Неожиданно большой интерес среди наших читателей вызвала статья Е.Малышевой “Лебединая песня” (“РТ”, 31.01.04), приуроченная к столетию со дня первой постановки во МХАТе пьесы А.П.Чехова “Вишневый сад”. Естественно, многих также заинтересовало, а что представляли собой первые казанские постановки “Вишневого сада” и других пьес Чехова, какова была их сценическая судьба. Сегодня мы имеем возможность ответить на эти вопросы наших читателей.
2 июля 1904 года в маленьком курортном местечке Баденвейлере в Германии умер Антон Павлович Чехов. Весть эта потрясла всю читающую, интеллигентную Россию. Было ему всего лишь 44 года. С ним связывались надежды русской литературы и русского театра.
Новый драматический сезон в Казанском городском театре открылся спектаклем “Вишневый сад”. Это было второе представление последней пьесы Чехова в Казани, первое состоялось 12 марта 1904 года, менее чем через два месяца после премьеры в Московском Художественном театре. Роль Раневской в казанском спектакле играла известная в провинции актриса М.Юрьева, много лет работавшая на казанской сцене. “Казанский телеграф” откликнулся на этот спектакль статьей, в которой замечено было, что “актеры не особенно жалуют чеховские пьесы, особенно последние. Чтобы создать настроение, – а если его нет – нет и чеховской пьесы, – от актера требуется большое самопожертвование; для настроения требуется добросовестная дружная работа всех актеров, мало того, надо, чтоб никто не вылезал вперед, чтоб не было главных и вторых актеров. В пьесах настроения все актеры – главные…” Казанская постановка в этом смысле рецензента удовлетворила: “Труппа отнеслась к новой пьесе Чехова очень добросовестно. В исполнении чувствовался ансамбль, г-жа Юрьева очень жизненно изобразила беспутную и избалованную барыньку… Пьеса имела успех, хотя нельзя сказать, чтобы очень шумный. Театр был совершенно полон…”
“Вишневый сад” – отнюдь не первая встреча казанского зрителя с драматургией Чехова. Водевили “Медведь” и “Предложение” игрались в начале
1890-х годов. Казанцы также увидели “Иванова” (1894), “Чайку” (1896), в которых играли замечательные актеры И.Шувалов, А.Каширин, М.Свободина-Барышева. Большой популярностью пользовался у казанцев “Дядя Ваня”, шедший в Казани многократно. В 1903 году были поставлены “Три сестры”.
Исполнение чеховских пьес вызывало в казанской прессе бурную полемику. Лишенные внешней занимательности, рассказывающие преимущественно о будничной жизни ничем не примечательных персонажей, они требовали совершенно иного способа воплощения, чем, к примеру, пьесы Островского или Писемского. И актеры, и публика чувствовали это в равной степени. Разгадать же тайну чеховских пьес оказалось не просто. До сего времени и актеры, и зрители испытывают перед чеховскими пьесами некий священный трепет, хотя сам Чехов категорически возражал против такого отношения и даже ссорился с основателями Московского Художественного театра по поводу того, что фактически именно они и спровоцировали подобное отношение к его пьесам. Одна из загадок заключалась в том, что содержание пьес, изобилующее драматическими коллизиями, по видимости никак не совпадало с тем жанровым определением, которое давал пьесе и на котором настаивал драматург. Вот и “Вишневый сад” обозначен был автором как комедия, хотя комического в пьесе как будто ничего и нет: запутавшаяся в любовных перипетиях и в долгах барыня продает свое родовое имение, чтобы вырученные деньги окончательно промотать, и вместо огромного вишневого сада будут теперь построены банальнейшие дачные домики. За этой незамысловатой историей и тогда, да и теперь виделось будущее России, которое воспринималось отнюдь не смешным, а скорее трагическим. Именно так это поняли, так и сыграли художественники, несмотря на то, что у автора написано “комедия”!
Такого успеха, как “Чайка” или “Три сестры” на сцене Московского Художественного театра, Казань, конечно, не знала. Упомянутая выше первая постановка “Вишневого сада” осуществлена была труппой под руководством замечательного актера и режиссера Н.Собольщикова-Самарина, державшего антрепризу в Казани в течение восьми лет – с 1901 по 1909 год. Это был очень тонкий и вдумчивый художник. Судя по рецензиям тех лет, он умел создать на сцене атмосферу, то самое “настроение”, которое передавало душевное состояние героев и о котором беспокоился рецензент. Дважды играли “Вишневый сад” в 1910 году: в марте спектакль шел в исполнении актеров труппы А.Каширина, известного казанцам по замечательному исполнению роли Войницкого в спектакле “Дядя Ваня”, а 20 октября спектакль играла труппа нового антрепренера Н.Кручинина, работавшего до этого времени в Самаре.
Спектакли в те времена повторялись, как правило, не более двух-трех раз, а чаще всего ограничивались вообще одним представлением. Такая судьба постигла и казанский “Вишневый сад” – в каждом сезоне он фигурировал в афише всего один раз, и потому все представления “Вишневого сада” на казанской сцене можно, так сказать, назвать “поименно”: 13 ноября 1912 года в постановке К.Бережного, 20 марта 1916 года в постановке актера А.Двинского, 18 апреля 1918 года в постановке актера А.Каширина,
7 мая 1922 года в постановке Ю.Соболева, 1 января 1927 года в постановке Ф.Строганова. Спектакли эти, очевидно, ничего не добавляли к привычной интерпретации, поскольку казанская пресса всякий раз вежливо отмалчивалась, хотя каждый из названных постановщиков принадлежал к числу наиболее известных в России, прославившихся в том числе и работой с чеховскими пьесами. Все эти спектакли нацелены были на то, чтобы в той или иной степени достоверно передать атмосферу времени, воссоздать на сцене бытовую среду, в которой обитали чеховские персонажи, передать их душевное смятение и неприкаянность. Между тем коренным образом изменилась сама жизнь. Дворянские вишневые сады давно уже превратились то ли в воспоминание, то ли в сны об ушедшей эпохе. Жизнь так или иначе сопротивлялась привычному толкованию чеховских пьес.
Решительный шаг в отношении к классике сделал, как известно, Всеволод Эмильевич Мейерхольд, его постановки Гоголя, Грибоедова, Островского стали своего рода большевистской революцией в театре. И вот в 1928 году в Казань с группой актеров приезжает соратник Мейерхольда А.Грипич и становится художественным руководителем Казанского Большого театра. И среди его постановок – “Вишневый сад”. Вполне разделяя принципиальные положения Мейерхольда, Грипич отнюдь не был слепым его подражателем. Он не перекраивал и не перетасовывал текст пьесы, не окарикатуривал персонажей. Тем не менее, как вспоминал один из участников этого спектакля Игорь Германович Ингвар, мысль режиссера сосредоточена была на том, чтобы убедить зрителя в закономерности и необходимости разрушения “дворянских гнезд”.
Спектакль начинался с развернутой экспозиции. Просыпался дом: хлопали двери, скрипели лестницы; почесываясь, выходил на крыльцо дворник, раскрывал ставни, лениво ширкал метлой, поднимая пыль; затем появлялась Дуняша с ворохом постельного белья, которое вытряхивалось и тут же сортировалось на предмет штопанья и прочей починки; выбивалась пыль из тюфяков, из которых сыпалась сенная труха, – все должно было подчеркнуть ветхость, затхлость, изжитость дворянского быта, его нелепость и алогичность. Затем, наконец, караульный на чердаке усматривал приближавшиеся с вокзала экипажи, и начиналась бестолковая суета. Все в этом доме заранее было обречено на умирание, продажа вишневого сада была для него единственным спасением от полной гибели и превращения в заросший бурьяном пустырь. И Лопахин, которого играл замечательный актер П.Герага, воспринимался чуть ли не большевиком, принесшим спасительное освобождение социальным низам дворянской усадьбы. Художник Г.Миллер, оформлявший спектакль, организовал пространство сцены с помощью колонн, которые, двигаясь, образовывали различные интерьеры и выполняли в том числе некую символическую задачу: они все время как бы вытесняли хозяев дома, выдавливали их из его пространства. Раневскую в этом спектакле играла Е.Адомайтис, Гаева – А.Волков, Варю – известная казанская актриса Е.Жилина, а Епиходова – не менее известный и популярный московский актер М.Жаров, работавший тогда в Казани и оставивший об этом периоде своей жизни интересные воспоминания.
А затем “Вишневый сад” надолго исчезает с афиш Казанского русского театра и появляется вновь лишь 29 января 1960 года в постановке режиссера Е.Простова и оформлении художника В.Никитина в связи со столетием со дня рождения А.П.Чехова. В этом спектакле мы встречаем целое созвездие замечательных актеров труппы Качаловского театра: В.Павлова и Л.Шмидт – Раневская, А.Гусев – Гаев, И.Загорский – Лопахин, Н.Провоторов – Петя Трофимов, Н.Якушенко – Фирс, Е.Лисецкая – Варя, Ю.Карева – Аня и даже В.Кешнер, тогда еще учащийся студии – почтовый чиновник. О спектакле много писали. По общему признанию, поставлен он был в мхатовских традициях и не содержал “заметных новшеств в толковании сущности пьесы”. И тот факт, что режиссер поставил глубоко социальную драму, а не комедию, как написано у автора, у критиков не вызвал вопросов. Несколько сокрушались по поводу того, что Лопахин оказался ближе к Островскому, чем к Чехову, и не хватило оптимистической убежденности в светлом будущем Пете Трофимову и Ане.
Вот такова, собственно, история казанского “Вишневого сада”. Одиннадцать попыток обращения к этой пьесе, несмотря на целый ряд значительных актерских удач, так и не дали ответов на вопросы: почему Чехов долго мучился над названием пьесы? Почему все-таки “вишнёвый”, а не “вишневый”? Кто здесь главный герой – Раневская? Лопахин? Петя Трофимов? Фирс? А может быть, именно вишневый сад? И почему все-таки “комедия”? Вот поэтому с таким нетерпением ждут наши зрители двенадцатой версии – может быть, она даст наконец долгожданные ответы.
Юрий БЛАГОВ.
