Приятной неожиданностью для многих казанцев стала персональная выставка – художника, твердо придерживающегося реалистической манеры и мало подверженного влиянию модных веяний. В его картинах нет ни цветовой агрессии, ни леденящих душу “прозрений”, так будоражащих “продвинутую” публику. Живопись Гимаева скорее дарует душевное равновесие, чем отнимает его… Это свойство истинной интеллигентности, которая присуща художнику, недавно отметившему свое пятидесятилетие, и в жизни, и в творчестве.
– В то время, когда многие ваши сверстники упиваются свободой творчества, пробуют себя то в одной, то в другой манере, вы были и остаетесь убежденным реалистом. Чем объяснить такое постоянство?
– А какой смысл брать от всех течений понемногу? Когда художники таким образом “ищут себя”, по-моему, это самообман, и только. Все течения давно уже открыты. А двигаться можно в любом направлении, если то, что ты делаешь, имеет отношение к искусству. Мне, к примеру, всегда был ближе реализм. И поныне это направление мне не кажется исчерпавшим себя. Кстати, однажды для выставки модерна я за короткое время написал “Красную корову”, просто чтобы доказать: я и так могу… А картину в реалистической манере быстро не напишешь. Такая работа требует времени, и стоить она, естественно, будет дороже.
– В своих ранних работах вы нередко прибегали к контрастам, а с годами ваша живопись стала больше напоминать Ван Гога – обилием света, полутонов… Многие говорят, что, глядя на ваши картины, у них поднимается настроение. Вы заранее рассчитываете на такой эффект или это происходит само собой?
– Видимо, этот “эффект” заложен в моем характере. Я по натуре спокойный человек, и эта черта передается моим картинам, а через них – зрителям. И меня это радует. В наше нервозное время людям просто необходимы такие минуты душевного спокойствия.
– На многих портретах ваши герои буквально излучают “положительность”: при всей колоритности черт у них всегда добрый, задумчивый взгляд… А не заслоняет ли он какую-то иную правду о человеке?
– Бывает, что внешне люди очень похожи, но воспринимаем мы их по-разному. Ведь у каждого из них своя манера говорить, слушать, двигаться, не говоря уже о разности их мироощущения и характеров. Иными словами, мы всегда держим в памяти некий образ человека, который, кстати, вбирает в себя и наше собственное отношение к нему. И когда художник пишет портрет, именно этот образ он пытается сделать зримым. И здесь порой всплывают самые неожиданные вещи. К примеру, один человек, глядя на свой законченный портрет, сказал мне: “Я не хотел бы, чтобы его увидели мои друзья. Даже от них я пытался это скрыть…” Хотя как раз друзья оценили портрет высоко, но не как “компромат” на знакомого человека, а именно как художественное произведение.
А вообще-то, вы правы, я действительно не склонен выпячивать в людях плохое, по-моему, это просто недостойно кисти художника. Помню, я работал над портретом женщины, которая утверждала, что плохого в ней больше, чем хорошего. Но я-то знал, что это не так, и, естественно, “полемизировал” с ней на холсте…
– На мой взгляд, в вашей портретной галерее наиболее удачны работы, посвященные деятелям татарской культуры – Салиху Сайдашеву, Баки Урманче, Туфану Миннуллину…
– Это спорный вопрос. Сам я не считаю эти портреты особенно удачными. Просто это очень дорогие мне люди. В детстве в доме своей бабушки я не раз видел Салиха Сайдашева. Он действительно излучал доброту и человеческое тепло. Когда он гладил меня по голове, то было видно, что этот жест доставлял ему такую же радость, как и мне, ребенку… Таким же душевно щедрым человеком был и Баки Урманче. Он любил, когда вокруг него была молодежь, и часто приглашал нас, молодых художников, к себе в гости. Так мы с ним подружились. Мне как художнику, конечно же, легко и радостно работать над портретами людей, которые заняли большое место в моей жизни. Но в чем-то, безусловно, и труднее.
– Светозарностью отличается и наиболее известная из ваших жанровых картин – “Бабушке письмо пришло”. Такое впечатление, что для вас она тоже очень личная.
– Можно сказать, я сам себя и изобразил на картине – мальчиком, читающим вслух письмо… Эта картина связана с воспоминаниями детства. Я и поныне люблю бывать в деревне, где по-прежнему много таких вот одиноких бабушек. У той бабушки, которая на холсте, было, по меньшей мере, семь-восемь прототипов. И, кстати, за эту картину меня в свое время сильно критиковали: мол, современная деревня живет совсем другими проблемами… А я считаю, что все наши проблемы от недостатка простого человеческого участия.
– И часто вы сталкивались с таким непониманием?
– Особенно трудно было после “академки” (мастерская живописи Академии художеств СССР. – Н.Г.). Нас с откровенной издевкой называли “академиками” и, кажется, делали все, чтобы перекрыть нам кислород. У нас не было ни мастерских, ни заказов… Тогда мы брали этюдники, шли в лес и выбирали пейзаж. И работали, прорывались… Нам же теперь и завидуют те, кто втянулся в водоворот ремесленничества и добывания денег.
– А что вас не устраивает в современной художественной жизни?
– Вот это и не устраивает, что многие художники, погнавшись за деньгами, перестают быть художниками. Хотя, с другой стороны, все дорожает – материалы, коммунальные услуги… Кто-то, может быть, и хотел бы заниматься творчеством, но вынужден зарабатывать. И такое положение, на мой взгляд, хуже любой политической опалы.
– Поэтому многие художники видят выход в том, чтобы уехать за рубеж или хотя бы организовать там выставку. Насколько я знаю, на Западе в частных коллекциях можно встретить и ваши картины.
– Нашу реалистическую школу на Западе воспринимают очень хорошо, но если что-то покупают, то опять же за небольшие деньги. Безусловно, художественная культура там гораздо выше, но при этом сохраняется огромный интерес к России, ее духовности. И это в то время, когда мы сами все чаще говорим об утрате духовности, а в той же живописи все сильнее чувствуется влияние Запада. Так что, не ровен час, наши картины вовсе перестанут там покупать. Во всяком случае, обольщаться на этот счет не стоит. Я и ученикам своим говорю: “Будьте осторожнее с Западом!”
Беседовал
Назип ГАЛЕЕВ.