В фойе Республиканского научно-методического центра народного творчества открыта выставка художника-наивиста Альфрида Шайморданова.

Он возделывает довольно узкую в современном изобразительном искусстве “полоску” – наивного реализма. И первый, о ком вспоминаешь на выставке Шайморданова, – это Нико Пиросмани. Здесь те же звери с человечьими глазами, те же яркие, порой кричащие краски, экзотические пейзажи и сюжеты. Но Пиросмани, в общем-то, ничего не выдумывал. Кавказ и живущие там люди для него не были экзотикой, вернее, она была вокруг него. У Альфрида Шайморданова не увидишь колоритных татарских деревенек с крестьянами за работой или на отдыхе. Но зато у него, к примеру, есть картина “Бриджит Бардо – друг животных” – девушка с белыми локонами, выбивающимися из-под старинного чепца, в окружении полосатой зебры, кобры и пумы с влажными карими глазами… Если вокруг никакой экзотики, значит, ее надо выдумать. Вот он и выдумывает…

Зритель на выставке, в основном, случайный. И все-таки интересно, как реагируют люди на столь необычные композиции. Вот парень лет двадцати пяти, он же хранитель выставки. Его зовут Олег. Не ахти какой знаток живописи, а потому наверняка скажет все, как есть. Так и вышло.

– Эти его индейцы, убивающие неправдоподобно жирную кобру, мне не нравятся, – говорит Олег. – А вот сова с совятами, пожалуй, нравится. Она живая, в ней что-то есть.

И в самом деле, огромная сова в своих живых, напряженных глазах передает весь ужас предстоящей ночной охоты, которая, возможно, станет для нее последней. Жизнь как естественный отбор и, вместе с тем, ощущение ирреальности происходящего. Олег, пожалуй, прав. На вернисаже это самая сильная работа.

А еще мне понравился Че Гевара – этакий разбойник с большой дороги… То, что он борец за идею, никак не отражено на портрете. И не надо. И без того видно, что игра со смертью – это его стихия. Сильная, необузданная личность. И Бриджит Бардо – тоже личность. Кинозвезда, защитница животных… К слову, художник часто рисует знаменитостей и помещает их в какие-то тропические ландшафты. Возможно, для Альфрида это то же, что для Пиросмани рыжая загадочная Маргарита, покорившая Тифлис своим неземным голосом…

Художник – это всегда тайна, тайна его подсознания или, может быть, каких-то жизненных обстоятельств. Для нас же важен только результат, чтобы картина, созданная им, брала за живое.

Пронизанный светом лужок у подножия кремлевского холма художник украсил гвоздиками и ромашками – и все бы ладно, но тут же он нарисовал пасущихся… ослов.

– Это как же понимать? Ведь у осла совсем человеческие глаза! Это, что ли, народ, собравшийся под стенами Кремля на праздник пива? – вслух размышляет Олег.

– Это же мои глаза, разве ты не видишь? – отвечает художник. – А ведь я тоже народ…

Вот и не мешало бы поближе к народу спуститься. Народ и толпа – это все-таки не одно и то же… И Пиросмани, кстати, это понимал. “Так наивно и свежо, – сказал о нем К.Паустовский, – может видеть человек, только что прозревший после слепоты. Или человек, внезапно проснувшийся, когда действительность еще не избавилась от налета сновидений”.

Пожелаем такой же ясности взгляда и Альфриду Шайморданову.

Л.СУХАНОВА.

На снимках: А.Шайморданов и его картины.