Сегодня в Казани в Государственном Большом концертном зале им.С.Сайдашева состоится чествование Фуата Мансурова – выдающегося дирижера, профессора, народного артиста России, Казахстана и Татарстана. Ему исполнилось 75 лет. Более тридцати из них он дирижирует в Большом театре России и уже много лет возглавляет Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан.

“Весь творческий путь профессора Фуата Мансурова, – говорится в поздравительной телеграмме Президента России Владимира Путина, – это пример самоотверженного служения музыке”. Сердечно поздравил юбиляра и Президент Татарстана Минтимер Шаймиев, принимавший участие в юбилейных торжествах по случаю 75-летия Фуата Мансурова в Большом театре России.

Накануне юбилейного концерта в Казани наш корреспондент встретился с Фуатом Мансуровым.

– Фуат Шакирович, примите поздравления, мои и читателей нашей газеты, с юбилеем и позвольте вас спросить: что сегодня в вашей жизни главное?

– Главное? Естественно, моя профессия и музыка, которая звучит во мне.

– Вы встречались в своей жизни со многими интересными людьми. Кто из них вам особенно дорог?

– Да, в разные периоды жизни я действительно встречался с людьми, которые в той или иной степени повлияли на мою судьбу, мировоззрение и на мой профессионализм. Я им благодарен. Это замечательный виолончелист и педагог Отто Оттович Узинг, немец, волею судьбы оказавшийся в Казахстане, где я родился и жил. Именно ему я обязан тем, что начал заниматься музыкой с пяти лет. Именно он приучил меня к музыкальной дисциплине, без которой в искусстве нельзя сделать ничего. Благодаря интеллигентнейшей Татьяне Николаевне Расторгуевой, воспитаннице Смольного института благородных девиц, знавшей три языка и игравшей на рояле, я стал изучать иностранные языки. Занятия математикой в университете у талантливого ученого, профессора Николая Персидского развили у меня аналитические способности, и это тоже пригодилось в моей будущей профессии дирижера. И, конечно, неизгладимое впечатление осталось от встреч с такими корифеями, как Дмитрий Шостакович, Арам Хачатурян, Дмитрий Кабалевский, Тихон Хренников, Георгий Свиридов. А из дирижеров – с Евгением Мравинским и Евгением Светлановым…

– Какой оркестр и кто из дирижеров являются для вас эталоном?

– Сегодня это американские оркестры – Бостонский и Кливлендский. Их исполнение совершенно! Когда у меня плохое настроение, беру запись “Славянских танцев” Дворжака, которые играет Кливлендский оркестр, и наслаждаюсь. Ну, а из дирижеров, конечно, Рикардо Мути, Леонард Бернстайн.

– Какой день в вашей жизни был самым тяжелым?

– Когда арестовали моего ни в чем не повинного отца. Избитого, его бросили в машину, и целых семь месяцев дома мы его не видели. Мы с моим четырехлетним братом были свидетелями этого страшного и жестокого акта, который стал для меня потрясением. И когда я смотрел фильм “Утомленные солнцем”, все вновь пережил и всю ночь проплакал…

– А самый радостный день?

– Когда я стал лауреатом Всесоюзного конкурса дирижеров. Это открыло мне путь в большое искусство. Помню, как после банкета я шел по площади Свердлова и, когда проходил мимо Большого театра, встал между четвертой и пятой колоннами и дал клятву, что непременно буду дирижировать в Большом театре. И это сбылось!

– Что вы больше всего цените в людях?

– Я очень ценю в человеке порядочность и чувство юмора. Считаю, что человек без юмора не может быть серьезным музыкантом. Всякая напыщенность, чопорность – первый признак невежества. Вольтер сказал замечательно: “Постоянная важность – маска посредственности”. Не приемлю в людях лжи, фанаберии, наглости. Заносчивость, по-моему, это всегда признак ограниченности.

– Что вас сегодня заботит больше всего?

– Хочу, чтобы с моим участием Государственный симфонический оркестр Татарстана поднялся до высоких европейских стандартов и чтобы его стали приглашать в другие страны. И надо сказать, что он совершенствуется. Я работаю в Большом театре тридцать шестой год и могу с полной ответственностью сказать, что в ряде случаев симфонический оркестр Татарстана звучит гораздо качественнее, собраннее и четче, чем оркестр Большого театра, что бы ни говорили наши горе-критики. Хочется поблагодарить Президента Минтимера Шариповича Шаймиева, который помог нам получить отличные инструменты. Я счастлив, что у нас в республике такой Президент, который печется о благе культуры, ибо прекрасно понимает, что это та база, которая позволит нам развиваться и идти вперед.

– Что, кроме дальнейшего повышения исполнительского уровня нашего оркестра, входит в ваши ближайшие планы?

– Концертное исполнение национальных опер. В частности, “Зульхабиры” Мансура Музафарова, которая по идеологическим причинам не была в свое время поставлена на сцене театра оперы и балета. Она требует редакции, но, несомненно, будет интересна слушателям. Собираюсь вернуться к семнадцати симфониям Назиба Жиганова. Многие из них, как, например, его последняя симфония, исполнялись всего по одному разу. А ведь это прекрасная музыка. И я собираюсь положить ее в основу балета, либретто которого по сказке Рената Хариса разрабатывает сейчас балетмейстер Большого театра Юрий Папко. А недавно мы записали музыку балета молодого татарского композитора Ильгама Байтиряка “Сарвиназ”, и с этой фонограммой будет поставлен балет силами учащихся Казанского хореографического училища. И не могу не сказать о том, что вслед за оперой Гершвина “Порги и Бесс” оперная студия Казанской консерватории под моим руководством подготовила концертное исполнение оперетты Имре Кальмана “Фиалка Монмартра”. Ее премьера состоится через два дня на сцене Качаловского театра. Надеюсь, что эта новая работа студентов будет принята публикой и доставит ей радость.

– Пять лет назад на мой вопрос, не собираетесь ли писать мемуары, вы ответили, что думаете об этом. А как обстоит дело сейчас?

– Знаете, пишу книгу о своем пребывании в Большом театре. Она в какой-то степени перекликается с устными рассказами Ираклия Андронникова. Но он прибегает к вымыслу, что-то сочиняет, немножко шаржирует. А у меня исключительно фактологический материал. Я рассказываю о том, что происходило в действительности.

– А с кем мы встретимся в вашей книге?

– Со знаменитым певцом Александром Огнивцевым в главе “Анекдот в анекдоте”, с дирижером Борисом Хайкиным – в главе “Приколы Хайкина”. О том, как проводились конкурсы в Большом театре, я рассказываю со слов замечательного певца Анатолия Орфенова. Читатель узнает немало забавного, в частности, как Любовь Казарновская чуть было не проиграла конкурс с помощью… Ирины Архиповой. В главе “Четыре рукопожатия” – о моих встречах с Гербертом Караяном, Леонардом Бернстайном, Рудольфом Нуриевым и принцессой Дианой. Написано уже восемь глав, осталось четыре. Книга получается, как мне кажется, ироничной и веселой.

– Расскажите, пожалуйста, о своих горячо любимых дочери и внуках.

– Внучка Карина работает переводчиком и менеджером и заочно учится в Академии внешней торговли, где преподает ее мама, моя дочь Марина. А Мансур – ученик десятого класса, увлекается футболом, и, знаете, это неплохо у него получается.

– А как с музыкой?

– Мансур играл на скрипке, Карина на рояле, но пересилило другое.

– Семьдесят пять – это солидный возраст, но он, как мы видим, над вами не властен. Самолеты, репетиции, спектакли и концерты в разных концах света… Как при такой нагрузке вам удается сохранить бодрость и энергию?

– Думаю, сказывается спортивное прошлое. Все же был мастером спорта СССР по конькам и альпинизму, играл в волейбол, теннис. Никогда не курил, практически исключил алкоголь. И каждое лето, отбросив все, даже самые выгодные ангажементы, работаю на даче – вот этими руками построил дом, где хватает места и для родных, и гостей…

– В чем, по-вашему, счастье?

– В труде. В свое время наш знаменитый дирижер Борис Эммануилович Хайкин говорил: “Дирижеру грех сетовать на избыток службы. Хуже, когда ее мало”. И действительно, самое страшное для человека – невостребованность. И поэтому я счастлив, ибо постоянно чувствую, что многим нужен, полезен.

Беседовал