Семь лет назад елабужский журналист Роберт Ясавеев переехал в Менделеевск и стал преподавать русский язык и литературу. Уйдя из журналистики, он продолжает писать стихи и прозу, издал два сборника. Один – в Елабуге, другой – в Набережных Челнах (издательский дом “Стрежень”). Его поэзии присуще бесстрашие откровенности. Легко ли оно дается? “Сверхнапряженьем сухожилий пробьет однажды звездный час”, – сказал он в одном из своих стихотворений, не зная еще тогда, что осенью 2004 года будет принят в Союз писателей России. Это уже “звездный час” или еще нет, сказать сложно, особенно в наше время, когда границы известности легко раздвигаются туго набитым кошельком, а читателю все труднее разобраться, кто есть кто. Но имеющий уши да услышит.

– Роберт, в одном раннем стихотворении ты с горечью подметил: “Учителя словесности не знали талантов настоящих имена”. Ты имел в виду диссидентскую и эмигрантскую литературу, которую хотя бы учителя-словесники должны были знать?

– Увы, когда я это написал, то никак не предполагал, что и через 20 лет менталитет наших учителей почти не изменится. Свободно мыслящих людей в школах по-прежнему единицы. До сих пор для педагогов страшнее инспектора “зверя нет”, а низкая оплата труда вымывает способную молодежь. Ушли бы и те, кто постарше, но дорабатывают до пенсии. Плюс чехарда с реформой образования. Какие-то нелепые шаги типа ЕГЭ… Разве они меняют суть нашей системы?

– Однако многие поныне считают нашу систему образования самой качественной…

– А я считаю ее обкрадывающей человека. Что толку в экскурсиях в Питер или Москву по музеям? Да хоть каждый день ходи в Эрмитаж, но без знаний мифов Древней Греции и библейских сюжетов не понять лучших произведений искусства.

– В наших школах все это “проходят” в лучшем случае факультативно, зато тангенсы и котангенсы, которые большинству из нас в жизни никогда не пригодятся, отнимают основную часть времени, когда память особенно восприимчива.

– Вот именно! К изучению точных наук не надо принуждать, а для тех, кому это в радость, должна быть особая программа. Основная масса пусть налегает на гуманитарные, общечеловеческие ценности. И тогда у нас не будет столько невежд с аттестатом зрелости.

– Чувствуется твоя боль за нашу систему образования. Это в тебе, наверное, заложено генетически, ведь и твои родители были педагогами, и ты сам…

– Можно начать даже с бабушки. Она окончила Елабужское епархиальное училище, а затем преподавала в начальных классах.

– Это было в Менделеевске? Ты родом оттуда?

– Да, но мой прадед жил в Елабуге, имел двухэтажный дом, прислугу. Советская власть смела со своего пути всех ему подобных трудяг (дед работал на стахеевском предприятии) и экспроприировала их дома…

– …в которых и сейчас еще ютится по пять-шесть семей.

– Это особенно ужасно на фоне растущих неподалеку коттеджей. Происходит безобразное, жуткое расслоение общества. Прочитал недавно в “Аргументах и фактах” о том, как четверо новых русских распили бутылку вина стоимостью 180 000 рублей. В четыре фужера разлили – и все! Плевать им на нищих…

– Помнишь у Блока: “И в желтых окнах рассмеются, что этих нищих провели…” Но все же в те времена, по-моему, не было столько цинизма. Может, из-за веры в Бога? Сегодня, на первый взгляд, атеистов почти не стало, но греха-то мало кто боится.

– Справедливы высшие силы по отношению к таким людям или нет – другой вопрос, но в том, что такие силы существуют, уже не сомневаются даже ученые. Они подсчитали, что для появления наипростейшей клетки нужны триллионы лет, а тут… Кем создан наш мир? Каким образом? Лауреат Нобелевской премии Жозе Сарамаго в книге “Евангелие от Иисуса” развенчивает миф о Христе. Книга сложная, в стиле ” потока сознания”, читать трудно, но интересно.

– Роберт, знаю, что ты пишешь и прозу, но читать не доводилось. О чем она?

– Это один большой роман. Он многоуровневый, там масса событий, но главная линия…

– История любви? Она главная и в твоих стихах. Поэтому я догадалась. Насколько реально издать сегодня этот роман?

– Пока все в тумане. Но в издательстве “Стрежень” книгу прочитали, одобрили. Найти меценатов куда труднее, чем написать роман.

– О чем твое последнее стихотворение?

– Оно посвящено Алексею Апухтину. Это имя почти уже забыто. Незаслуженно. А в свое время на стихи этого поэта было написано столько романсов! Причем такими композиторами, как Чайковский, Рахманинов… Только “Я ждал тебя. Часы ползли уныло” восемь раз положено на музыку!

– Похоже, ты создал свой особый мир, далекий от попсы, дешевых сериалов и всяких там “оранжевых революций”…

– Э, нет! Не зачисляй меня в небожители. Во-первых, я работаю учителем не в обычной школе, а в Менделеевской колонии для заключенных. А это такой мир, где быть наивным просто смешно. Во-вторых, многие меня знают как поэта-сатирика – по моим публикациям в журнале “Чаян”, а там не место для авторов, которые смотрят на жизнь сквозь розовые очки.

– Но в твоих сборниках доминируют совершенно другие стихи.

Вам дела нет, как я живу
Один, без Вас,
И откровенно Вам скажу,
Что всякий раз,
Как только телефон звонит,
Едва дыша,
Жду, вдруг Ваш голос прозвучит,
Замрет душа…

Хочется думать, что современные мужчины только и делают, что сидят у телефона и ждут звонка любимой женщины. Ты вводишь в приятное заблуждение. А когда это делается на высоком профессиональном уровне, то и вовсе не замечаешь, как поддаешься обаянию стихов и запоминаешь их. После того как я прочитала твой сборник “Белый вальс”, в памяти всплывает то одна, то другая твоя строка: “Притяженье твое одолеть я не в силах”, “Грустные строки слагаются сами”, “И каждый шорох что-то значит…” Законченность глубокой мысли на крошечном пространстве стихотворения – это и есть поэтические удачи. Пусть у тебя будет их еще много!

Роберт ЯСАВЕЕВ

Безвременье

Холодно, пасмурно, сыро.
Воздух дождями набух.
В кровле курятника дыры,
Съежился тощий петух.

Галочья стая крикливо
Тучей над крышей висит.
Дом заколочен. Тоскливо
Пес на дорогу глядит.

Мутной водою залиты
Рытвины. Липкая грязь.
В тракторе стекла разбиты,
Трактор в канаве увяз.

А тракторист матерится –
Тащит за шкирку жена.
Пьяница скоро проспится,
Снова напьется вина…

Перекосило избенку.
Тужит солдатка-вдова.
И, помолясь, потихоньку
Колет сырые дрова.

Купол церковный разверстый.
Грех отреченья гнетет.
Жуткие годы и версты –
Страшный безвременья счет.

* * *

Белый вальс. Кавалер.
На ладони ладонь.
В складках атлас портьер.
Взглядов быстрых огонь.

Для двоих никого
В зале праздничном нет.
Как кружиться легко,
Хоть и скользкий паркет!

Миг возвышенных чувств,
Воплотившихся грез,
Притяжения уст,
Откровения звезд.

Ах, как скрипка поет!
Ах, как сердце стучит!
Вальс всю ночь напролет
Для влюбленных звучит.

Марьям ЛАРИНА.