Масштаб личности – величина непостоянная и проявляющаяся порой парадоксальным образом. Фигура крупная и влиятельная при жизни по мере движения времени вдруг может постепенно мельчать и даже совсем исчезнуть из людской памяти. И наоборот, при жизни, казалось бы, малозаметная личность вдруг вырастает со временем в целое явление. Сказанное, безусловно, можно отнести к Игорю Германовичу Ингвару, многие годы служившему в Казанском Большом драматическом театре имени В.И. Качалова – сначала в качестве заведующего литературной частью, а затем возглавлявшему театральный музей.
Он родился в 1905-м и прожил почти до конца столетия. Революцию встретил уже в сознательном возрасте, был участником Великой Отечественной войны и всех прочих ключевых событий нашей российской истории. Жизнь его вполне достойна приключенческого или, как когда-то говорили, авантюрного романа, поскольку пришлось ему поколесить по России и выступать в самых разных ипостасях. Но каждая из них так или иначе была связана с театром.
Так случилось, что когда семья известного профессора-филолога, специалиста по романским литературам Г.Ф.Линсцера перебралась из революционного Петрограда сначала в Белгород, потом в Орел и, наконец, в Казань, здесь бурно разворачивалось культурное строительство, открывались один за другим Высший институт народного образования, Восточно-педагогический институт, Высшая областная партшкола с отделением клубных работников, которые неожиданно оказались повсюду востребованы – на рабочих предприятиях, в советских учреждениях, в войсковых частях. Драмкружки, агитпропколлективы создавались буквально при каждой конторе. И сын профессора, движимый искренним стремлением помочь общему делу созидания новой культуры, стал работать завклубом при воинской части, а параллельно занимался в студии только что открывшегося в Казани нового театра под интригующим названием КЭМСТ.
Это был необыкновенный театр, где все дышало молодостью и озорством. Руководили театром увлеченные люди, близко знакомые с Мейерхольдом и Маяковским, Эйзенштейном и Третьяковым. Строилось все на профессиональной основе, но не по старинке. Студийцы осваивали биомеханику Мейерхольда, “механические” танцы Фореггера…
Танцевал Игорь Линсцер с увлечением, у него это хорошо получалось. И партнерша ему подобралась сразу и на всю жизнь – Надя Володина. Руководители и актеры КЭМСТа были приглашены преподавать в недавно открывшемся Татарском театральном техникуме. Первые выпускники этого техникума Р.Ишмуратов, Х.Салимжанов, Г.Булатова, Ф.Саллави с удовольствием вспоминали уроки своего молодого педагога, почти ровесника, Игоря Ингвара.
Именно в этом театре Игорь Линсцер превратился в Игоря Ингвара – скандинавская транскрипция собственного имени стала его артистическим псевдонимом. И дух этого театра, его энергетику Игорь Ингвар пронес в себе через всю жизнь. Хотя было время, когда сам факт его причастности к КЭМСТу мог иметь непредсказуемые последствия, учитывая контакты театра с расстрелянным Мейерхольдом.
Молодости свойственно стремление к перемене мест. После закрытия КЭМСТа Ингвар с женой перебрались в Шую, оттуда в Петропавловск, потом в Самару, снова в Казань, затем в Копейск Челябинской области, в Ульяновск, Махачкалу, Ярославль. Во время одного из переездов их застала война, и Ингвар был призван в действующую армию. Отвоевал почти все четыре года, а после Победы вернулся в Ульяновск, где еще до войны начал заниматься режиссурой. А первые его режиссерские и драматургические опыты относились еще ко временам КЭМСТа – там учили всему… Затем Ингвар некоторое время был главным режиссером Чистопольского театра, претендовал было на должность главрежа Казанского ТЮЗа, но городские власти, покопавшись в его биографии, вдруг отнеслись к нему с подозрением. И тогда директор Качаловского театра Г.Ригорин пригласил его на должность заведующего литературной частью. Ему нужен был именно такой человек, как Ингвар, – и театральный, и хорошо образованный, что в одном лице встречается далеко не часто.
Игорь Германович глубоко переживал свое отчуждение от актерства и режиссуры. Иногда его занимали в спектаклях на небольших ролях (а ведь когда-то он играл на казанской сцене вместе с Михаилом Жаровым и Михаилом Астанговым), иногда подпускали и к режиссуре – в частности, вместе с Л.Литвиновым он ставил знаменитый в свое время спектакль “Коллеги” по повести В.Аксенова. Но театр нуждался в нем именно как в
завлите, тем более что он хорошо знал многих казанских драматургов, да и сам пробовал писать пьесы. А тут началась подготовка к празднованию юбилея театра, отложенного в связи с войной на целых тринадцать лет. Кроме того, полным ходом шла подготовка к Декаде татарского искусства и литературы в Москве. Словом, пьесы местных драматургов на местные же темы нужны были, как воздух. И стараниями Игоря Германовича они появляются одна за другой: “Бессмертная песнь” о подвиге Мусы Джалиля, “Юность буревестника” о казанском периоде жизни Максима Горького, “Буре навстречу” о Володе Ульянове. И спектакли по ним получились интересные, их одобрительно приняли зрители и критика, в том числе и в Москве.
С кем только ни состоял в переписке завлит театра! Благодаря деятельности Ингвара в фондах театрального музея теперь хранятся автографы А.Штейна, И.Сельвинского, В.Розова, Э.Радзинского, И.Куприянова, М.Соболева и многих других драматургов. Он был человеком богатейшей эрудиции, к нему обращались по всякому вопросу, связанному с историей и современной жизнью театра, причем не только казанского. А его лекции в театральном и художественном училищах, где Игорь Германович преподавал многие годы, больше напоминали моноспектакли. Ведь он рассказывал не о том, что вычитал в книгах, а чему сам был и свидетелем, и участником. А еще были многочисленные выступления на радио и телевидении, статьи для Театральной энциклопедии, также опубликованные на страницах местных газет и журналов. Если собрать их вместе, то они составят не один том.
Последнее детище Ингвара – музей. Собиратель по натуре, он бережно хранил афиши, программки спектаклей, фотографии, разного рода записки и письма, которые к концу его жизни составили колоссальный по объему архив, ставший частью музейных фондов. Он успел открыть “Качаловскую комнату”, а также собрать богатейшую коллекцию для будущей музейной экспозиции… Но, как заметил в свое время Дмитрий Шостакович, в России надо очень долго жить, чтобы увидеть плоды своих трудов. Но и то, что успел за свою жизнь Игорь Германович Ингвар, дает право назвать его выдающейся фигурой в истории казанского театра, и не только русского.
Юрий БЛАГОВ.
