Однажды о Рустэме Мухаметзянове на заре его фотокарьеры решил написать очерк журналист, избравший творческим методом задавание разных каверзных вопросов. Он уже и заголовок придумал – весьма оригинальный по тем временам: “Рустэм Мухаметзянов – человек, который…”. И, встретившись со своим героем, пытал его вопросами по полной программе.
“Представь, – спросил он, – что ты прыгнул с парашютом, а он не раскрылся. О чем в своей жизни ты пожалел бы в первую очередь?”
Рустэм подумал и сказал: “Не знаю.”
“На тебя вдруг свалилось наследство в целый миллион рублей. Что ты с ним будешь делать?” – допытывался журналист. Добавим от себя, что рубли тогда были полновесные советские, но купить на них что-либо ценное было невозможно в силу хронического дефицита.
Мухаметзянов подумал и сказал: “Не знаю.”
“Ну а если в доме случится пожар? – не унимался изобретательный журналист. – Что ты бросишься спасать в первую очередь?”
“Не знаю”, – признался его герой после некоторого раздумья.
Замысел очерка про “человека, который…” грозил погибнуть в зародыше. Но очеркиста не так-то просто было вышибить из творческого седла:
“Представь, ты витязь на распутье: направо пойдешь – убитому быть, налево – коня потерять, а прямо – все потерять! Какую дорогу выберешь?”
Увы, Мухаметзянов и в качестве витязя ничем не обрадовал журналиста. С досадой захлопнув блокнот, он сообщил, что в таком случае можно написать лишь очерк “Рустэм Мухаметзянов – человек, который ничего не знает”!
Мы знакомы с Рустэмом сорок лет. И мне определенно кажется, что он все же что-то такое знает. Просто самовыражаться привык другими способами, нежели словоохотливые участники ток-шоу. И если бы у него вдруг случился пожар, то он не стал бы, я думаю, размышлять, что спасать из огня в первую очередь, а бросился бы тушить пламя. Мухаметзянов очень любит свой дом. И свой город. В том каждый может убедиться, посетив персональную выставку его фотографий “Казанские этюды”, открывшуюся в музее Баки Урманче.
Соседство с художником-классиком, которого удостоен фотограф, говорит само за себя. Объектив фотокамеры не уступает кисти живописца, а зоркий глаз ее владельца выхватывает из потока жизни кадры, перед которыми надолго останавливаешься то в восхищении, то в раздумье, то в сожалении, что в жизни – увы! – нельзя вот так же остановить волшебное мгновение. Само за себя говорит и то, что в готовящемся к выходу коллективном фотоальбоме “Казань тысячеликая”, посвященном 1000-летию города, больше всего снимков принадлежит Рустэму Мухаметзянову. Он участник и призер представительных фотобиеннале в Испании, Франции, Германии… Не говоря уже о многочисленных отечественных выставках и премиях.
Это, так сказать, парадная сторона творческого портрета фотографа Рустэма Мухаметзянова. Она блестяща и красочна, как работы на его нынешней выставке. Но если бы я писал очерк “Мухаметзянов – человек, который убедил меня в том, что фотография это – настоящее искусство”, то я начал бы с его черно-белых снимков.
Признавать фотографию искусством я отказывался довольно долго. Ведь законы искусства одинаковы для всех его ипостасей: музыки, живописи, литературы… Выверенная композиция, необходимый контрапункт, мазок или фраза точно на своем месте, ритм, создающий настроение… Ну и, конечно, тщательный отбор жизненного материала, который творец включает в свой музыкальный, литературный или живописный “кадр”. Искусство ведь не копирование жизни, а воссоздание ее своими средствами. И мучительные поиски гармонии. Даже у гениального Пушкина рукописи пестрят помарками и вставками. А недовольный собой художник часто соскребает с холста почти готовую картину, добиваясь соответствия изображенного своему внутреннему видению.
Что соскребешь на негативе или готовом снимке? А непременный признак подлинного искусства – катарсис, испытываемый слушателем, читателем, зрителем? Как всего этого достичь в фотографии? Ремесло, профессия, даже мастерство – да, конечно. Но искусство ли?.. Раскройте-ка внутренний мир Гамлета или короля Лира, не владея ни кистью, ни даром слова, ни музыкальным слухом, с помощью только нажатия кнопки. Так просто не бывает: щелкнул фотоаппаратом – и ты уже автор художественного произведения! Слишком легко.
Примерно так я размышлял до тех пор, пока не увидел “Осеннюю свадьбу” Рустэма Мухаметзянова. Черно-белое фото. За очень скромным свадебным столом немолодая пара: ему под пятьдесят, ей лет сорок. Нелегко пожившие, не очень красивые, помятые жизнью усталые люди. Вся предыстория свадьбы прочитывается по их лицам. Да, пожалуй, и последующее. Они хотели, как и все, быть счастливыми… Не получилось. Что сейчас? Такой щемящий осенний свет пронизывает эту фотографию, такой взгляд мужчины на свою новобрачную запечатлен фотографом, что невольно перехватывает горло.
Чтобы передать все это и еще тысячу нюансов и оттенков, писателю потребовался бы рассказ размером не менее бунинских “Темных аллей”. И его же талант. А тут один щелчок… И не только глубина психологии подвластна, как оказалось, фотокамере. Но и сама философия. Есть у Рустэма Мухаметзянова еще одна удивительная фотография – “Знакомство”. Стайка пацанов: на плече одного из них вороненок, скорее всего выпавший из гнезда. И вот пацаны и вороненок смотрят друг на друга. С обеих сторон встреча с Неведомым. Какая разнообразная гамма чувств на лицах!
Как cие возможно? Ведь надо все ухватить в какие-то доли секунды! В те доли секунды, когда картинка в видеоискателе становится не просто картинкой, а исполняется глубокого смысла. Миг – и ничего уже не воротишь! Как его уловить? Щелкать, щелкать, щелкать наугад, а потом уже отбирать? Или дожидаться того единственного кадра? Но чего именно дожидаться?
Откровенно говоря, я не понимал. И спросил Рустэма Мухаметзянова. “Надо быть всегда готовым”, – сказал он. К чему, он не добавил. Но тогда нужно, чтобы все двадцать четыре часа в сутки в тебе бодрствовал Художник. Это уже добавляю я. А Рустэм Мухаметзянов – “человек, который всегда готов”, – схватил вдруг камеру и нацелился на что-то. Совершенно невидимое мне.