Она кажется прекрасной дамой, пришедшей к нам из Серебряного века. Вокруг нее аромат поэзии, красоты и благородства, против которого бессильна грубость времени. Максаковой покоряется и высокая трагедия, и водевиль. Умеет она изменяться до неузнаваемости, оставаясь при этом самою собой.

– Вы более сорока лет работаете в одном театре Вахтангова, всю жизнь живете в одной и той же квартире, тридцать лет замужем. Вы консерватор по натуре?

– Боюсь зыбкости. Я по знаку Весы и всегда ищу точку опоры, прочности, какого-то фундамента. Не хочется метаться. Конечно, делала какие-то попытки играть в антрепризе, когда мне нравился режиссер или роль. Но стремление к устойчивости возвращало назад.

– Людмила Васильевна, непросто выжить в труппе, проработав столько лет?

– Не знаю. У меня всегда, как мне кажется, было свое место. Никогда не хотела быть кем-то другим. Всегда нравилось то, что делала. 10 лет у нас в труппе был Роман Григорьевич Виктюк, мне было с ним очень интересно. А последние 15 лет проработала с Петром Наумовичем Фоменко. И этот безграничный и бесконечный мир Петра Фоменко по высочайшему уровню духовности и профессионализма я не могу сравнить ни с чем.

– Редкая и счастливая у вас актерская судьба.

– Счастливых судеб не бывает. Были и моменты отчаяния. И простои большие, и пустоты. (Через паузу, подумав.) Нет, нельзя сказать, что это была какая-то счастливая дорога. Там было много огорчительного. Но последние работы, которые я делала с Фоменко, я очень люблю. Надеюсь, что судьба еще подарит мне встречу с ним.

– Людмила Васильевна, а что помогало не падать духом?

– Ой, нет, вы знаете, я очень падаю духом, очень. Тут ничего не помогает. Самое ужасное, когда ты чувствуешь упадок сил, упадок духа. После разгрома критиками спектакля “Анна Каренина” я два года не выходила из дома. Но это мучительные моменты, которые бывают у каждого актера. Это естественно. Хотя все знают, как это тяжело. А вообще жизнь актеров складывается по-разному, либо первая половина удачная, либо вторая. Редко кому удается быть востребованным на протяжении всей своей актерской жизни. Актер живет в фантазии и воображении. Актер реальной жизнью мало пользуется. Мир актера – придуманный. Почему он мучается, если в простое? Не потому, что нет работы, а нет того другого мира, куда хочется уйти. Реальный мир актеру, как правило, неинтересен, его нечем расцветить.

– Людмила Васильевна, вы работали и дружили с такими замечательными людьми, почему до сих пор нет вашей книги?

– Сейчас слишком много появилось личной литературы, которую даже и мемуарами-то не назовешь. Это просто какие-то пугающие откровения. Может быть, это нехорошо, но я поэтому не написала ни об Андрюше Миронове, ни о Грише Горине. Я их очень любила, и нас связывали дружеские отношения, но мне кажется, что имеет смысл писать только о творчестве. Не хочется, чтобы сложилось впечатление, что жизнь актера – это беспечное порханье, нескончаемое веселье, застолье, что сейчас и является основным предметом описания.

– Театральные поклонники изменились за это время?

– Вообще поменялось сценическое, театральное пространство. Все заняты хлебом насущным. Мы погибли в повседневности. Я никого не осуждаю, жить трудно, особенно в Москве. Это дорогой город. Но, тем не менее, сейчас особенно проявилось отсутствие высоких побуждений. И мне кажется, что тоска по идеалам, по высоким мыслям существует. Мы все время хотим потакать вкусам людей. Этого делать нельзя. Мы из одной эпохи перешли в другую. Был железный занавес, теперь мир открылся. И выяснилось, что он не такой разнообразный. Высокого и великого мало – и там, и здесь. Сейчас почти все наши академические театры обезглавлены, все жаждут одного – режиссера, личность, которая взорвет мир искусства.

– А почему же не появляются люди такого масштаба?

– На этот вопрос невозможно ответить. Талант – как деньги: либо он есть, либо его нет. Это природа времени. Почему эти таланты, как грибницы? То они огромными колониями появляются, то бесследно исчезают. И наступает тишина. Как будто все улетело на другую планету или притаилось и ждет своего часа.

– Вам не кажется, что наше время несет некий налет вырождения?

– Сегодня целая армия стилистов, визажистов, дизайнеров обслуживает жизнь тела. День и ночь вам рассказывают, как ваше тело привести в состояние греческой богини. Но никто вам не говорит, как привести в порядок состояние духа. Конечно, лучше видеть прекрасного человека, чем уродливого. Роскошная грива лучше, чем лысина. Но этот милый, чирикающий мир, мир-воробушек, может быть частью жизни, но не ее содержанием. Хотя я совершенно не против высокой моды и чудесных изобретений парфюмеров и дизайнеров – все это развлекает, но еще Чехов говорил, что невозможно порхать, работать надо. Но нет среди наших современников ни Чехова, ни Достоевского, ни Толстого. Сейчас каждый сам по себе. Темперамент нации стоит на нуле. Никогда не будет попутного ветра тому, кто никуда не направил свой парус. Вот этот парус сейчас никуда не направлен.

Марина НЕВЗОРОВА.
“АиФ”-новости.