Александр Бутлеров известен прежде всего как талантливый ученый, создавший теорию химического строения и целое направление в химической науке. Однако его интересы не ограничивались одной наукой, о чем скажем чуть позже.

Химия

Относительно места рождения прославившегося на весь мир химика-органика биографы ведут споры, но чаще всего называют Чистополь. Нельзя утверждать, что Саша с детства увлекался химией, хотя уже в гимназии пытался ставить химические опыты. Собирал также коллекции бабочек и растений. Его тянуло больше к естественным дисциплинам, чем к гуманитарным. Окончив гимназию – одну из лучших в Казани, – Александр в 16 лет стал слушателем естественного отделения физико-математического факультета Казанского университета, где, собственно, и сформировался как ученый.

Неизвестно, как бы сложилась его научная карьера, если бы не Николай Зинин, который читал в университете курс органической химии и привлек Сашу к практическим занятиям в лаборатории. Правда, Зинин потом уехал в Петербург, но к этому времени Бутлеров успел уже определиться в своих научных интересах. А то, что молодой ученый остался без научного поводыря, оказалось даже весьма полезным. Предоставленный самому себе, Александр занимался тем, чем хотел, и нащупал принципиально новое направление в тогдашней химической науке. Колдуя в университетской лаборатории, он сумел синтетическим путем получить сахаристое вещество. Позже немецкий химик Эмиль Фишер засвидетельствовал: “Среди всех искусственных сахарообразных продуктов, о которых литература сообщала до 1887 года, только один выдержал проверку временем. Это сахарный сироп, полученный А.М.Бутлеровым”.

В 29 лет Бутлеров был уже избран профессором Казанского университета. Это позволило ему отправиться в заграничную командировку в Париж. Там он опять всех удивил, получив в лаборатории Вюрца йодистый метилен, до него это никому не удавалось. По возвращении в Казань молодой ученый начинает разрабатывать новое направление в своих исследованиях – теорию химического строения. А через три года на съезде немецких естествоиспытателей делает обширный доклад, который получил резонанс во всем европейском научном сообществе. Имя Бутлерова стало хорошо известно не только среди российских химиков, но и европейских.

В 1868 году Бутлеров перебрался на кафедру органической химии в Петербургский университет, где проработал 17 лет, а потом был избран академиком Российской академии наук. Однако, как справедливо заметил Менделеев, “ученик знаменитого академика Зинина… сделался химиком не в чужих краях, а в Казани”.

Политика

Бутлеров был ученым, полностью погруженным в науку. До переезда в Петербург он дважды избирался ректором Казанского университета. Но ректорство его тяготило, и он не знал, как от него избавиться. И тем не менее ученый часто отвлекался от своих научных занятий и занимался совершенно другими делами, отдавая им даже на какое-то время предпочтение. Три года Бутлеров состоял гласным Казанского губернского и Спасского уездного земских собраний, участвовал в устройстве водопровода в Казани, избирался в различные комиссии по народному образованию и медицине, читал публичные лекции по чрезвычайно модному в те годы магнетизму и писал статьи в газеты о женском равноправии… Редактор “Казанских губернских ведомостей” С.М.Шпилевский назвал его “лучшим украшением” Казани.

Переехав в Петербург и став академиком, Александр Михайлович все силы бросил на “русификацию” отечественной науки. Не многие, наверное, знают, что русский язык стал официальным языком Российской академии наук только в 1841 году, а научные статьи еще долго публиковались на немецком и французском. Очень была сильна традиция, заложенная Петром I и Екатериной II, приглашавшими в Россию европейских ученых, которые, в общем-то, и стояли у истоков отечественной науки. Но в XIX веке ситуация изменилась: в Москве, Петербурге, Казани стали появляться собственные крупные ученые и целые научные школы. Но Российская академия наук по-прежнему формировалась в основном учеными с иностранными фамилиями. Развернулась настоящая борьба, в которую включились и императорский двор, и влиятельные сановники. Не остался в стороне и Александр Бутлеров.

В 1882 году он опубликовал критическую статью “Русская или только Императорская Академия наук в Санкт-Петербурге?” в газете “Русь”. Бутлеров привел массу примеров зажима русских ученых. Так, премия К.М.Бэра была присуждена дерптскому ботанику Э.Руссову, а не И.И.Мечникову. Вместо М.А.Ковальского и Ф.А.Бредихина в адъюнкты избрали молодого шведского астронома О.А.Баклунда, который совершенно не говорил по-русски. Также не “бельмесил” в русском и ординарный академик Г.И.Вильд.

Бутлеров задался целью провести в академики талантливого коллегу Менделеева, который своими замечательными работами и открытиями давно заслужил это право. Однако столкнулся с непреодолимой силой чиновничьей машины. Как замечают его биографы, “видимо, Александр Михайлович, пробыв четыре года в Академии наук, а до этого дважды, хоть и недолго, занимая кресло ректора Казанского университета, так и не догадался, что в бюрократических сферах любой мало-мальски щепетильный вопрос сначала решают в узком кругу заинтересованных лиц, а уж потом, в случае крайней необходимости, выносят на публичное обсуждение”.

В общем, Д.И.Менделеева при избрании в Академию наук в ноябре 1880 года забаллотировали. Что только не говорили по этому поводу! И о происках “немецкой партии”, и строптивый характер ученого вспомнили…

Но к концу XIX века русская наука уже прочно встала на ноги, и достижения отечественных ученых все же были оценены по заслугам.

Пчелы

Пчелы были не только непреходящим увлечением Бутлерова, а, если так можно сказать, его жизненным кредо. В неутомимом трудолюбии этих полезных насекомых, их удивительной организации коллективного труда ученый находил образец устройства собственной жизни и всей общинной России. Продукт, который вырабатывают пчелы, по мнению ученого, мог послужить основой материального благополучия миллионов российских крестьян. Только нужно было правильно и разумно поставить дело в масштабах всей империи.

И печать он считал здесь главным помощником. С приходом знаменитого химика в Вольное экономическое общество его издание “Труды” стало центральным органом русских пчеловодов. Книга Бутлерова “Пчела, ее жизнь и главные правила толкового пчеловодства” стала для многих настольной книгой и выдержала 11 изданий. В 1880 году во влиятельной газете “Новое время” появилась статья Бутлерова “Пчеловодство как средство народного дохода”. Автор доказывал, что пчеловодство именно то дело, которое может помочь встать на ноги крестьянскому хозяйству, поскольку не требует больших капиталовложений.

А с 1886 года Александр Михайлович стал выпускать в Петербурге собственный журнал “Русский пчеловодный листок”.

* * *

Александр Бутлеров старался вести здоровый образ жизни и всегда отличался бодрым видом. Вот как описывает его портрет зоолог Н.П.Вагнер: “Он… был довольно высокого роста и крепко сложенный сангвиник… красивый мужчина, блондин, с голубыми, несколько прищуренными глазами, с довольно длинным, несколько красноватым носом, с выдающимся подбородком и с постоянной приветливой улыбкой на румяных тонких губах”. Однако 5 августа 1886 года в возрасте 58 лет академик внезапно скончался в своем имении Бутлеровка.

Позже на сельском кладбище, возле захоронения Бутлерова, появилась кирпичная часовня, а в Казани недалеко от университета – памятник.