Когда мы говорим о появлении новой звезды на эстраде, то обычно используем при этом слово “зажглась”. Но звезда Альфиса Киямова не зажглась. Она в двухтысячном году не просто вспыхнула. Она полыхнула так, что иным и не снилось.

А как иначе назвать ту бешеную популярность, с которой он проснулся после того, как впервые в эфире прозвучала его знаменитая “Сине кэтам”, которую больше знают по словам припева “Кил син…” И не надо мне говорить о каких-то рейтингах на каких бы то ни было радиостанциях и телеэфирах, которые якобы формируют группу самых популярных певцов. Есть эстрадная Казань с ее определенным снобизмом, а есть сотни татарстанских деревень, до которых не то что местное телевидение – радио-то не всегда доходит. И еще есть народная молва, которая куда как точнее всех рейтингов. Народный рейтинг – он в магнитофонах, на рынках, в магазинах. А последние четыре года продавцы заманивают покупателей к лоткам с кассетами татарской эстрады тем, что врубают “Сине кэтам”. И этого достаточно, чтобы у прилавка тут же собирались меломаны. Не частый случай, когда татарскую песню с удовольствием слушает и, самое интересное, покупает кассеты русский слушатель.

Поражает стойкая народная любовь к этой песне. И она была бы совсем другой, не исполни ее именно Альфис Киямов. Уникальный, редчайший тембр его негромкого баритона делает песню такой, какой она полюбилась тысячам татарстанцев вне зависимости от возраста, социального положения и национальности.

Его песня

– И наутро он проснулся знаменитым… Это про вас сказано, Альфис.

– Но разве до этой песни у меня не было творческой жизни? – слегка расстраивается он от такого начала нашей беседы. – Мне ведь уже сорок четыре года. Нынче исполнится ровно двадцать лет, как я пришел на эстраду. Другое дело, что сольную карьеру начал позже, чем кто-либо. Много пришлось поработать с такими знаменитостями, как Хамдуна Тимергалиева, Зухра Шарифуллина. Год проработал с Рустамом Закировым. Четыре года делали программу вместе с Алмазом Хамзиным. Но вы правы в том, что именно песня “Сине кэтам” стала в моей жизни той самой чертой, переступив которую слушатели узнали Альфиса Киямова. Нет, я-то сам остался прежним. Но вот как солист состоялся именно с ней.

– Случайно такие песни в репертуаре не появляются.

– А я ведь и не говорю, что случайно. Вот тут как раз все связано. Мне принес готовую песню ее автор. Я много лет пою песни Алмаза Хамзина и Рустама Валиева. И когда Рустам положил на музыку новые стихи Алмаза, он и вспомнил обо мне. Принес, говорит: послушай-ка. Мелодия мне понравилась сразу. А когда и к словам прислушался, то понял, что эта песня – моя.

– Вот возьмет кто-нибудь и перепоет ее.

– Да пожалуйста! Но ведь это будет уже другая песня, так ведь? Мне вообще песен своих в этом отношении не жалко. Пусть поют, кому нравится. И не люблю, когда пытаются ограничить: мол, не пой эту песню. Вот, к примеру, знаменитая “Кара урман” из репертуара Ильгама Шакирова. Я с огромным почтением отношусь к мэтру нашей сцены. Искренне его уважаю и прислушиваюсь к его словам, к его мнению. Но ведь и он никогда никому не говорил: не пой мои песни. Глупо было бы. Я пою “Кара урман”, она давно в моем репертуаре, как и многие другие, не менее замечательные татарские песни. Но ведь были люди, которые просто не пускали молодых на сцену с теми произведениями, что звучали в исполнении звезд татарской эстрады. И мне говорили: не смей петь ильгамовскую песню. Смешно ведь? Так что пусть поет, кто захочет. Слушатель оценит…

– Сейчас я вам приятную вещь скажу. Моя подруга, украинка по национальности, услышала у меня “Сине кэтам”, но песня была на диске. И она ведь не поленилась сходить на рынок, чтобы купить кассету. Нравится, говорит.

– Такое в самом деле приятно слышать. Не подумайте, что хвалюсь, но ведь не один случай такой. Как-то в прямом эфире радио “Кунел” в студию звонит русская женщина и благодарит за эту же песню. Другая тут же сообщает, что только когда звучит “Сине кэтам”, ее малыш перестает плакать. Еще были звонки, глубоко тронувшие меня. Звонили родители новорожденных мальчишек, мол, дали своим детям имя Альфис. У меня уже три таких “крестника”. Но я вам вот что скажу по поводу этой песни, да и любой другой. Только тогда песня зазвучит, когда она душу затронет. Есть такое слово у татар – “мон”. В словаре трудно найти его точный перевод. Его как угодно можно перевести, но в любом переводе будет слово “душа”. А вот “монлы” еще не будет значить просто душевная. Это скорее то, что пережито тобой, твой человеческий, духовный опыт. Твои боли, проблемы, радости.

– Тогда на нашей эстраде будут одни пенсионеры. У кого еще столько опыта и пережитого за плечами?

– Я ведь не о возрасте речь веду, а о том, что только та песня тронет слушателя, в которой певец откроется перед ним. И если ему как человеку нечего сказать, то и песня не заденет, мимо пройдет.

– А как же быть с хитами, которые делаются под заказ? Под возраст слушателя, под вкусы той или иной аудитории?

– Мы с вами говорим о татарской эстраде, а это явление иного, очень своеобразного характера, отличное от российской эстрады.

Вот так сложились звезды

– Мы говорили о том, что я поздно начал сольную карьеру. Но я думаю, может, это и к лучшему?

– Звезды так сложились… Вы в гороскопы-то верите?

– Что-то есть во всем этом. Вот читаю о Тельцах. Ну ведь все сходится. Хотя с моим днем рождения нестыковка получилась. По паспорту я родился двадцатого апреля, но мама утверждает, что на самом деле я появился на свет двадцать второго числа. Ну, понятно, кому хочется с Гитлером в один день праздновать свое рождение, вот с Ильичем – другое дело. Так что я живу Тельцом по маминой версии.

Между прочим, кроме известного знака Зодиака, под которым человек рождается, у него есть еще один астрологический знак, раскрывающий скрытые стороны натуры. В древности многие народы, в том числе греки, верили в это и считали теневой гороскоп не менее важным, чем обычный, зодиакальный. Если верить мифологическому гороскопу, Альфис Киямов – Пегас. Как и этот легендарный крылатый конь, человек-Пегас парит над остальными людьми, по крайней мере, в своем воображении. Рожденные под этим знаком горды и в глубине души уверены, что созданы для лучшей участи, чем им досталась. Они ненавидят рутинную работу и чужды романтике, потому что им постоянно кажется, что все могло бы быть значительно лучше.

– Свои недостатки я знаю так хорошо, что тут гороскоп мне нового ничего не откроет. Конечно, что-то могло быть и лучше. К примеру, квартиру бы побольше для моей большой семьи. Но я доволен тем, что у меня есть. У меня прекрасные домочадцы. Супруга, первая и единственная, музыкант, работает в гимназии. Дочь Айгуль учится на первом курсе хореографического училища, время от времени принимает участие в моих концертных программах. Сыну Айрату пятнадцатого января исполнилось пять лет. Родители жены живут вместе с нами. Главное, что в доме есть понимание и желание создать комфорт для каждого.

Я не поленилась и поискала другие гороскопы. По цветочному гороскопу наш собеседник – георгин. Роскошный георгин должен всегда держаться золотой середины. Максимализм зачастую мешает достичь желаемого. Георгину следует более взвешенно, чем другим, рассчитывать свои силы. Не стоит всецело полагаться на удачу. Это касается и личной жизни.

Тут ни отнять, ни прибавить. На удачу Альфис никогда и не полагался. Если и достиг чего в этой жизни, то только потому, что он – трудоголик. Работа над собой уже в крови настолько, что самыми плохими днями для себя считает те, когда невольно приходится бездельничать. И молчащий телефон его даже пугает. Но и когда нет гастролей, он трудится.

– Мне трудно представить себя без дела. Если я дома, то работаю над собой. Ежедневно пою по четыре-пять часов. Работаю над песнями. Никогда не вынесу на суд зрителя сырую песню. Мало того, не считаю для себя возможным включить в диск или кассету песню, которая не прошла сцену. И потому не понимаю тех, кому слепить сборник ничего не стоит. Для меня каждый из них – серьезный труд, требующий самоотдачи.

А вот гороскоп друидов открывает другие стороны Альфиса-Тельца. Тут его олицетворяет орех. Орех стремится, чтобы его жизнь не была обыденной. Не боится риска, не старается нравиться, не признает компромиссов, не ходит протоптанными дорожками. У ореха бывает много друзей, а равно и врагов. Убежден, что рассчитывать может только на себя самого. Заботится о сохранении собственной независимости и обособленности. Иногда бывает особой, которую нельзя не заметить и с которой приходится считаться. Рожденные под этим знаком дисциплинированны, имеют недюжинные организаторские способности.

Четверо братьев и сестра

– В семье я был последышем. Так что если и были во мне организаторские способности, то им просто не дали развиться. Мне всегда приходилось исполнять приказы старших. Но зато это, наверное, развило во мне дисциплинированность, обязательность. Рассчитывать мне приходится всегда только на себя. Но опять-таки, мне всегда везло на хороших людей.

Во-первых, повезло с родителями. У мамы очень нелегкая судьба была. В молодости уехала “зимогором” на шахту. Работала с другими девушками. И надо же было такому случиться: напоролись они ломом на мину, оставшуюся с войны. Она разорвалась прямо под ногами. Маму всю переломало. Но выжила. Потом и замуж вышла. Мы родились один за другим. Она себя считает очень счастливой. Все дети с семьями живут, в достатке, есть внуки. Часто встречаемся.

Детство вспоминаю с удовольствием. Мы не ходили в обносках, не голодали. Родители много трудились, но и мы не лежали на печке. Я рано стап самостоятельным. Родился в деревне Бакалы, это в Бураевском районе Башкирии. Музыкальную школу закончил в райцентре. Потом поступил в Уфимское педучилище на музыкальное отделение. После его окончания поработал учителем пения в родной школе. Оттуда ушел в армию. Служил, как у нас говорили, “за сараем”. То есть недалеко от дома. После армии вернулся на работу. Приглашали в Уфу в Институт культуры, но я взял отпуск и рванул в Казань.

К Казани тянулся всегда. Наши края – татарские. И мы всегда слушали татарское радио. Вот жалко, телевидение Татарстана до сих пор там не показывает… Приехал я в Казань в 1984 году, как та – помните фильм? – Фрося Бурлакова в Москву. С той разницей, что в городе ни одной души родной или просто знакомой. В руках – баян, сетка с маминой провизией, чемоданчик. В кармане – адрес Института культуры. Помню, никак не мог выговорить по-русски название остановки “Роторная”. Добрался до института в четыре часа утра. Сидел в скверике возле него до самого открытия. И прямиком – сдавать документы. А через пару дней – уже экзамены. Сдавал их очень легко. Понравился я профессору Анатолию Шутикову. До глубины души тронули его слова: мол, кого еще принимать, если не этого парнишку. Но это я потом узнал, а тут собрался и уехал назад. Работающий все-таки человек. А потом сестра звонит: пришла телеграмма, я принят. Обрадовался, не передать как. Но я уже тогда немало умел. Пел, сколько себя помню. Играл на баяне с самого раннего возраста. Музыку сочинял. Мне трудно разграничить в себе музыканта и певца. Невозможно это. Композиторство требует времени. И для того, чтобы созрела мелодия, порой требуется столько душевных сил… У меня есть песня “Баянчы жыры” на стихи Алмаза Хамзина. Так эта мелодия во мне крутилась шесть лет. Много времени отняла и песня “Туган-ускен якларым” на стихи Роберта Миннуллина. Мне трудно заниматься и тем, и этим. Так что сегодня я – просто певец.

О популярности

– На улицах узнают, автографы просят?

– И узнают, и автографы просят. Часто бывают смешные ситуации. Вот, к примеру, возвращаясь в Казань, я почти всегда останавливаюсь перекусить на мамадышской стоянке. Покупаю кыстыбый, чай. Так пока молчу, не узнают, а стоит заговорить, тут же ахают: мол, Альфис Киямов.

– Голос у вас редкого тембра, трудно, один раз услышав, забыть. Мне как-то на полном серьезе рассказывали, что вы перенесли специальную операцию на связках. Были слухи, что форсируете голос, чтобы такого звука добиться. Фонограммы используете, которые в студиях секретной аппаратурой записываете…

– А бывало, и микрофон из рук забирали, мол, теперь-то пой сам. Свой голос, свой… Природой подаренный. Я ко всему этому спокойно отношусь. Наверное, так же спокойно, как и мои поклонники. Дело в том, что моя аудитория – это все-таки люди старшего поколения. На моих концертах нечего делать тем, кто любит пошуметь-поплясать. Я не сторонник делать из программы разухабистое шоу. Ко мне человек приходит за песней. И с добрым настроением должен уйти. Самая большая благодарность для меня – это когда подходит после концерта пожилой человек и благодарит за песни со слезами на глазах. Разве может быть плата выше этой цены?

Беседовала