Беседовать с Магдалиной Константиновной Мавровской одно удовольствие. В свои 87 лет она не только все помнит, но и поражает своим острым умом, жизненной энергией. Не занимать ей, старейшему художнику-графику нашей республики, и творческого вдохновения. Чтобы лишний раз убедиться в этом, достаточно побывать на ее персональной выставке в Музее изобразительных искусств РТ. Здесь – и портреты, и натюрморты, и любимые казанские улочки…

– Магдалина Константиновна, вы родились на Урале. Что вас связывает с этим краем и каким образом судьба забросила вас в Казань?

– Я полностью ощущаю себя человеком прошлого, двадцатого века. В том смысле, что и в моей жизни было предостаточно крутых поворотов.

Мой отец закончил Пермскую духовную семинарию, где учился вместе с Павлом Бажовым. Однако священниками они так и не стали. Отец преподавал священную историю, а Бажов – литературу в духовном училище для девушек в большом зажиточном селе в семидесяти километрах от Екатеринбурга. Когда началась революция, село разорили, церковь закрыли, а нас – меня, сестру и двух братьев – выгнали из школы. И разъехались мы кто куда. Отцу тоже не было смысла оставаться. Его позвал к себе казанский архиерей, с которым они вместе учились. Но и в Казани после закрытия последней, Пятницкой, церкви отец с трудом нашел работу. Он устроился в Лесном институте швейцаром, получил комнату и после этого забрал нас к себе.

В детстве я имела обыкновение дичиться, с утра до вечера уединялась в лесу, на реке… Обожала рыбалку. В голодный год кормила рыбой всю семью и даже соседей. Сижу у реки с удочкой и заодно рисую. Кто-то из студентов Лесного института и посоветовал мне учиться на художника. Я хоть и не была в себе уверена, очень боялась, но поступила-таки в техникум искусств.

– Кто были ваши учителя?

– Учителей было много, но больше всего я обязана Константину Семеновичу Счастневу. Это был необыкновенный человек. И настолько понимал искусство! Ведь в то время многих обвиняли в формализме, а графику вообще не признавали. А он всему обучал нас открыто. И графиком я стала во многом благодаря ему.

– В то время художнику было очень трудно утвердиться. Как вам это удалось ?

-Я постоянно, всю жизнь училась. Никогда не расставалась с книгами. Бывало, со мной советовались и художники с высшим образованием. Да у нас и не смотрят на образование: если работа интересная, то она проходит на выставку. Проще – на республиканскую, посложнее – на зональную или всероссийскую. Во всяком случае мои работы, как правило, проходили.

– На ваших графических листах современная Казань соседствует с памятниками Булгарского городища, волжские просторы – с тихими лесными заводями. Как художнику, вам одинаково близки соборы и мечети, Горький и Тукай…

– Знаете, другие художники едут за рубеж, в Венецию… А меня всегда интересовало свое, родное. К примеру, мало кто из художников ездил к Тукаю, а я с юных лет на его родине. Пешком до Арского района далеко. Меня спасал велосипед. Поживу в деревне, где он родился. Соберу вокруг себя мальчишек, которые, как мне казалось, на него похожи, и рисую. У одного глаза понравятся, у другого – рот или уши. Еще были живы ровесники Тукая – три старика, которые помнили его по детским играм. Вот им-то я и показывала свои рисунки. Они сказали, что похож… А потом это и ученые подтвердили. Так что перед Тукаем совесть моя чиста.

– А как вы очутились на танкере?

– Над серией “Танкер” я работала с душой, очень охотно! Приехали к нам однажды искусствоведы из Москвы и говорят: “Что же это вы, живете на Волге, а Волги-то на ваших картинах и нет”. И прислали нам какой-то документ, по которому на любой танкер можно было пройти и рисовать, сколько душе угодно. Никто из художников-мужчин такой возможностью не воспользовался, потому что на танкере ни пить, ни курить нельзя. А я поехала! Подружилась с командой, лекции им читала и увлеченно работала над серией “Танкер”.

– А как относились к вашим творческим командировкам дома?

– Мать всегда говорила: “Ты о нас не беспокойся, думай о творчестве”. Муж-то мой умер сразу, как из армии демобилизовался. Но я все выдержала. И сына Николая вырастила. Он тоже здесь, на выставке, с правнуком моим ходит.

– А вот этот портрет старика как появился? Немного на вашего отца похож…

– Нет, у отца был несколько другой тип – библейский… А этот старик мне просто понравился. Такой культурный, с ним интересно было беседовать.

– На ваш взгляд, что в работе художника самое главное?

– Надо любить людей! Без этого ничего не получится…

– Я знаю, что вы сейчас работаете над новой серией…

– Да, только вот плохо видеть стала. Операцию сделали… Но у меня внучка – художница. Может, она поможет…

Назип ГАЛЕЕВ.