Завершившийся на днях в Татарстане кинофестиваль “Сталкер” стал заметным событием в культурной жизни республики. Казанцам он подарил встречу с двумя известными кинорежиссерами – Вадимом Абдрашитовым, представившим свой новый фильм “Магнитные бури”, и нашей землячкой, кинодокументалистом Мариной Разбежкиной, автором более тридцати картин. Среди них – фильмы о Раифском монастыре, о чувашском поэте Геннадии Айги, несколько лент из серии “100 фильмов о Москве” и другие.

На этот раз Марина Разбежкина познакомила нас со своим первым игровым фильмом “Время жатвы”. Это фильм-притча о том, как жена инвалида Великой Отечественной войны, мать двух чудесных мальчишек, комбайнерка Тося, победив в районном соцсоревновании, получает в награду переходящее Красное знамя. Но вот беда: его прогрызают мыши. И чтобы никто об этом не узнал, оно должно оставаться у нее. И теперь Тося завоевывает эту награду каждый год. Работает так, что уже не остается времени на семью, и та распадается. Любовь к мужу уходит, и, не в силах перенести это, он умирает, гибнут и повзрослевшие сыновья: один – тут же, в деревне, другой – на афганской войне… Этот фильм, как и все документальные ленты, Марина Разбежкина снимала по собственному сценарию.

Когда Никита Михалков увидел “Время жатвы”, он пригласил Марину участвовать в конкурсной программе XXVI Московского международного кинофестиваля. И фильм Разбежкиной получил первую премию. Затем последовали призы на других кинофестивалях и конкурсах. Фильм “Время жатвы” с большим интересом был встречен и казанцами. Состоялось его обсуждение. Марина ответила на вопросы зрителей и дала интервью нашему корреспонденту.

– Марина Александровна, вы только что вернулись из Америки. Что там происходило?

– Это моя вторая поездка в США с фильмом “Время жатвы”. В сентябре прошлого года его показали на фестивале в штате Колорадо, а нынче – в Сан-Франциско. Кроме того, без меня фильм побывал на десяти американских кинофестивалях. Хорошо его приняли и в Европе. И только что стало известно, что фильм удостоен Гран-при в Южной Корее. Всего за последние полгода мы получили 14 призов. Так что и для нас наступило время жатвы (улыбается).

– Расскажите, пожалуйста, как вы стали режиссером.

– По окончании филфака Казанского университета дважды поступала во ВГИК, но меня не приняли. Преподавала в сельской школе, работала в газетах, затем на Казанской студии кинохроники – сначала администратором, потому что в то время снимать фильмы разрешалось только тем, у кого был диплом режиссера. И только уже в годы перестройки, когда этот запрет отпал, я написала свой первый киносценарий и сняла по нему документальный фильм. В 1990 году мы, творческие работники, устроили забастовку с требованием убрать директора студии, но уволили нас. Вскоре приехала московская комиссия. В нее входил и художественный руководитель киностудии “Современник” Саша Павлов. Чтобы доказать, что я ни на что не способна, ему показали мои работы. А ему фильмы понравились, и Павлов пригласил меня к себе. Окончательно я перебралась в Москву после приглашения Саввы Кулиша участвовать в его проекте “100 фильмов о Москве”.

– Было время, когда вы вместе с Робертом Копосовым приглашали в казанский Клуб друзей кино многих замечательных мастеров, в том числе и Андрея Тарковского. Каким он вам запомнился?

– Запомнился независимостью мышления, духовной свободой. Помню, на мой вопрос, что он считает для себя главным в творчестве, Андрей Арсеньевич ответил: “Оставаться самим собой, насколько это возможно” – и добавил, что, делая картины, он старается быть предельно искренним и разговаривать со зрителем как с равным.

Мы все знаем, какая трудная судьба была у этого гениального режиссера, как запрещали его фильмы, как долго он был безработным по вине властей предержащих, но не сдавался и не поступился ни одним кадром в своих фильмах, дабы обеспечить их “проходимость”. Мои любимые – “Андрей Рублев” и “Жертвоприношение”.

– Кто еще из отечественных режиссеров вам импонирует?

– Отар Иоселиани, правда, он давно уже живет во Франции. Но если Андрея Тарковского я чту как художника, то Иоселиани близок мне по духу, по отношению к миру. Я встречалась с ним в Казани, потом в Москве.

– А чьи фильмы вам особенно интересны?

– Всегда – фильмы Алексея Германа, а также Киры Муратовой – ее очень люблю и считаю, что в свои 70 лет она самый молодой режиссер – так современно откликается на все, что происходит с нами. И, конечно, Вадим Абдрашитов. Он один из самых точных художников, всегда попадает “в десятку”. Доказательство тому и его последний фильм “Магнитные бури”, с которым он приехал в Казань. Есть сегодня и много талантливых кинодокументалистов – Витя Гусаковский, Паша Печенкин, Аркадий Коган.

– Как появился замысел фильма “Время жатвы”?

– Снять игровой фильм мечтала давно, а основой для сценария послужил рассказ о своей жизни и любви моей соседки по больничной палате, 84-летней бабушки Тоси. Ее история меня потрясла. Прошло немало времени, пока, наконец, я сделала заявку на короткометражный фильм, так как на полнометражный всегда много претендентов. Денег дали немного – всего около 90 тысяч долларов, но удалось сделать фильм на один час семь минут. А это уже “полный метр”.

– Как же вы нашли тех, кто сыграл главных героев в этой истории?

– Так как я собиралась снимать фильм в Чувашии, то на роль Тоси искала актрису там. Но не нашла. И тогда, по совету директора картины и второго режиссера Тани Канаевой, пригласила питерскую актрису Люду Моторную из театра Льва Додина. Это ее первая большая роль в кино, и она отлично справилась с ней. Сложно было найти подходящий типаж на роль Тосиного мужа. Ведь это должен был быть инвалид без обеих ног. Поиски среди прошедших Афган и Чечню ничего не дали. Кстати, когда я была в США, то убедилась, что и прошедшие войну во Вьетнаме так же контактны. А повезло в Чувашии, в деревне Шумерля, где, как нам сказали, живет инвалид, который будто бы даже побеждал в спортивных соревнованиях. И когда нам навстречу выкатился на маленькой тележке Слава Батраков, инвалид с детства, именно с такой внешностью, какую мы искали, я была потрясена. Оказалось, что Слава – абсолютно реализованный человек, без комплекса инвалидности. Женат на самой красивой женщине в этой деревне, у него две взрослые дочери, отличный дом, а зарабатывает на жизнь шитьем – он портной. Мы увидели, какое у него тренированное тело и как много он умеет. Сочинили специально для него эпизод с цирковыми номерами. А главное – это прирожденный актер. Так что работать с ним было удовольствием. Остальные участники фильма были тоже местные жители.

– А почему вы хотели снимать фильм в Чувашии?

– Во-первых, здесь потрясающий пейзаж, много разных природных зон, много оврагов – они интересны для съемок. Во-вторых, коммунистическая власть, на мой взгляд, была во многом языческой, а чуваши, несмотря на крещение, стихийные язычники. И мне хотелось, чтобы события в фильме происходили именно там, где сохранилось язычество. У нас есть эпизод с языческим ритуалом-поклонением героини фильма Дереву духов. Наконец, поскольку денег было мало, пришлось максимально удешевить съемки. Это удалось благодаря президенту Чувашии Федорову, которого я знала еще по Казанскому университету. Денег не просила, но транспорт нам предоставили бесплатно, и в деревне, где снимали фильм, специально для нас построили дорогу. Так что местные жители были нам благодарны.

– Как ваш фильм встречают за рубежом? Ведь большинство зрителей не знают истории нашей страны, а тем более, какой была жизнь в нашей деревне в пятидесятые годы, когда происходят события фильма.

– Вот это и помогает им понять фильм намного глубже, чем россиянам. У нас можно услышать, что это фильм антисоветский. Я же сняла картину о трагической судьбе деревенской женщины в тоталитарном государстве, о том, что может произойти в любой стране, где символ становится сильнее человеческой жизни и уничтожает ее.

– Какие еще фильмы созданы вами за последние годы?

– Фильм о пианистке из Казани, которая уехала в Голландию в поисках счастья, но не нашла его. Другой – тоже о женщине, узнице ГУЛАГа. В прошлом году на телеканале “Культура” была показана моя шестисерийная картина о трагической истории одной казанской семьи. И вот только что, перед поездкой в Америку, я вернулась с северного Урала, где снимала фильм о трагедии сегодняшнего существования народа манси.

Хочу сказать, что мне интересны люди не знаменитые, а те, что незаметно приходят в этот мир и так же уходят из него. Они – герои моих фильмов, и если я не расскажу о них, то никто и не узнает, что были такие люди с интересной судьбой. Меня, как режиссера, интересует не политика, а внутренняя, духовная жизнь человека. Правда, она зависит от внешней среды, но хочется, чтобы поменьше зависела.

– Кроме кинорежиссуры, какие у вас пристрастия?

– Очень люблю путешествовать и еще собирать фотографии – портреты людей XIX и XX веков. Просматриваю их вновь и вновь перед съемками очередного фильма. На фотографиях, как это ни странно, жизнь более подлинная, чем в кино, даже документальном…

– Ваше отношение к музыке, литературе, театру?

– Музыку люблю разную, кроме попсы. Люблю Чехова, Фолкнера, а из современных авторов – Петрушевскую. К театру отношусь плохо – не театральный я человек. Перед съемками “Времени жатвы” видела много спектаклей наиболее раскрученных московских режиссеров и разочаровалась. Увлек лишь “Док. театр” (документальный), очень популярный сейчас в Москве – там замечательные молодые актеры без звездных комплексов…

– Какой вы нашли на этот раз Казань?

– Меня огорчило то, что здесь многое разрушено, я уезжала в Москву из другой Казани. А обрадовало то, что смогла встретиться с друзьями и показать землякам свой фильм “Время жатвы”. А это, поверьте, более ответственно, чем на кинофестивале, в городах и странах, где тебя не знают.