Есть места в России,
где пейзаж
даже нехудожников волнует –
то пологим склоном,
то откосом,
то – отвесом дальней
колокольни,
то изгибом речки
своевольным,
отраженьем неба и куста,
Речкой перевернутого…
Сколько
довелось поездить, исходить,
вроде – должен был бы
наглядеться,
красотой пресытиться, устать –
но опять тропинка полевая
зазывает за деревню, к речке,
в лес, который
все недостижимей,
а всего-то – поле перейти…

* * *

Предсказанный
метеослужбой снег
летел с небес неторопливо
и послушно,
соседский пес,
овчар по кличке Джек,
на кошку лаял холодно
и скучно…
День смутным был,
коротеньким, закат
по облакам прошелся
мягкой кистью,
такое было век тому назад,
а повторяться
не имело смысла,
и он погас,
и снова сыпал снег,
и улицы села пустынны были.
Так начинался
двадцать первый век.
Какие люди мне
из прошлого звонили!
* * *
Рождественской сказки
мерцающий лик,
Младенец, Мария, пещера,
тепло и сочувственно
дышащий бык,
и в полночи ярко и щедро
сиянье невиданной,
новой звезды
ведет пастухов из пустыни
с дарами,
которые скромны, просты –
почтить за известье о Сыне…

* * *

Уезжает друг мой, улетает,
навсегда – на континент иной.
Эта новость
с ног меня сбивает,
горечью отравлен
хлеб дневной
и вечерний ужин…
Холодает,
гаснет свет закатный
над рекой.
А покоя дух не обретает.
Видно, лишь в земле
найдем покой:
ты – в далекой, той,
заокеанской,
этажи загнавшей в облака,
я – в своей родимой,
окаянской,
там, где реки – Клязьма и Ока.