Кул Гали не был коренным казанцем. Доподлинно известно, что он подолгу жил в обеих столицах Волжской Булгарии – Биляре и Болгаре, а также в Алабуге, Нур-Суваре и древнем городке Кашане (отсюда псевдоним – Кул Гали Кашани)… Но наверняка он бывал и в Казани, уже в те годы – в конце XII- начале XIII веков – набиравшей силу, чтобы через сто лет стать новой столицей Булгарского государства под названием “Болгар аль-Джадид” (“Новый Болгар”).

Если бы Кул Гали ничего в своей жизни не совершил, кроме того, что написал свою замечательную поэму “Кыйса-и Йосыф” (“Сказание о Юсуфе”), он все равно бы вошел в историю. Его имя стоит в одном ряду с такими известными стихотворцами Востока, как Омар Хайям, Хафиз, Низами, Навои, Шота Руставели… Весь мир отмечал в 1983 году 800-летие со дня рождения Кул Гали как великого поэта, внесшего яркую жемчужину в фонд мировой культуры. Подлинник поэмы до нас не дошел, но сохранились многочисленные списки. Произведение построено на коранических и библейских образах, берущих начало в ассирийско-вавилонских преданиях II тысячелетия до н.э. “Международный сюжет” о прекрасном Юсуфе (Иосифе Прекрасном) хорошо известен как на Востоке, так и на Западе, – возможно, еще и этим объясняется такая необычайная популярность бессмертной поэмы Кул Гали. Главная ее идея – стремление создать справедливое общество, осуждение распрей, призыв к миру. Если учесть, что книга была написана и стала широко распространяться в период монгольского нашествия, станет ясно, насколько актуальной она тогда была.

Впрочем, ею зачитывались и последующие поколения, о необычайно высоком “рейтинге” поэмы о прекрасном Юсуфе говорит и тот факт, что вплоть до XIX века эта книга оставалась непременным атрибутом приданого казанских невест. По ней люди сверяли свои нравственные ориентиры: те, кто помладше, брали образцом для подражания Юсуфа, а старшее поколение – его отца Якуба.

Поэма, написанная на кыпчакско-огузском варианте старотюркского литературного языка, дала толчок развитию всей тюркской поэзии. Турок Хамза, узбек Дурбек и многие другие средневековые мастера художественного слова считали булгарского поэта своим учителем.

Однако Кул Гали был знаменит, причем еще при жизни, не только тем, что умел красиво и складно складывать слова в рифмованные строки. Практически вся его жизнь пришлась на время правления диктатора Чельбира. Роль этого кана (так в Волжской Булгарии называли царей) в истории булгарского государства неоднозначна. Многие считают, что именно при нем держава добилась своего наибольшего могущества и расцвета. Однако на это же время приходятся и ужасная нищета народа, и непомерные налоги, и кровавые междоусобные распри. Величие и мощь булгарского царства Чельбир, как позже Иван Грозный и Петр I в России, строил на крови и костях своих подданных. Тем не менее находятся историки – и таких, надо заметить, большинство, – оправдывающие любую жестокость при создании жесткого централизованного государства. Хотя история многовариантна, в ней почти всегда есть выбор, “жесткие государственники” непременно порождают “демократическую оппозицию”. К ней мы можем причислить и Кул Гали.

Главным противником диктаторского курса Чельбира выступало братство “Эль-Хум”, созданное в Биляре. Его членами были в основном шакирды (студенты) университета “Мохаммад-Бакария”, известного во всем мусульманском мире. У булгарской знати это заведение имело дурную репутацию из-за чрезмерного, как им казалось, сочувствия простому люду. Как поучал один сановный вельможа своего сына: “Если ты побываешь в его стенах, не сможешь стать хорошим правителем”.

В братстве “Эль-Хум” верховодила воинствующая группа “Амин”, символом которой был алп (дух) Сибир-Карги – грача. Поэтому аминовцев называли “грачами”, которые вынашивали план свержения “злого Чельбира” и воцарения вместо него “доброго Чалмати”, сочувствующего идеям братства. Поначалу все шло по плану. Бунтовщики освободили 300 пленников, захватив зиндан (тюрьму) “Шайтан Бугаз”. Мятежники вышли на улицы и стали грабить дома “билемчеев” – булгарских чиновников, собиравших налоги. Когда Чельбир собрался бежать из столицы, ему навстречу попался сеид Мирхуджа – отец Гали, преспокойно расхаживавший по мятежному городу.

– Разве ты не покинешь Биляр вместе со мной? – спросил его кан.

– Цари могут бежать и возвращаться, но улемы всегда должны быть вместе с народом, – последовал ответ.

Кул Гали тогда было 10 лет, он с детства впитал свободолюбивый дух братства “Эль-Хум” и всю свою жизнь посвятил воплощению несбыточной, в общем-то, как учит вся мировая история, мечты – созданию Царства Добра и Справедливости на булгарской земле. Чельбир отсиделся в Булгаре, а вскоре снова захватил власть и удвоил и без того непомерные налоги. “Грачи” не собирались сдаваться, плетя один заговор за другим. Поступив в “Мохаммад-Бакарию”, Кул Гали становится активным членом братства “Эль-Хум”. Вместе с другим шакирдом – отпрыском царствующей династии Мир-Гази (несмотря на косые взгляды родителей, дети правителей все же поступали в нелюбезный сердцу последних университет) – он стал руководителем аминовцев.

Булгарские летописи рассказывают об арском бунте начала XIII века, который докатился до Кашана, Мартюбы и Алабуги, где восставшие в клочья изорвали книгу Гали о Юсуфе. Поистине, крестьянский бунт – бессмыслен и беспощаден! Кул Гали тогда сидел в тюрьме, его освободили и жестоко избили. Сторонники муллы стали уговаривать, чтобы он “ради веры и державы” стал кашанским сеидом, т.е. занял один из ключевых духовных постов в тогдашнем государстве. Жестокий Чельбир в очередной раз утопил восстание в крови, но просвещенного муллу простил. Однако, желая задеть его за живое, с издевкой спросил:

– После того, как пострадал от голытьбы, надеюсь, ты больше не будешь ее защищать?

– “Добрый царь” вначале посадил меня на цепь неволи, а “злые язычники” ее разорвали, – ответил Кул Гали.

Похоже, с этого момента глава суфийского братства пересмотрел свои взгляды и полностью отказался от насильственных методов, но не от борьбы.

Не исключено, что сожжение книги было организовано самими властями. В сказании о Юсуфе есть стих, где доказывается необходимость перехода власти от старшего брата к младшему, как к более мудрому и справедливому. Подозрительный Чельбир усматривал здесь намек на тогдашнюю ситуацию в Булгаре: у него были младшие братья, один из них симпатизировал “грачам” и тоже мог претендовать на царский престол. Поэтому, когда Чельбир увидел, что книгу о Юсуфе восстановили, в ярости ее растоптал и приказал схватить автора, как зачинщика смуты.

Но сделать это было не так просто. Несмотря на то, что Кул Гали публично заявил о своем отрешении от какой бы то ни было власти, от светской и духовной, мулла реально влиял на события, происходящие в государстве. Авторитет его был высок. Благословения знаменитого муллы добивались и знатные вельможи, и простые люди. Дома, где он останавливался, объявлялись святыми и превращались в мечети – “Отуз”, “Дервиш Гали”… Сам Гали тоже считался аулией, то есть святым и неприкосновенным.

Узнав о том, что Чельбир послал своих слуг, чтобы арестовать его, мулла произнес слова, которые вмиг разнеслись по всей державе:

– Тот, кто вздумает переправиться через Агидель (Каму), – утонет.

Охотников испытывать судьбу не нашлось: все знали, что Гали зря слов на ветер не бросает…

Мир-Гази – университетский товарищ Кул Гали – помог опальному поэту скрыться от гнева жестокого кана: сначала отвез его в Булгар, а оттуда отправил с торговым караваном в Хорезм.

Но там Кул Гали уже поджидал другой тиран, еще покруче Чельбира. Как пишут булгарские летописи, “вождь мэнхолов, или по-чински (по-китайски) “татар” – Чингиз – вторгся в Хорезм”. Булгарскому кану Чельбиру не откажешь в прозорливости и политической хитрости. Он сразу понял, что имеет дело с грозным соперником, и через купцов вышел на связь с его сыном Джучи. Тот был недоволен доставшимся ему в правление уделом и хотел владеть Персией и Хорезмом. Чельбир обещал Джучи помощь в обмен за нейтралитет по отношению к Волжской Булгарии. Однако тайный сговор вскоре стал известен Чингизу, и чем это обернулось для булгарского государства, мы хорошо знаем из истории. “Жестокость – единственное, что поддерживает порядок – основу процветания державы, – любил повторять Чингиз. – Значит, чем больше жестокости – тем больше порядка, а значит – блага”.

Чингизиды считали себя властелинами мира и ни в грош не ставили человеческую жизнь. Что им до какого-то поэта Гали, который, спасаясь от захватчиков, скитался вместе с кочевниками по степи! Оймеки (кочующие племена – предки казахов), узнав, что беглец – сказитель, не выдали его чингизидам. Все степняки любят песни, они думают, что сказители могут говорить с Небом и потому – святые. В благодарность Кул Гали сложил для них несколько красивых баитов, которые, возможно, и сегодня исполняются в степных казахских аулах.

Некоторые считают, что именно после того, как попал к кочевникам, мулла Гали стал называть себя “кулом” – “рабом”. Однако летописи утверждают другое: мулла так стал называть себя в Алабужской тюрьме “в знак сочувствия угнетенному народу”. Есть еще одна версия: приставку “Кул” к своему имени Гали сделал по примеру суфийского шейха Кул Яссави, которого считал своим учителем.

Какой бы бескрайней ни была степь, новости облетают и ее. Однажды Кул Гали получил отрадную весть: Чельбир умер, а правителем Волжской Булгарии стал его друг Мир-Гази. Тогда Булгария вела войну с кочевниками и захватила в плен большой отряд оймеков. Явившись во дворец к кану, Кул Гали потребовал их освобождения и немедленного снижения налогов для всего податного населения Булгарии. Как ни удивительно, эти требования были тут же выполнены – казалось, наконец-то стал осуществляться идефикс мятежного муллы о Царстве Добра и Справедливости на древней булгарской земле. Однако все надежды рухнули после того, как кан внезапно заболел и умер, возможно, не без чьей-то помощи. И все вернулось на круги своя.

А тут к столице подошли монголы. Осада Биляра длилась 45 дней. Захватчики не щадили ни стариков, ни детей, ни женщин. В кровавой мясорубке погибла жена Кул Гали. Говорят, что та же участь постигла и самого муллу. Но в летописях приводится другая версия. “Победители” умерщвляли одного пленного за другим, пока не дошла очередь до Кул Гали. И едва палач занес над ним свой острый меч, как кто-то крикнул из толпы:

– Его нельзя казнить – ведь это верховный кахин булгар. Его гибель принесет мэнхолам несчастье.

Суеверный Батый испугался и отпустил муллу с миром. Но тот не уходил, беспрестанно читая молитву, чтобы ободрить ею своих обреченных на смерть товарищей. С лобного места Кул Гали увели силой.

“Мэнхолы” пошли на Запад завоевывать новые страны, стремясь дойти до “последнего моря”, а несчастный мулла с великого горя слег в постель. Больше он не поднялся. Его хотели перевезти в Нур-Сувар, но довезли лишь бездыханный труп, на груди которого покоилась древняя булгарская летопись “Хон Китабы”. Это случилось в начале 40-х годов XIII столетия.

На снимке: иллюстрация художника Р.Шамсутдинова к поэме “Кыйса-и Йосыф” (“Сказание о Юсуфе”).