какие средства вы собираетесь жить? Ваш Бах народа не соберет”. Однако моя преданность Баху и вера в силу любимого инструмента опровергли такую уверенность филармонического начальства. Бах собрал и до сих пор собирает поклонников его творчества, число которых с тех пор в нашей стране намного выросло. Что же до того, что считаю себя духовным учеником Святослава Теофиловича, то в понятие духовности вкладываю широкий смысл, прежде всего его безграничную преданность музыке, умение очень цельно и возвышенно интерпретировать творения классиков.
– В этом году ему исполнилось бы 90 лет…
– Да, и я участвую в абонементе, посвященном этому юбилею, вместе с прославленными музыкантами Натальей Гутман, Юрием Башметом, Элисо Версаладзе и квартетом Бородина.
– В чем, по-вашему, цель творчества?
– Служить людям, служить великому искусству, потому что без него, без музыкальной культуры человечество было бы намного беднее духовно. Она возвышает людей и тем более необходима сегодня, когда кругом столько крови, жестокости и вандализма.
– Знаю, что в мае 1986 года после аварии на Чернобыльской АЭС вы, несмотря на опасность, не отказались от гастролей в Киеве.
– Мне приятно, что есть люди, которые это знают и помнят. Никогда не забуду того концерта и то, как зрители приветствовали и аплодировали стоя. А в гостинице весь номер утопал в цветах, преподнесенных ими.
– Но ведь вы рисковали…
– Конечно, тем более что догадывался о масштабах чернобыльской трагедии и ее последствиях. Но меня ждала публика, которая любила и ценила меня, и я не мог туда не поехать. Сказалось и воспитание, которое мы получили в годы советской власти, – все мы искренне верили в высокие идеалы и цели.
– Вы довольны своей творческой судьбой?
– “Доволен” – не то слово. Я счастлив, потому что столько лет быть на сцене, иметь полные залы и такую публику, какая у меня на концертах, – это настоящее счастье! Я люблю ее, играю с удовольствием для нее, и она это чувствует. И, как мне кажется, отвечает взаимностью. И моя мечта о том, чтобы органная музыка стала частью концертной жизни в нашей стране, осуществилась.
– Любовь публики – это замечательно. А изменилось ли отношение к вам со стороны властей в новой России?
– Ответить на этот вопрос непросто. Дело в том, что жизнь моя была нелегкой. При прежней власти я долгие годы был невыездным и, получая приглашения из-за рубежа, не мог ими воспользоваться. На мой вопрос: “Почему не могу?” слышал в ответ: “Гарри! Ты же должен понимать, ведь у тебя родственники за границей!” Думаю, что и пятый пункт анкеты – я литовец с немецкими и еврейскими корнями – тоже давал о себе знать. И только в девяностые годы был удостоен орденов, звания народного артиста России и Государственной премии. Правда, моложе от этого не стал, и жаль, что это не произошло раньше. Но с распадом Советского Союза изменилась география моих гастролей. С одной стороны, смог выступать за границей, но, в отличие от советского времени, сократились гастроли по своей стране – в бывших союзных республиках бываю, к сожалению, лишь эпизодически. И это касается не только меня, но всех моих коллег-музыкантов, и это прискорбно!
– Вы старейшина органного искусства в России. И до сего дня, несмотря на свои семьдесят шесть лет, вы на посту.
– На посту? Это вы хорошо сказали.
– В чем же секрет вашего творческого долголетия?
– Открою. Дело в том, что я не только счастлив любовью зрителей, но и в семейной жизни. Рядом всегда любимая жена Наталья Владимировна, она и бессменная моя ассистентка на всех концертах. Я не представляю жизнь без нее, она мое солнце и преданный друг! В нашей любви мы оба черпаем силы. И в этом одна из главных причин моего творческого долголетия.
– О чем вы думаете перед выходом на сцену?
– Как можно лучше, талантливее донести до людей музыку, которую очень люблю. Потому что другую не играю.
– Интересно, а сами ходите на концерты или времени не хватает?
– Вы знаете, хожу. Если перестану слушать музыку, это будет одним из признаков моего угасания. Но прискорбно то, что там вижу очень мало своих коллег. Это невероятно, но, по-моему, многие музыканты музыку не особенно любят. И это, наверное, является причиной того, что такие музыканты не поднимаются выше достигнутого однажды профессионального уровня, не стремятся к большему и перестают расти творчески.
– Есть ли, на ваш взгляд, нынче талантливые молодые органисты?
– Существует расхожее мнение среди людей старшего поколения, что раньше, когда были наши предшественники и мы сами, то было и искусство, а вот сейчас его нет. Но подъемы и спады – обычное явление в искусстве. Они чередуются так же и в жизни человека, в жизни общества и государства. А талантливые молодые органисты есть, и появление все новых зависит от качества их альма-матер, качества преподавания и морали.
– Каково, на ваш взгляд, состояние органного искусства в сегодняшнем мире?
– С одной стороны, появляются новые органы и новые органисты, продолжаются контакты между странами. Но органная культура в мире и Европе переживает сейчас не лучшие времена. Это вызвано тем, что за рубежом эта культура связана с церковью, именно там, а не в концертных залах находятся лучшие органы. Между тем интерес к религии там сильно упал, оскудели церковные кассы, а значит, трудно поддерживать инструменты в должном состоянии и оплачивать органистов. Поскольку их материальное положение ухудшается, в органисты идут не всегда лучшие музыканты. И сама органная музыка уже не вызывает подчас такой интерес, как прежде. Упадок органного музицирования связан и с появлением электроорганов и синтезаторов, они – смерть для классического органа. Поэтому Запад уже не является эталоном, примером для нас.
– Где же сегодня центр органного искусства Европы?
– Он переместился в Россию. И это неудивительно. У нас проходят большие филармонические органные концерты, каких нет на Западе. Наши инструменты лучше ухожены. Если там органы в церквях настраиваются в основном перед такими праздниками, как Пасха или Рождество, а в другое время они “полунастроены”, то в наших условиях это совершенно исключено. Пример тому и ваш орган, на котором я сегодня репетировал. Он ухоженный, прекрасно настроен, и любой зарубежный органист может о таком только мечтать.
– Какие качества в людях вы больше всего цените?
– Порядочность, преданность делу, которому служишь. А неприятны больше всего предательство, хамство, жестокость и отсутствие любви к людям.
– Как вы считаете, будет органист в наступившем XXI веке желательным в музыкальном мире, будет востребован обществом?
– Будем надеяться, что так будет.
