Вернисаж – это особое действо. Оно притягательно пестрой толпой так называемых “людей искусства”, необыкновенной теплой и вместе с тем чуть наэлектризованной атмосферой. Так было и на открытии выставки молодого казанского художника Рамина Нафикова. Рамин, хотя и уроженец Казани, но долгое время жил в Риге. Так что многие, подобно мне, пришли в Выставочный зал СХ Татарстана познакомиться не только с его творчеством (а пишет Рамин в духе авангарда), но и самим художником.

– Рамин, как же тебя занесло в Ригу?

– Учился я в Казанском художественном училище. После его окончания почти всем курсом поехали сначала в Москву, а затем в Санкт-Петербург. Но как показывает статистика, наш брат поступает в столичные вузы лишь с четвертой-пятой попытки. А до того ездит ежегодно в желанный вуз “отмечаться”.

Я очень благодарен столичным преподавателям за то, что они меня не взяли. Сейчас я понимаю, что их школа живописи устаревшая и консервативная.

А я отслужил в армии, затем поехал поступать в художественное учебное заведение в Таллине. Но оказалось, что без эстонской прописки у меня даже не примут документы. Тогда я направился в Латвийскую академию художеств в Ригу.

– А почему ты выбрал это учебное заведение, а не стал, подобно другим, из года в год “штурмовать” Суриковское училище, Строгановку, “Муху”?

– Мой выбор не случаен. Дело в том, что самый большой очаг прогрессивной живописной культуры во всем бывшем СССР был именно в Риге.

– Твоя выставка называется “Я категорически против”. Против кого или чего ты протестуешь?

– Я выступаю против того, чтобы в ходе предстоящей переписи населения татар разделили на различные нации. Например, крещеные татары становятся одной, а просто татары – другой. Цель этой кампании – упразднить республику. После упразднения республики упразднятся национальные школы. После исчезновения школ, через поколение, исчезает язык. С исчезновением языка исчезнет нация.

Я понимаю, что ничего не изменю, просто вношу свою лепту.

– Но при чем здесь выставка картин?

– Написание картин – это творческий процесс. Этот лозунг был в голове, когда я писал картины. Эта мысль была со мной, каким-то цветом растянулась по холстам, присутствовала, когда я работал. Но это не плакаты, а живопись!

– Как ты сам охарактеризуешь жанр, в котором работаешь?

– В шутку я называю его “экспрессивный формализм”. Экспрессивный – потому что в моих картинах присутствуют экспрессия, эмоциональность. Формализм – потому что я ищу форму. Для того чтобы выразить то, что пребывает в определенной плазме моей мысли. Этому сгустку мысли я пытаюсь придать осязаемую форму. С чем это можно сравнить? Мы знаем, что существует, например, ментальный или астральный мир. Просто знаем это и все. Рассказать об этих мирах мы не можем. Таков же и мир моих картин. Он нематериален и вместе с тем огромен.

Этот жанр я не выбирал. Моя живопись – это мое мировосприятие. И в данном жанре я нахожу самовыражение в полную силу.

– Кого из представителей авангарда ты считаешь своими учителями? Кто является авторитетом для тебя?

– Мне более интересны живые художники, чем имена из истории. Это Индулис Заринш, Лайма Бикше, Эльмаре Блумберкс. Эти художники живут в Латвии. Я не назвал бы их авторитетами, точнее, они влияют на атмосферу, в которой я живу. А из известных художников назвал бы Пикассо, Матисса, Леже.

– Я знаю, что твой отец – Канафи Нафиков тоже художник. Достаточно известный. А как складываются отношения двух художников в одной семье? Преемственности в живописи, на мой взгляд, не наблюдается… Существовал ли какой-то элемент наставничества, может, даже давления?

– Давления никакого и никогда. Рисую я с тех пор, как себя помню. Отец рисовал, и я рисовал рядом. А преемственность все же была. Позже, когда я уже учился в училище, обсуждался каждый этюд. “Совещательная коллегия” – я так бы назвал тот самый элемент наставничества.

А отношения двух художников в семье – как отца с сыном. Кроме того, мы беседуем о живописи, выставках, творчестве коллег.

– Позволяет ли тебе твоя профессия нормально существовать, зарабатывать на жизнь?

– Одной живописью, конечно, не прокормишься, хотя мои картины продаются. А еще я занимаюсь лепкой, оформительской деятельностью. Ведь это тоже творчество.

– А вот интересно, какая музыка, литература может быть близка художнику-авангардисту?

– Музыка – это “Битлз”, “Лед Зеппелин”, “Юрай Хип”.

“Битлз” – это чудеса гармонии, сама гармония. “Лед Зеппелин” – это нежная, хрупкая, тончайшая музыка. Для меня это богатый фон, она прекрасно настраивает на творчество.

Под “Битлз” я не пишу. Они слишком совершенны, чтобы быть фоном.

Что же касается литературы, то художественной сейчас не читаю. В свое время прочел всего Достоевского, всего Бальзака и всего Гюго, которые мне очень нравились. Достоевский – это вершина. И лучшее его произведение – “Братья Карамазовы”.

В настоящее время читаю документальную литературу. Очень люблю Льва Гумилева, который пишет об истории.

– А каковы твои планы? Собираешься ли в ближайшее время жить в Казани или опять – “зовет дорога”?

– Оседать в Казани полностью не хочется. Но не хочется и уезжать из нее насовсем. Так, наверное, и буду курсировать между Казанью и Ригой.

Беседовала

Н.НЕДОСУГОВА.