Немцы в России жили с незапамятных времен. А Петр I положил начало новой государственной политике – трудолюбивым и аккуратным переселенцам с тесных берегов Рейна на необъятных просторах России на льготных условиях предоставлялась земля. Возникли целые колонии с образцовым немецким порядком. Впрочем, немцы занимались не только земледелием, но и развивали российскую промышленность и науку. Так, у истоков российской историографии, например, стоит немецкая историческая школа.
К ней с некоторой натяжкой можно отнести и Карла Федоровича Фукса. С натяжкой потому, что история, а точнее, краеведение было отнюдь не главным делом этого удивительного ученого-энциклопедиста. Чем бы Фукс ни занимался: работал в посольстве, преподавал в университете, был его ректором, – он никогда не оставлял врачебной практики, которую, приняв однажды “клятву Гиппократа”, считал своей первейшей обязанностью.
Родился и вырос Карл Фукс в Герборне, степень доктора медицины получил в Марбургском университете. В 1800 году приехал в Санкт-Петербург в качестве практикующего врача. А через несколько лет был назначен ординарным профессором естественной истории и ботаники недавно открывшегося Казанского университета. Вся последующая деятельность Фукса связана с Казанью, где он прожил 40 лет до самой своей кончины.
Карл Фукс был зачинателем многих дел. Именно он основал казанскую школу натуралистов. Именно ему принадлежит идея создания в Казани первого ботанического сада. Именно в пору его ректорства был выстроен архитектурный ансамбль главного здания Казанского университета – “визитная карточка”, по которой КГУ легко узнается во всем мире и по сей день.
Профессор ботаники содержание дисциплины “естественная история” понимал широко, не ограничиваясь только собственно естествознанием, что вменялось в его служебные обязанности, он изучал еще и нумизматику, этнографию, местную историю, то есть занимался тем, что сегодня принято называть словом “краеведение”. Профессор частенько совершал этнографические экспедиции по окрестным деревням, где постигал обычаи и нравы проживающих в Поволжье народов. Его очерки с большим успехом публиковались в литературно-художественном журнале “Заволжский муравей”, который начал выходить в Казани с 1832 года. Издатели с удовольствием печатали и книги Фукса. “Записки о чувашах и черемисах”, “Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях” – это настоящие энциклопедии, по сей день не утратившие своей научной ценности.
Фукс к тому же был полиглотом. Мало того, что он свободно владел основными европейскими языками, в Петербурге он выучил русский, а в Казани – татарский и арабский. Последний был совершенно необходим для того, чтобы глубоко проникнуть в восточный мир. В XIX веке без знания арабского языка нельзя было постичь татарскую культуру, зиждившуюся на мусульманском фундаменте, так же, как, скажем, нельзя было понять европейскую культуру без знания латыни. Карл Фукс – первый врач, признанный казанскими татарами. Мусульмане, боясь колдовства, которому священный Коран выражает резкое неодобрение, настороженно относились к чужеземным лекарям. Фукс был исключением, для этого “табиба” двери всегда были открыты. То ли владение татарским языком подкупало, то ли несомненный врачебный талант, а скорее всего – то и другое вместе. (Любопытно, что Фукс написал руководство по практической медицине и гигиене на татарском языке, тоже первое подобного рода.)
Как было заведено в ту пору, доктор лечил всех и от всего. Фукс даже придумал свой оригинальный метод избавления от чумы. Но главное направление, где ему не было равных, – диагностика. Подобно тому, как китайские медики только по пульсу определяют десятки болезней, Фукс мгновенно, по внешнему виду человека мог сказать, какая хвороба его мучит. Как знать, может, этому профессор научился как раз у китайцев, не зря же до приезда в Казань он служил врачом в китайском посольстве графа Головина…
Рассказывая о Фуксе, нельзя не упомянуть и о его супруге – казанской писательнице и поэтессе Александре Андреевне, урожденной Апехтиной. Салон Александры Фукс, где регулярно проходили литературно-художественные вечера, был центром притяжения казанской интеллигенции. Здесь собирался весь интеллектуальный бомонд. Наезжающих время от времени российских и европейских знаменитостей тоже непременно везли сюда: барон Гумбольдт, барон Гастгаузен, Пушкин – кто только не побывал в салоне у Александры Андреевны…
На визите великого русского поэта стоит остановиться чуть подробнее, поскольку он связан и с самим Фуксом. Биографы с точностью до минуты установили время приезда Пушкина в Казань: это случилось в 23.30 5 сентября 1833 года. У Александра Сергеевича была вполне конкретная цель – сбор материалов для задуманной им книги по истории восстания Пугачева. Весь следующий день он провел за этим занятием и появился у Фуксов лишь утром 7 сентября на проводах своего приятеля – поэта Боратынского, который навсегда покидал Казань. Разговорившись с хозяином дома, Пушкин обнаружил клад – столько полезной информации по интересующей его теме выдал Карл Федорович, что Пушкин едва успевал записывать. “По наводке” Фукса поэт тут же выехал в деревню Троицкая Нокса, где в 9-10 верстах от Казани когда-то располагалась ставка Пугачева. Обследовав Арское поле и казанский Кремль, Пушкин вернулся на ужин к Фуксам.
Профессора, как водится, вызвали на пару часов к больному, и занимать почетного гостя взялась хозяйка. О чем они беседовали? Анна Андреевна, естественно, вынесла на суд столь именитого эксперта свои вирши. А потом речь зашла на модную в те годы тему о “животном магнетизме”, духах и привидениях, о гаданиях и пророчествах… Александр Сергеевич в свойственной ему ироничной манере рассказал о петербургской гадалке, немке Кирхгоф, которая предсказала ему хорошее место по службе, кучу денег и… неожиданную смерть. Поскольку два предсказания уже сбылись, заметил поэт, должно сбыться и третье… Если бы Пушкин знал, что его ждет через три года, он бы так не шутил!
Гость засиделся допоздна и раскланялся с гостеприимной четой Фуксов лишь около часа ночи. Если верить Александре Фукс, прощание было трогательным. Пушкин якобы сказал: “Я никак не думал, чтобы минутное знакомство было причиною такого грустного прощания…”
Обширные знания и хорошее знакомство с местной историей Карла Федоровича Пушкину оказались весьма кстати. В примечаниях к 7-й главе “Истории Пугачева” автор, сообщая об одном историческом факте, добавляет: “Слышано мною от К.Ф.Фукса, доктора и профессора медицины при Казанском университете, человека столь же ученого, как и любезного и снисходительного. Ему обязан я многими любопытными известиями касательно эпохи и страны, здесь описанных”.
Правда, один из источников Фукса оказался бесполезным. Наутро Карл Федорович повез гостя к купцу Л.Ф.Крупенникову, побывавшему в юности в плену у Пугачева. Они долго и увлеченно с ним говорили, но, как позже выяснилось, совершенно безрезультатно. Во всяком случае, в архиве у Пушкина нет об этой беседе ни одного упоминания.
На впечатлительную Александру Андреевну встреча с “живым классиком” произвела огромное впечатление, и она, написав восторженное стихотворение “На проезд А.С.Пушкина через Казань”, отправила его в Санкт-Петербург. Но пакет до адресата не сразу дошел. Оказия ли подвела или сам поэт в небрежности засунул его в дальний ящик – о том история умалчивает. Однако, пусть с большим опозданием, Пушкин на него все же ответил, отписав приличествующие сему моменту комплименты: “С жадностию прочел я прелестные ваши стихотворения и между ими ваше послание ко мне, недостойному поклоннику вашей музы”. А в конце письма не преминул добавить: “Потрудитесь, милостивая государыня, засвидетельствовать глубочайшее мое почтение Карлу Федоровичу, коего любезность и благосклонность будут мне вечно памятны”. И это не просто дежурная фраза. Пиетет по отношению к учености Фукса, к его энциклопедизму был у Пушкина совершенно искренним, и он при случае всегда его выказывал. Так, например, в письме к жене из Симбирска Пушкин писал о Фуксе: “Муж и умный и ученый немец… он одолжил меня очень – и я рад, что с ним познакомился”.
Казань бережно хранит память о Карле Федоровиче Фуксе. Здесь создано общество немецкой культуры имени Фукса. На доме, где он жил, установлена памятная доска с надписью на трех языках (всеми он владел в совершенстве) – немецком, русском и татарском. Одна из улиц названа его именем, в Фуксовском садике ему установлен памятник, а на немецком кладбище – монумент.
